Катя стояла у плиты, держа деревянную ложку так крепко, что пальцы побелели. Макароны по-флотски, кажется, уже начали пригорать на сковородке, но она всё продолжала помешивать на среднем огне. На всякий случай. Или, может быть, чтобы как-то подавить ком в горле.
В прихожей, словно чёрная дыра, стояла огромная сумка Антонины Павловны. Её свекрови. Эта сумка была символом всего, что Катя ненавидела последние две недели. Она никак не могла поверить, что две недели и еще пару дней назад они с Сашей были счастливы в своей маленькой, уютной квартире. Двушка, конечно, тесная, но их. Только их.
Но вот, Антонина Павловна – «Приехала пожить, на 2 из 3 летних месяца пока сдавала квартиру квартирантам…» Она так делала каждый год, чтобы подзаработать к пенсии. Обычно она жила в это время на своей даче в Подмосковье, но в этот раз решила пожить в Москве пару месяцев пока идут дожди. Лето выдалось на удивление холодным, а дожди лили почти каждый день. Саша тогда только пожал плечами: «Что такого? Пару месяцев всего. Переживём».
***
Первый месяц превратился в постоянный шум. Кухонные полотенца – не те, чайник – вечно включённый, полы – перемыты уже два раза на день. И вот это вечное: «Катя, принеси. Катя, давай поговорим…»
– Кать, ты чего там гремишь? – голос из комнаты был мягким, но в нём звучал подспудный вызов. – Скоро там? Мы с Сашенькой уже голодные. И чай бы не помешал.
Катя вдохнула – и медленно выдохнула. Она считала до десяти. Раз, два, три…
– Уже всё готово, – произнесла она с фальшивой улыбкой, которую всё равно никто не видел. Сейчас положу по тарелкам и принесу...
За столом было оживлённо. Саша смеялся над дурацким анекдотом, который рассказывала мать. Катя сидела тихо, глядя в тарелку. Вилки стучали по тарелкам, слова летали вокруг: «Кухня неудобная… В вашей двушке мало места… Шторы уже старые, поменять бы…». Каждое слово было как укол в ребро. Мягкий, но больной.
***
На третьей неделе первого месяца терпение Кати начало истощаться. Продукты в доме куда-то исчезали, едва успев появиться. На кухне стали появляться чужие люди – то подружка Антонины Павловны, то еще кого-то притащит. Один раз утром Катя вернувшись с работы встретила совершенно незнакомую женщину, которая просто стояла, наливала себе чай и широко улыбалась:
– Сахар одолжила, надеюсь, вы не против!
Катя посмотрела на пустую сахарницу и не могла поверить. Она почти физически чувствовала, как её пространство становится всё меньше. А потом исчезает вовсе.
Вечером, когда Саша пришёл с работы, она, наконец, решилась:
– Саш, нам надо поговорить. Ты ведь понимаешь, что дожди могут лить все лето. Я смотрела прогноз, они даже в августе будут. Твоя мама никогда не уедет.
Он отмахнулся, как будто это была ерунда:
– Ты преувеличиваешь. Ещё пара недель – и она уедет. У нее там соседка по даче должна приехать. Её никакой дождь не испугает после этого.
Катя кивнула. Но внутри чувствовала: это ложь. Или, по крайней мере, самообман. Никакая соседка по даче не приедет и его мать будет и дальше капать ей на мозг.
***
Однажды за ужином, когда Антонина Павловна аккуратно отрезала кусочек рыбы вдруг сказала:
– А я вот подумала: зачем мне возвращаться в ту хрущёвку? Здесь же всё лучше – и тепло, и уютно. Да и вы рядом. А ее можно сдавать, я уже и с квартирантами переговорила по телефону.
Катя замерла. – Здесь лучше для вас, а для нас? – её голос прозвучал неожиданно громко.
Саша кашлянул, не поднимая глаз от тарелки:
– Мам, ну… Мы же об этом не говорили.
– А чего говорить? – улыбнулась она. – Вы же меня не выгоните?
Катя положила вилку на тарелку с явным стуком:
– Вы знаете, что это временно. Мы так договаривались. На время дождей на 2 месяца.
Свекровь подняла брови:
– Договаривались? А я, значит, теперь обуза?
