Время переходить к юности – нашему герою пятнадцать.
Из ребячества перешел в юность и уцелел в ней неповрежденным, кажется, один лишь
Юность! Какое благодатное и страшное время. Такой мощи и такой тоски никогда уже не суждено испытать человеку, как в юности.
«Прелестное время в развитии человека, когда дитя сознает себя юношею и требует в первый раз доли во всем человеческом: деятельность кипит, сердце бьется, кровь горяча, сил много, а мир так хорош, нов, светел, исполнен торжества, ликования, жизни…»
Шиллер. Все остальное наследие детства было подвергнуто пристрастному анализу и критике.
Первая дружба… Для юноши она даже, быть может, важнее первой любви. Редко когда первая любовь одолеет всю жизнь. А первая дружба одолевает. Дружбе и посвящены самые проникновенные строки «Записок».
Удивительно ли нам, что друзья клялись не только в вечной дружбе, они клялись также пожертвовать своим существованием во благо человечеству; «чертили себе будущность несбыточную, без малейшей примеси самолюбия, личных видов»? С учетом даже коррекции на общую чувствительность тех времен? Я, признаться, удивлен, ибо ничего подобного из своей юности припомнить не могу. Может, ничего такого в ней и не было.
Между тем карета нашего героя, оставив деревню и увязая в осенней грязи русских проселков, доехала до Драгомиловского (так у автора) моста и окончания юности. Отсюда начинается уже новая жизнь.
Под многообещающим названием «Годы странствования» помещены отчеты героя о своем путешествии в город Малинов и о пребывании в оном граде. Наш молодой человек успел уже превратиться в человека относительно зрелого (по моим подсчетам ему приблизительно 27-28) и в ум вошел; завиральные идеи облетают с него, как желтые листья с дерев.
А давно ли были клятвы и жертвы, и ожидание неминуемого счастья… Впрочем, с кем не бывает.
Очень хороши картины самого губернского города и патриархальных нравов его обитателей. Тут Александр Иванович подымается прямо до салтыково-щедринских высот. Чему особенно способствует и его столичный снобизм. Цитировать не стану, сами прочитаете. На мой взгляд, Малинов со всем его содержимым – это лучшее, что есть в повести. Читаешь, и приходит на ум еще и Гоголь. Право! Прокуроры, председатели палат, смотрители богоугодных заведений, судьи, частные приставы – каким прекрасным чиновничеством были снабжены губернские города.
А какова у него Ока! Прочтешь вот это: «Было начало апреля. Ока разлилась широко и величественно, лед только что прошел. …Небо было безоблачно, солнце светило; какой-то особый запах весны носился над водой. …Московский берег отодвигался далее и далее; глубь, вода, пространство, препятствия меня отделяли все более и более… А тот берег – чуждый, неприязненный – из темно-синей полосы превращался в поля, деревни становились ближе и ближе…», и подумаешь про себя: «Да он не сатирик, а лирик!»
А после прочтешь: «Утром Малинов на службе; в два часа Малинов ест очень много и очень жирно, что и обусловливает необходимость двух больших рюмок водки, чтоб сделать снисходительным желудок. После обеда Малинов почивает, а вечером играет в карты и сплетничает», и скажешь себе: «Нет, все-таки сатирик!»
Есть в Малинове и светлые личности: губернский доктор и помещик Трензинский. Очень хорош в изложении последнего анекдот с великим «Кете», который оказывается хоть и великим, но человеком, которому ничто человеческое не чуждо. Вплоть даже до мелкого желания почувствительней уязвить в споре находчивого оппонента.
Да, любили наши классики потоптаться на добрых провинциалах. А я люблю провинцию. Хорошо, наверное, прожить всю жизнь в маленьком тихом городке, на берегу тихой же речки, среди лесов и полей, в окружении скромной, но трогательной, лесостепной, прямо родной русской природы.
Пользуясь при этом репутацией городского чудака во избежание неприятных знакомств… Имея небольшой теплый круг общения: библиотекарь, сотрудник краеведческого музея, преподаватель русского языка и литературы в местном технаре… Что-нибудь в этом роде. Да…
А сплетнями нас не удивишь.
Общий вывод: Александр Иванович, конечно, либерал и прогрессист, и общественный деятель, но писать умеет!