История эта приключилась со мной не так давно, года три назад, наверное. Я тогда на стройке вкалывал, бетон месил, арматуру таскал. Работа, сами понимаете, не сахар, но платили неплохо. А тут еще и объект такой попался – жуть. Строили мы, значит, элитный поселок, прямо посреди леса. Место красивое, конечно, но какое-то… нехорошее, что ли. С самого начала там всякая чертовщина творилась. То инструмент сам по себе пропадает, то слышишь шаги за спиной, обернешься – никого. Мужики, кто постарше, говорили, что в этом лесу есть кладбище староверов.
Ну, а я что? Молодой был, горячий, ни в какую мистику не верил. Смеялся только над этими байками. Пока однажды…
Дело было в конце октября. Холодно уже стало, но снега ещё не было. Мы с напарником, Колькой, задержались на объекте. Надо было срочно опалубку залить, а то сроки поджимали. Закончили уже вечером, когда все остальные разъехались. Стоим, курим, ждем, когда за нами машина приедет. И тут Колька вдруг замирает, как вкопанный, и шепчет: «Слышишь?»
Я прислушался. Тишина. Только ветер в верхушках деревьев завывает. «Что слышать-то?» - спрашиваю. А он на меня смотрит испуганно так и говорит: «Зовёт кто-то…»
И тут я тоже услышал. Звук такой, будто кто-то ногтями по дереву скребёт. И откуда-то из глубины леса доносится. Мурашки по коже побежали. «Да ну тебя, - говорю, - померещилось тебе». А сам уже тоже очкую, если честно.
А тут и вправду слышу женский, тихий такой, жалобный голос: «Помогите… Помогите мне…»
Мы с Колькой переглянулись. Страшно, блин. Но делать нечего, надо идти. Взяли фонари, лопаты на всякий случай, и пошли на голос. Идём, а голос всё ближе и ближе. И тут выходим мы на небольшую поляну. Посреди поляны – колодец. Старый, заброшенный видать, а из колодца тот самый голос доносится.
«Кто там?» - крикнул Колька.
«Я тут, внизу… Упала… Помогите…» - отвечает голос.
Мы подбежали к колодцу, заглянули вниз. Темно, ничего не видно. «Держись, - кричу, - сейчас мы тебя вытащим!»
Колька побежал к бытовке за веревкой, а я остался у колодца. Стою, свечу фонарём вниз, пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь. И тут вдруг вижу… глаза. Два огромных глаза в темноте. Они смотрят на меня снизу вверх, и в них такой ужас, такое отчаяние…
В этот момент вернулся Колька с веревкой. Мы быстро обвязали один конец вокруг столба, а другой спустили вниз. «Хватайся за веревку!» - крикнул я.
Несколько минут ничего не происходило. А потом веревка натянулась, и мы начали тянуть. Тяжело было, жуть. Но потихоньку, сантиметр за сантиметром, мы вытаскивали неизвестную из колодца.
И вот, наконец, показалась голова. Женщина. Молодая, красивая, но вся в грязи, в крови. Мы помогли ей выбраться, усадили на землю. Она дрожит вся, зубы стучат.
«Как ты туда попала?» - спрашивает Колька.
«Не помню… - шепчет она. – Шла по лесу… Оступилась…»
«Ладно, - говорю, - сейчас главное – согреться. Пошли к нам в бытовку».
Мы отвели её в нашу времянку, дали ей горячего чаю, укутали в одеяло. Она немного отогрелась, начала приходить в себя.
«Как тебя зовут-то?» - спросил я.
«Марина», - ответила она, глядя на нас своими огромными, всё ещё испуганными глазами.
«А что ты тут делала, в лесу, одна, ночью?» - поинтересовался Колька.
«Я… Я заблудилась», - промямлила Марина. – «Гуляла… И не заметила, как стемнело…»
Странно всё это, конечно. Кто в здравом уме пойдёт гулять ночью в такой лес? Но мало ли, может, и правда заблудилась.
Пока мы разговаривали, за окном послышался шум машины. Наконец-то за нами приехали! Мы помогли Марине одеться, вывели её на улицу.
«Спасибо вам, ребята», - сказала она. – «Если бы не вы, я бы там, в колодце, и замерзла…»
«Да ладно, не за что», - ответил я. – «Главное, что жива».
Посадили мы Марину в машину, сами уселись рядом. Едем, молчим. Каждый думает о своём. И тут я вдруг замечаю, что Марина как-то странно на меня смотрит. Не так, как раньше. Взгляд у неё стал каким-то… хищным, что ли. И улыбка появилась на губах, жуткая, кровожадная такая.
«Что-то не так?» - спрашиваю.
Она молчит, только улыбается. А потом вдруг как заорет: «Остановите машину! Немедленно!»
Водила, мужик лет пятидесяти, аж подпрыгнул от неожиданности. «Ты чего орёшь?!» - спрашивает.
«Остановите, говорю!» - кричит Марина, и в голосе у неё уже не мольба, а какая-то угроза.
Водитель резко тормозит. Машина останавливается на обочине. Марина выскакивает наружу и как рванет в лес. Мы с Колькой за ней.
«Стой, дура! Куда ты!» - кричим.
А она бежит, не оглядываясь, и смеётся. Смех такой жуткий, истерический. Мы бежим за ней, пытаемся догнать, но она как будто растворяется в темноте.
Мы и сами не поняли, как оказались на той самой поляне с колодцем. Марины нигде нет. Только ветер завывает в деревьях, да где-то вдалеке ухает сова.
«Что это было?» - спрашивает Колька, тяжело дыша.
Я не знаю, что ответить. Сам в шоке. Мы стоим посреди поляны, и вдруг я чувствую, что на меня кто-то смотрит. Оборачиваюсь – и вижу её. Марину. Она стоит у колодца и смотрит на нас. Глаза выпученые, бессмысленные. А потом… потом она медленно становится на край колодца и с диким смехом, как сиганет в него головой вниз!
Мы с Колькой стоим, как громом поражённые. Не можем ни пошевелиться, ни слова сказать. А из колодца по всей округе эхом смех этот жуткий раздаётся.
И тут до нас доходит! Никакая, ЭТО, не Марина. Это… что-то другое. Что-то, что притворялось девченкой. Что-то, что заманило нас сюда, на эту поляну.
Рванули мы от туда сломя голову. Бежали, не разбирая дороги, пока не выбежали к нашему поселку. Добрались до бытовки, заперлись изнутри, завалили дверь чем попало. Сидели и, дрожали до рассвета.
Пока утром нас остальные мужики не шли. Мы им всё как на духу и выложили. На удивление, никто из них над нами не смеялся. А лишь хмуро так посмотрели.
Они, оказывается, по пути на работу машину ту, которая забирала нас вечером, на обочине обнаружили. Говорят движок у неё работал, а двери все закрытые были. И следы мужские, от водительского места куда-то в лес уходили.
Водилу, к слову, потом сколько ни искали, так и не нашли.