Саша попытался примирить:
– Мам, никто не говорит, что ты обуза, но…
Антонина Павловна перебила его:
– Конечно, говорит! Я же мешаю! Ну скажи, Катя, что ты хочешь, чтобы я ушла?
Катя почувствовала, как что-то внутри неё щёлкнуло:
– Да. Я хочу, чтобы вы поехали на дачу, как и планировали ранее
Свекровь замерла. Потом её голос стал жёстче:
– Планы? А я, значит, мешаю? Ты, Катя, не забывай: эту квартиру мы с Сашей покупали вместе. Я ему помогла!
Саша тихо вставил:
– Мам, не надо это сейчас…
Катя, сдерживая дрожь в голосе:
– Ваши деньги – это ваша помощь, за которую мы благодарны. Но это наш дом.
Антонина Павловна вздохнула тяжело:
– Хорошо. Значит, я лишняя. Выгоняете старую женщину…
Катя встала. Её руки тряслись, но голос был твёрдым:
– Спасибо за ужин. Я устала. Пойду прилягу
И ушла в спальню, захлопнув дверь.
Саша еще час потом выслушивал нотации матери о ее ненужности.
***
На следующий день Катин шкаф в спальне был открыт. Среди вытащенных вещей лежали конверты с деньгами - в них Катя откладывала на разные крупные траты, которые они планировали с мужем. Катя почувствовала, как внутри загорается огонь злобы. Она вошла в комнату с одним из конвертов в руке:
– Кто рылся в моих вещах?! – её голос прозвучал, словно удар молнии.
Антонина Павловна сидела с чашкой чая и даже не вздрогнула:
– Я. А что? Деньги лежат, подумала – Саше пригодятся. Разве не логично?
Катя начала задыхаться от возмущения:
– Логично? Это наши сбережения! Как вы можете так поступать?
Саша, стоявший рядом, почесал затылок и пробормотал:
– Мам, ну зачем ты… Это некрасиво. Спросила бы меня прежде чем трогать.
Антонина Павловна фыркнула:
– Некрасиво?! Да что ты вообще понимаешь! Я, может, вас всех спасаю! Катя тут только себе на уме, а ты, Саша, просто этого не видишь!
Катя резко шагнула вперёд:
– Это я себе на уме? Вы без разрешения влезаете в мои вещи, решаете за нас, кого вы здесь спасаете?
Антонина Павловна поставила чашку громко стукнув ей по столу:
– Да без меня у вас ничего бы не было! Ни квартиры, ни спокойствия! Я для вас, а ты… Я еще до вашей свадьбы приметила, что ты неблагодарная и невоспитанная зараза на шее моего сына...
Саша тяжело вздохнул, но его голос был тихим:
– Мам, хватит. Ты же понимаешь, что это перебор. Эмоции сейчас не к месту...
– Перебор?! – она вскочила. – Это перебор? А Катя тут хозяйка, значит?! Она даже не знает, что такое заработать на свое жилье! Приехала тут на все готовенькое! Она в своей деревне и знать не знала что такое настоящая жизнь в городе!
Катя выдержала паузу и сказала:
– Настоящая жизнь – это когда люди уважают границы друг друга. Это наш дом. Если вы не готовы этого понять и принять, то вам тут делать нечего…
Саша, наконец, громко вмешался:
– Мам, прекрати! Ты не видишь, что рушишь всё? Мы же потом в глаза друг другу смотреть не сможем потом, а нам еще с Катей внуков рожать.
Антонина Павловна в ответ всплеснула руками:
– О, теперь и ты против меня? Отлично. Вот так всегда! Ну и что? Ты её выбрал? Значит, я лишняя? И причем тут внуки? Говорила я тебе, бери Людку из соседнего подъезда в жены. Она всю жизнь тебе в рот заглядывала! И проблем бы не знал. И внуки бы уже были...
Катя сделала глубокий вдох:
– Я этого больше не вынесу. Либо вы собираете вещи, либо… я.
– Куда ты пойдёшь?! Это дом моего сына! А тебе идти даже некуда – свекровь воскликнула, сверкая глазами.
Катя подняла голову, её голос был спокоен, но сталь в нём звучала:
– И его жены. И мы решаем вместе.
– Ну и проваливай! Это дом моего сына! А ты к нему имеешь косвенное отношение. Таких как ты вон очередь стоит за забором! – прокричала свекровь.
