Я педагог-воспитатель, веду свою авторскую программу, занимаюсь с детьми от семи лет и дальше со взрослыми без ограничения возраста. Занятия с детьми рассчитаны на формирование в них основных категорий человечности и правильных суждений, потому что паттерны основных доблестей и запретов в детях должны быть сформированы без двусмысленностей.
Поскольку детям проще представлять себе, о чем идет речь, если у них перед глазами есть примеры, я подбираю фильмы, и мы подолгу обсуждаем даже самые мелкие их детали. Это не просмотры с обсуждениями на вольную тему. Перед нами стоят конкретные задачи, и, приступая к работе, я знаю, зерна каких культур я собираюсь сеять. Работаю я по этой программе уже давно и могу предъявить устойчивые – удивительные и прекрасные результаты.
Чему учатся дети
Дети учатся думать, сопоставлять, запоминать, сравнивать, приводить примеры, а также считаться с другими людьми, в частности, с членами группы, выслушивать всех с одинаковым уважением, рассуждать, предполагать и определять свои роли в разных жизненных ситуациях. Все это происходит в рамках того, что считается положительным, не прибегая к тому, что выделяется, как недопустимое. Например, невозможно поднять руку на старика. Недопустимо толкнуть маму. Недопустимо высмеивать слабого.
Наши доблести, допустимости и наши табу все время на слуху. Опираясь на них, дети формируют свое мировоззрение.
Как им сказать, что мама -авторитет?
Программа работает мощно, то, что закладывается, остается с человеком навсегда. Это не решается в одно-два занятия, потому что формирование паттернов — это всегда многократные повторения, а чтобы паттерны работали позитивно, давая возможность думать, эти повторения должны быть позитивными. В том ключе, который ребенку доступен. Эти условия программа обеспечивает. А «сказать что-либо кому-либо» из подростков – дело проигрышное, тут все действует наоборот: сначала надо стать авторитетом, потом рассчитывать, что единожды сказанное будет услышано. Для этого нужно время.
Но вдруг подросток отбился от рук
На личные консультации ко мне часто приходят родители детей, с которыми начинаются проблемы. Начинаются – в лучшем случае. К сожалению, часто родители сначала пробуют все, на что способны сами, а обращаются тогда, когда исчерпали свой арсенал. Бывает, что время упущено, особенно если ребенок получил в свои руки неконтролируемый интернет. И вот, приходит ко мне женщина с проблемой своих подростков. Мальчики подросли и стали отбиваться от рук. Как-то мама уже не авторитет, что-то им хочется поехать к папе и побыть у него, поскольку папа с мамой в разводе, дети бывают у него по выходным, а «выходной папа» чаще всего в глазах детей предстает персонажем положительным, поскольку выполнения уроков не требует. Женщина хочет вернуть свой авторитет, объяснить детям, что она – мама, а значит, имеет право на то, чтобы требовать выполнения заданий, послушания, приличного поведения.
Мама, безусловно имеет право
Я начинаю определять систему координат семьи. На что они опираются, какие категории у них в активах. «Что у вас с верой?» —спрашиваю. Женщина оказывается агностиком, она разводит руками: «что-то есть», и да, она говорила ребятам про Заповеди, что их надо выполнять.
Но почему надо выполнять Заповеди?
На этот вопрос женщина не отвечает ни мне, ни своим детям. Она просто не может внятно ответить на этот вопрос. Мне жаль, но это меня не отпугивает. Я могу принять детей в группу на наши встречи, пусть ходят. Потихоньку ответы на вопросы сформулируются, и мальчики их усвоят, если женщина не станет мешать. Те категории, которые вкладывает наставник, должны совпадать с установками семьи. Если родитель говорит своему ребенку, что де учись одному, а другое фильтруй, ребенок не выучится ничему. Я могу довести до сознания детей то, что хотят родители, но только при одном условии: если мы с ними хотим одного.
Любой труд должен быть оплачен,
но я не буду кривить душой ради денег и отрекаться от своих взглядов. Такие выражения, как Божья воля, Промысел, Заповеди, Евангелие – звучат на моих занятиях постоянно. Дети растут, буквально объятые темой Бога. Он – их границы, Он – Законодатель. На моих занятиях будет только так. Я могу поместить ваших подростков в эту среду и адаптировать их к ней, если вы согласны мою картину мира разделить.
Женщина точно не знает. Ей не хотелось бы, чтобы сыновья слишком сильно углублялись в божественную тему. А что такое «слишком сильно»? На этот вопрос она ответить не может тоже, и, кажется, что она не против, , если это поможет, но для нее самой это не точно. И тогда, так и не определив системы координат семьи, я спрашиваю о другом:
- Как вы относитесь к СВО?
Мгновенно прежде растерянная женщина подбирается и словно обретает контуры. Она говорит, что к СВО она относится строго отрицательно. Риторический вопрос, имеет ли право Родина защищаться от нависшей угрозы, повисает в воздухе. Женщина отвечает, что дискуссия бесполезна, и что у нее другое понятие о том, что такое Родина.
Мне очень жаль, но я не смогу вам помочь
Я произношу эти слова и слушаю их, как если бы говорил кто-то другой. Я очень многое умею, с детьми мне удается порой невозможное. Но я не могу помочь детям либералов обрести систему координат. Единственные возможные для них рамки, если не ломать остатки авторитета родителей под корень, это стимулы мира потребления. И э не то, чем занимаюсь я. Но это и не то, чего в глубине своих душ хотят от детей матери и отцы либеральных семейств. Они, как любые родители, хотят, чтобы их любили за них самих, чтобы их уважали, чтобы с ними считались. Иногда такое случается, но в общей массе довольно редко. Что декларируется, то и прорастает.
Без Бога и без Родины как без руля и ветрил.
И я могу только бесконечно об этом сожалеть. Если у взрослого нет четких формул, ему нечего передать своим детям в качестве жизненных ориентиров, и вряд ли кто-то другой сможет это сделать, с родителями не конфликтуя. На моих занятиях слова Бог и Родина постоянно звучат. Как и говорила, я знаю, что именно хочу передать детям. И, кстати, вопроса авторитета родителей у детей, с которыми я работаю, не возникает. А женщине, о которой рассказала, я не могу помочь не потому, что не хочу, а потому, что убеждена: родитель и воспитатель должны исповедывать одни ценности. Вы, родители, знаете, чего вы хотите, но ваши дети вас почему-то не слышат. Меня они слышат, это данность, и я умею отвечать на их вопросы. Дети стремятся на мои занятия, ждут их и не хотят уходить. Но я не соглашусь рвать ребенка на части, тянуть его на себя. Как в притче о том, как царь Соломон рассудил двух женщин, я не хочу нанести ребенку вред и отдаю его той, что заявляет на него свои права.
Я сумею утвердить ваших детей в наших общих ценностях, главное, чтобы ценности наши действительно были общими.
Достоинство, честь, сдержанность.
Семья.
Бог.
Родина.