Предыдущая глава
Ноябрьский ветер срывал последние листочки с голых веток. Он беспощадно обнажал деревья, лишая их своего прекрасного золотистого наряда. Лера ненавидела ноябрь. Промозглый, сырой и серый. Куда ни кинь взор, везде грязь.
Как обычно, она приехала с последним пятничным автобусом домой. Учебная неделя была длинной, и казалось, что конца и края ей не будет. Да, Лера училась. Как и хотела. В техникуме, на бухгалтера. Её настойчивость и напористость понравились директрисе. Таких упёртых девушек, которые несмотря ни на что хотят учиться, она ещё не встречала. Студенты в большинстве своём стали ленивы, ничем их не заинтересуешь. А тут спустя месяц учёбы Валерия Кузьмичёва из деревни Черёмушки вдруг ворвалась в кабинет Красногорской Лидии Андреевны. Минуя секретаря и наплевав на все формальности.
Поначалу Лидия Андреевна хотела выпроводить наглую девицу, вызвав охранника с вахты. Но Лера, сверкая глазами, как на духу выпалила, что ей очень нужно образование бухгалтера, что она беременна и что помимо неё, у мамки ещё есть младшие дети. Она не может на её шею ещё и своего ребёнка повесить. Очень, очень Лере нужно выучиться и получить диплом, чтобы устроиться в дальнейшем на хорошую работу.
Лера сжимала кулаки, кусала губы. Выложила на стол из своей сумки аттестат с пятёрками, похвальные листы, грамоты. Клятвенно обещала, что будет и в техникуме учиться на "отлично" и её беременность на учёбе никак не скажется, но академ на некоторый период взять придётся всё же.
Лидия Андреевна в этом моменте не выдержала и рассмеялась. Беззлобно, по-доброму. Она вспомнила свою молодость и своё рвение в учёбе. У неё за плечами два института. Педагогическое образование и финансовое. Вот точно такой же когда-то упрямой и напористой была и она. А по-другому в этой жизни никак. Иначе не занимала бы сейчас Лидия Андреевна своё директорское кресло.
Леру приняли в группу Б-23, в общежитие заселили. Пропущенный месяц Лера нагоняла как могла. Выпрашивала конспекты, переписывала до глубокой ночи. Она пыталась забыть про Пашку Николаева всеми способами. Стремилась поскорее обелить себя в глазах матери, чтобы не так стыдно было ей перед деревенскими сплетниками, что дочь в подоле неизвестно от кого принесёт.
Со своими школьными подружками Лера не пересекалась. Да и где? Из общежития на учёбу, с учёбы в общежитие. Алёнка, которая вместе с ней хотела учиться, поступила на юридический. Настя уговорила. Родители ей отдельную квартиру сняли, и они с Алёнкой жили как белые люди. Зазнались. Лера как-то на вокзале их увидела, хотела радостно подлететь, обнять подружек. Да только они мельком глянули на неё и поспешили затеряться в толпе студентов.
Обидно было как, словами не передать. Стиснув зубы, Лера матери об этом не сказала. Она вообще всё в себе старалась держать. Слабой быть легко, а вот сильной ... Это надо постараться. Для этого недюжинное упорство нужно.
-Ты вся в мою мать, - заявила как-то Лариса, - я её не знала, но бабушка рассказывала, что была она ярой противницей несправедливости. За это и пострадала. Народ как жил после неё, так и дальше продолжил, а она сгнила где-то в Сибири. Меня родить только и успела.
-Мам, а расскажи побольше о бабушке Нине, - просила Лера.
-Нечего рассказывать. Об антисоветчиках молчать надо, а не хвалиться, - нахмурилась Лариса. Мать она свою не знала с младенчества, что она могла Лерке рассказать? А то, что ей бабушка Полина рассказывала когда-то, давно из памяти выветрилось. Сколько уж лет-то прошло. Заботы, хлопоты. Обо всём не упомнить.
Не удовлетворив своё любопытство, Лера ушла в дом бабушки. Это старенькая покосившаяся времянка, что стояла позади добротного дома Кузьмичёвых, была у них заместо музея. В ней жила когда-то бабушка Ларисы. Сама Лариса воспиталась в этой избушке. После смерти бабушки, времянку разбирать по бревну не стали. Муж Ларисы новый дом построил. Добротный, с высоченным фундаментом. Была такая у него возможность.
Лера, бывало, маленькой всё время пряталась именно здесь, когда папка напивался и мать гонять по двору начинал. Санька с Машей маленькие ещё были, их он не трогал.
Эх, папка, папка ... И что за жизнь у них с мамкой была? Ни любви, ни заботы. Ругань одна, да оскорбления. Часто размышляла Лера. Уж она и так думала, и эдак. Не смогла бы она сама с нелюбимым жить. Нет.
