Целый список растелешенных сцен из «Мастера и Маргариты» ставит непростую задачу перед любым режиссером. Как же показать всю эту наготу?
Тот же Юрий Кара буквально поссорился с Вертинской из-за откровенных съемок, в конечном итоге даже отказавшейся озвучивать собственную героиню.
Анна Ковальчук у Бортко носила особые вериги-сбрую. А для сцен появления ее героини на улице, съемочной группе приходилось перекрывать от внимания любопытных зевак целый квартал Москвы.
Снимавшаяся у Локшина Юлия Снигирь тоже признавалась, мол, крайне хотела бы тех самых откровенных сцен избежать. И даже до последнего выпрашивала у режиссера какой-нибудь костюм телесного цвета.
Но зачем вообще у Булгакова постоянно присутствует эта самая нагота?
На самом деле, все потому что сам Михаил Афанасьевич представлял свой классический роман как своего рода Евангелие от Сатаны. Сама цель романа - указание на пороки и растленность человеческого общества.
- Весенний бал Сатаны - дело откровенно греховное. А стало быть, все здесь должно предельно ясно указывать на вопиющее грехопадение участников. В том числе, предельная женская нагота.
Воланд стремится показать себя диаметральной противоположностью Господа Бога. И если Бог велит тело человеческое (особенно женское) от посторонних взглядов скрывать, то Дьявол, напротив показательно, выставляет оное на показ. Как главный источник сладострастия и запретного плода.
Не забываем и что бал Сатаны - это своего рода крупный шабаш ведьм на максималках. А согласно всем старинным преданиями, чародейки на сходке тут же сбрасывают с себя любую одежду.
Нагота позволяет Булгакову еще и дополнительно раскрыть сложный характер своих героинь. Особенно главной - той самой Маргариты. Прежде зажатой словно птица в клетке и будто бы сама по себе траур носившей. Но зато вместе с одеждой будто бы скинувшейся с себя все цепи общественного осуждения, буквально улетевшей от них на метле.
- Кроме того, Булгаков понимает: любая одежда скрывает наши тайные желания, секретные мысли. А к чему их скрывать-то, если Сатана и так все отлично ведает. Стало быть, одежда просто не нужна в присутствии Темнейшего. Особенно женская: мужчин великий русский писатель как раз подчеркнуто одевает во фраки.
Не стоит забывать и сложную эпоху работы над романом. А это у нас 1920-е годы, на минуточку. Та самая краткая для СССР эпоха всеобщей открытости и громких лозунгов а-ля «Долой стыд», когда едва одетые молодые дамы даже в парадах по Красной площади весело шествовали. Так что Михаил Афанасьевич еще и тонко собственное откровенное время пародирует.