***
На следующий день Катя собирала вещи. Она ходила по квартире, молча складывая вещи в чемодан. Антонина Павловна, увидев её занятие, возмутилась:
– Это что за цирк?! Ты собралась уходить? А Саша в курсе?
Катя выпрямилась, с трудом удерживая себя в руках:
– Саша узнает. Я больше не могу так жить.
– Не можешь? – свекровь прищурилась. – А кто тебя заставлял? Сама сюда пришла, сама и портишь всем жизнь. Ты только о себе думаешь! Если думаешь, что можешь свалить по-тихому, то зря так думаешь!
Катя ощутила, как её руки задрожали. Она глубоко вдохнула:
– О себе? Да если бы я думала только о себе, я бы это сделала ещё две недели назад.
Антонина Павловна возмущённо всплеснула руками:
– О, конечно! И бросила бы Сашу с его проблемами. Как удобно! Ты ведь только себя и спасёшь, правда?
В этот момент входная дверь открылась, и вошёл Саша. Увидев напряжение, он остановился:
– Что здесь происходит?
Катя, не оборачиваясь, сказала:
– Саша, я ухожу. Твоя мама не оставляет мне выбора.
Антонина Павловна вскипела:
– Ах, значит, я виновата?! Это я разрушаю ваш "идеальный" брак? Да если бы не я, ничего бы у вас не было! Ты неблагодарная! Людка вон Сашеньке пирожки носила каждую неделю! А ты? ни разу ничего не испекла!
Саша вздохнул и попытался вмешаться:
– Мам, может, хватит? Ты сама видишь, что это не работает…
Но Антонина Павловна перекрыла его голос:
– Нет, Саша! Ты же видишь, она тобой манипулирует! Если она уйдёт, кто тебя поддержит?
Катя повернулась к Саше, её глаза были полны слёз:
– Ты должен выбрать, Саша. Я больше не могу жить в таком дурдоме.
Саша посмотрел сначала на мать, затем на жену. В его глазах читалась борьба. Но потом он, наконец, твёрдо сказал:
– Мам, давай я отвезу тебя сегодня на дачу.
Антонина Павловна застыла, затем попыталась смягчить тон:
– Сашенька, ну… Как же…
Но Саша перебил её:
– Пора. – Его голос был твёрдым. – Я так решил.
Саша в этот же день помог собрать матери вещи и увез ее на дачу в Подмосковье.
***
Через месяц Катя сидела на мягком диване, укутанная в плед. На улице лил дождь. Все форточки были открыты. Запах бодрящей свежести витал в квартире. Она наблюдала за Сашей, который с воодушевлением рассказывал о цветочной арке на даче у Антонины Павловны. Благодаря дождям цветы сильно разрослись и зацвели практически одновременно. Это было невероятно красиво и вкусно благоухало.
– Она теперь довольна. Говорит, что всё получилось даже лучше, чем ожидала. И соседка ее навещает почти каждый день – Саша улыбнулся, но затем вдруг серьёзно посмотрел на Катю. – Спасибо тебе за терпение, за то, что выдержала это.
Катя тихонько улыбнулась, перебирая бахрому пледа.
– А у нас? Ты чувствуешь, что мы снова дома? – спросила она тихо.
Саша присел рядом, обнял её и посмотрел ей в глаза:
– Катя, никто не имеет права забирать у нас наш дом. Это наш дом. Наше место, где нам должно быть спокойно.
Катя внимательно посмотрела на него:
– Ты так говоришь сейчас, но ты ведь долго молчал, Саша. Почему? Почему я должна была это вытаскивать из тебя?
Саша вздохнул:
– Знаю. Я… я боялся, что сделаю маме больно. Мама всегда была для меня важной. Но… я наконец понял, что важнее – ты. Наша семья. Прости, что я так долго это осознавал.
Катя провела рукой по его щеке:
– Главное, что ты осознал. А дальше – посмотрим. Нам нужно ещё много всего обговорить.
Саша кивнул:
– Я готов. Готов слушать и слышать тебя. Мы всё исправим, обещаю.
Катя тихо рассмеялась, прижимаясь к нему:
– Это теперь действительно наш дом. И он останется таким. Навсегда.