Лера подолгу в ящиках копалась, в бумажках разных, которые от времени так выцвели, что в руках готовы были рассыпаться. Ничего любопытного она не находила. А жаль ... Если она так похожа характером на бабушку Нину, то хотелось бы о ней хоть что-то ещё узнать. Лариса, зная, что Лерка во времянке, не мешала ей. Пусть хоть чем-нибудь себя отвлекает, лишь бы не о москвиче своём тосковала.
Лариса к дочери стала мягче. Дома ничем её не нагружала, берегла. Хоть и поругивалась, бывало, а злости в её словах не было. Лера на мать не обижалась. Ну характер у неё такой, всех не исправишь. Санька с Машей становились всё взрослее. Машка красилась уже вовсю, начёсы себе на голове делала, лаком волосы заливала. На танцы повадилась бегать все выходные и домой заявляться только под утро. Усиленно жуя жвачку, Маша не могла перебить запах сигарет и коктейлей, что она пила на танцах.
Лариса уже измучилась с ней, ставя в пример Леру. Та себя никогда так неуважительно по отношению к матери не вела. Училась на пятёрки. А чтобы на танцы сходить, всю работу по дому переделывала. Но курить и пить!!! Да никогда Лариса за старшей дочерью того не подмечала!
-А ты что??? В гроб меня раньше времени загнать хочешь?
Лера услышала ругань матери ещё от калитки. Форточка в кухне открыта была, несмотря на промозглую и дождливую погоду. Девушка продрогла, пока от остановки домой шла. Кабы не заболеть. Ей никак нельзя было. Скоро зачёты начнутся, сессия на носу. Да и в положении она. Для здоровья ребёночка нежелательно на таком раннем сроке болеть.
-Твоя Лерка вообще не пойми от кого залетела! Родит безотцовщину и скинет на нас. Это умная-то твоя, пятёрочница! Я хоть и пью, и курю, а так по-дурацки не облажаюсь никогда! Я знаю, чего от жизни хочу, и всё это у меня будет. А Лерка твоя только и умеет, что книжки свои зубрить, а самого главного так и не поняла. В жизни помогают хитрость и изворотливость, а не количество прочитанных книг. Была бы она такой, то никуда бы этот москвич не делся от неё.
Лера, замерев на пороге, сжала кулаки. Машка-то совсем от рук отбилась. Пятнадцать исполнилось, и взрослой себя почувствовала, видимо. Послышалась звонкая пощёчина и истеричный визг Маши.
-Бьёшь меня из-за неё, да? Вот, значит, как? Ну и пошли вы! Обе!
Дверь с треском распахнулась, и, наткнувшись на старшую сестру, Маша смерила её ненавистным взглядом. Лера даже пошатнулась. За что Машка так ненавидит её? Не она ли их с Санькой выпестовала? На улицу с девчонками лишний раз сходить некогда было!
-Приехала, отличница наша, - съязвила Маша и, сбежав по ступенькам, полетела к калитке.
Пытаясь унять волнение, Лера вошла в дом. Поведение Маши вывело из равновесия. Она предполагала, что, балуя её с Санькой, мать ничего хорошего от них в ответ не получит, но чтобы так? Давно ли молоко на губах-то обсохло?
Лера осмотрелась.
-А Санька где?
Лариса украдкой вытерла слёзы. Маша в последнее время как с цепи сорвалась, совсем от рук отбилась, и что с ней делать, как разговаривать, Лариса не знала.
-Санька носится на мопеде, по окрестностям. Как оглашенный. Боюсь я за него страсть как. Вроде и не пьёт, и не курит. А какой-то странный. Перевозбуждённый всё время. Как бы не врезался куда в таком состоянии. Я уж и в сарае мопед этот его запирала, на замок. Ключи с собой на работу брала. Так шельмец этот из школы придёт и каким-то хитрым способом замок вскрывает.
-Да-а ... Совсем они с Машкой распоясались. Но ничего. Мне пока нервничать нельзя, но вот рожу и возьмусь за них. Обнаглели!
-Нельзя тебе тут, Лерка. Жизни они ни тебе, ни ребёнку не дадут. И в кого такие только уродились, ума не приложу. Видно согрешила я в чём, что Господь мне таких деток послал. Ты лучше в бабушкин дом потом перебирайся. Раз тебе она его завещала, то и живи в нём. А я помогать буду. А то боюсь, как бы не навредили эти два оболтуса вам с ребёночком.
Не успела Лариса проговорить свои слова, как в окошко быстро постучали. На пороге стояла мать Вовки Семёнова.
-Вечер добрый, соседушки. На разговор-то можно к вам?