1911 год… нельзя сказать, что русского кино тогда еще не было совсем, ведь еще в 1908-м В. Старевич снял свои первые мультфильмы, Я. Протазанов экранизировал «Бахчисарайский фонтан» Пушкина, П. Чардынин «Власть тьмы» Толстого. Уже появлялись и другие игровые киноработы, но фильмов такого масштаба до той поры не было не только в России, но и во всем мире
Севастопольский эпос
В 1911 году известный творец кинопримитивов Василий Гончаров и не менее известный кинофабрикант Александр Ханжонков, взялись за дело столь грандиозное, что даже сегодня оно вызывает восхищение — и легкое недоумение. Они решили снять первый в России (да и в мире, откровенно говоря), полнометражный фильм. И не просто фильм, а исторический эпос — «Оборона Севастополя». Картина стала настоящим чудом своего времени: полуторачасовое зрелище с батальными сценами, потоплением кораблей и бюджетом в 40 тысяч (по нынешним меркам — около 60 миллионов рублей). Но, как говорится, чудеса случаются не просто так. За каждым чудом стоит история — и эта история заслуживает отдельного внимания.
Кинофабрикант и кинохалтурщик
Начнем с того, что Александр Ханжонков и Василий Гончаров были людьми разных представлений о кино. Ханжонков — человек дела, прагматик и предприниматель, который, однако, понимал, насколько сложные задачи может решать синематограф и насколько безграничные возможности он дает как инструмент в руках талантливого режиссера. Гончаров же придерживался совсем других взглядов. Он полагал, что, если собрать в кадре побольше людей в костюмах (желательно в исторических), и показать фоном какую-нибудь красивую картинку, это будет достаточно, чтобы зрители млели от восторга. Словом, только хардкор, только кинопримитив, а режиссура, драматургия, выразительность образов — это для слабаков. По такому принципу он снимал кино до последнего, когда снимать так стало уже совсем неприлично. Взять хотя бы его «шедевр» «Жизнь и смерть Александра Пушкина», который, увидев однажды, уже невозможно развидеть. Кадр первый: юный Пушкин в лицее читает стихи. Все аплодируют. Кадр второй: взрослый Пушкин в каком-то светском салоне читает стихи: все аплодируют. Кадр третий: Дантес стреляет в Пушкина. Тот падает. Кадр четвертый: Пушкин в окружении друзей лежит на диване и агонизирует. Конец фильмы.
Ошибка Ханжонкова
И вот, именно этот «великий» режиссер пришел к Ханжонкову с предложением снять полнометражный! фильм об обороне Севастополя — событии героическом и патриотическом. По вполне понятным причинам отношения между ними на тот момент были уже натянутыми. Гончаров ранее работал у Ханжонкова, но кинофабрикант, к счастью, очень быстро раскусил кинохалтурщика. Теперь же Гончаров вернулся с проектом, который требовал государственной поддержки и немалых денег.
Ханжонков, не будучи человеком мелочным, решил пойти навстречу бывшему сотруднику — но с оговоркой. «Вот что, Василий Михайлович, — сказал он, наверное, с легкой улыбкой. — Поезжайте в императорскую канцелярию и попробуйте получить добро. Если у вас получится — снимаем. Если нет — больше никаких ваших “гениальных” проектов я не потерплю». Ханжонков был уверен в провале. Но он просчитался.
Николай II, к удивлению многих, не только одобрил идею фильма, но и приказал частично профинансировать его из казны. Он же распорядился привлечь к работе большую группу историков и военных консультантов, чтобы как можно достовернее воссоздать эпоху Крымской войны. Так началась работа над первым российским блокбастером.
Масштаб и новаторство
Для своего времени «Оборона Севастополя» была настоящим технологическим прорывом. Батальные сцены снимались не в павильонах, как это было принято тогда, а на натуре — в самом Севастополе. Для съемок привлекли подразделения регулярной русской армии. Солдаты маршировали, стреляли из пушек, ходили в атаку и даже сражались с неприятелем ради искусства. В фильме участвовали и ветераны Крымской войны — люди, которые лично помнили события 1854–1855 годов. А для сцены потопления корабля Гончаров и Ханжонков использовали подводную лодку (!), на которой соорудили декорации кормы и мачт парусника. Правда, в одной из сцен в Севастопольской бухте мелькает современный (для того времени) ни разу не деревянный военный корабль, но это, конечно, мелочи.
Съемки велись сразу двумя камерами — новаторский подход для того времени. Камера покачивалась вслед за волнами, пыталась скользить вдоль панорамы и выделывать другие чудеса, которые на неискушенного зрителя 1911 года производили неизгладимое впечатление.
Пляски и кривляния
Однако, как бы ни старался Гончаров придать своему блокбастеру хоть чуть-чуть реализма драматизма, многое в нем, а особенно актерская игра, оставляет желать лучшего. Даже Иван Мозжухин — будущая звезда русского кино — переигрывает настолько, что сцена гибели генерала Корнилова превращается в нечто среднее между трагедией и фарсом. Остальные актеры тоже не блещут естественностью: их движения подчеркнуто театральны, а эмоции гипертрофированы до абсурда.
Сам сюжет представляет собой череду разрозненных эпизодов: тут стреляют из пушек, там кто-то погибает героической смертью, а вот уже пляшут «Барыню». Причем пляски оказались единственной по-настоящему живой сценой — возможно потому, что она не была постановочной. Гончаров просто заснял солдат во время их отдыха на съемочной площадке.
История или документ?
«Оборона Севастополя» пользовалась огромным успехом в свое время. Зрители восхищались масштабом картины, ее патриотическим духом и техническими новшествами. Однако современный зритель вряд ли выдержит марафон затянутых сцен и театральных кривляний, даже с учетом того, что единственная сохранившаяся копия на полчаса меньше исходного материала: в советское время из «Обороны Севастополя» вырезали все сцены монархического и религиозного содержания. Фильма ценна скорее как исторический документ — свидетельство того, каким было кино на заре своего существования.
И все же нельзя отрицать ее значение для истории кинематографа. «Оборона Севастополя» стала первым шагом России в мир полнометражного кино. Это картина-эксперимент, картина-прорыв, картина-легенда своего времени. Не случайно Ханжонков получил за нее орден Станислава II степени «за исключительно полезную деятельность на почве отечественной кинематографии», а Гончаров золотую медаль «За усердие». И пусть сегодня «Оборону…» способны выдержать от начала до конца только самые закоренелые поклонники немого кино, важно помнить: без таких экспериментов не было бы ни Эйзенштейна, ни Тарковского.
Так что снимем шляпу перед кинопримитивщиком Василием Гончаровым. Он вместе с Ханжонковым сделал невозможное: превратил кинематограф из ярмарочного развлечения в искусство. Ну почти. Правда, на этом пути им пришлось пожертвовать натурализмом и здравым смыслом. Но разве это важно? Главное ведь — эффектность!