В 1936 году на экраны вышел «Цирк» — вторая музыкальная комедия Григория Александрова. Если внимательно присмотреться, можно заметить, что за кулисами александровского цирка бродит призрак... но не коммунизма, а Чарли Чаплина
«Цирк» Ильфа и Петрова и Александрова
Как и мульфильмы Диснея, «Цирк» Чаплина, вышедший в 1928 году, несомненно оставил след в творческой душе Григория Александрова, который, как известно, во время своей поездки в США с Сергеем Эйзенштейном успел основательно изучить голливудское кинопроизводство.
«Цирк» Александрова вырос из пьесы «Под куполом цирка», написанной И. Ильфом, Е. Петровым и В. Катаевым. Однако режиссер переделал пьесу настолько радикально, что авторы, почувствовав себя обманутыми, попросили убрать свои фамилии из титров. Не удивительно, ведь их литературное детище превратилось в кинематографического мутанта — с блеском Орловой и пафосом Столярова. Но если присмотреться внимательнее, то за всеми этими переделками проглядывает не только спор с авторами пьесы, но и явное влияние Чаплина. Конечно же, и сам маленький Бродяга никогда не избегал влияний. В его картинах можно найти мотивы и советской монтажной киношколы, и немецкого экспрессионизма, да и своих коллег по цеху — к примеру, основательно забытого Роско Арбакла. Но дело не в этом. Я сейчас говорю о параллелях и «пасхалках», а не пытаюсь обвинить кого-либо в плагиате.
Чаплин у Александрова
Начнем с очевидного: в фильме Александрова появляется персонаж, который буквально подражает Чаплину. Ассистент в номере Марион Диксон и фон Кнейшица — не кто иной как Бродяга собственной персоной — в кургузом пиджачке, в котелке и с усиками. Он неловко падает в зрительный зал, изображает трогательную неуклюжесть и вызывает у зрителей смех своими выходками. Конечно, чаплинский бродяга нередко мелькал в советском кино 20-х — 30-х — навскидку можно вспомнить мультфильм: «Одна из многих» (1927), анимационную заставку к «Веселым ребятам», или «Новую Москву» Александра Медведкина, но тут уж трудно не заметить прямой отсылки к «Цирку» Чаплина.
А теперь о сюжете. Какова главная тема лавная чаплинского «Цирка»? Случайный человек попадает на цирковую арену и становится звездой, благодаря своей неловкости. В «Цирке» Александрова она воспроизводится в эпизоде со Скамейкиным. Помните сцену, где он оказывается в клетке со львами и неожиданно лдя себя их укрощает? Зрители аплодируют, а он сам не понимает, как вообще туда попал. Это же чистый Чаплин! Тот тоже случайно оказался на арене и произвел фурор у публики. Совпадение? Не думаю.
Дочь и отец-мучитель
Идем дальше. В картине Чаплина дочь директора цирка Мирна — артистка. У Александрова тоже есть дочь директора — Рая. В американском фильме отец морит бедную девушку голодом за то, что она выступает не так, как ему хочется. В советском варианте отцовские ограничения в еде тоже упоминаются: Рая должна лететь из пушки «в стратосферу», а пара лишних килограммов может испортить весь номер. Конечно, у Александрова все это звучит менее драматично (все-таки социалистический реализм требовал оптимизма), но параллель очевидна.
Отношения Марион Диксон и фон Кнейшица также напоминают «абьюзерскую» линию из чаплинского фильма: там отец-тиран издевается над дочерью Мирной, Здесь фон Кнейшиц держит Марион в страхе из-за ее черного ребенка — «жуткой и позорной тайны» на Западе с его расовой сегрегацией и сущего пустяка в лишенном предрассудков СССР. Помните, как директор говорит: «рожайте хоть розовых в полосочку, хоть фиолетовых в крапинку». Разумеется, в советской версии все заканчивается триумфальным разоблачением злодея и интернациональным единением народов под песню «Широка страна моя родная». Но мотив угнетения — он ведь оттуда же.
Канатоходец Столяров и другие
Первая встреча Марион Диксон (Л. Орлова) и Мартынова (С. Столяров) тоже заставляет вспомнить Чаплина: канатоходец и Мирна, которая случайно присела на ящик с его реквизитом. А линия Скамейкина, который сначала принимает признание Марион за адресованное ему, а потом помогает ей сбежать с ребенком от фон Кнейшица, явно перекликается с сюжетной линией Бродяги: тот тоже сначала ревнует Мирну к канатоходцу, а потом помогает ей устроить счастье.
И наконец…
Однако при всех этих перекличках нельзя сказать, что «Цирк» Александрова — просто советская адаптация «Цирка» Чаплина. Это все же самобытное произведение — более зрелищное, и совершенно иной эстетики. Если картина Чаплина о маленьком человеке в капиталистическом мире цирка-эксплуатации, то Александров показывает торжество дружбы народов и победу справедливости под красным знаменем.
Но одно можно сказать точно: без Чаплина советский «Цирк» получился бы совсем другим. И возможно, менее веселым. Ведь даже среди соцреалистического пафоса всегда находится место для доброй улыбки и неловкого падения в зрительный зал.