Завораживающе тихим выдалось это утро — настолько тихим, что даже все соседские собаки почему-то молчали. Я слышала, как они лаяли среди ночи, реагируя на невидимых во тьме лесных визитеров, лаяли они и накануне вечером, когда мы шли мимо них на воскресный послеобеденный моцион. А утром хранили нехарактерное таинственное молчание, не нарушали предрассветный покой.
Я шла по запорошенной полевой дороге, и шаги отзывались хрустом — выпавший на влажную землю снег превратился в ледяную корку, а лужи в канавах и колейных ложбинах промёрзли до самого дна. Кажется, что всё вокруг застыло, остолбенело и затихло — притаилось в ожидании нового дня.
Зима в этом году не торопится. За первую неделю декабря она успела выполнить без особого энтузиазма лишь тот минимум своих погодных обязанностей, что необходим для окончательных проводов осени — скупо припорошила землю белым и слегка охладила воздух. Снег есть, мороз есть — зима пришла. Не придерёшься.
Единственное, о чём она не забыла — это приглушить свет, сократить и без того немногочисленные появления солнца. Ещё реже и ещё драгоценнее становятся теперь рассветы. Даже такой, когда солнце едва показывается из-за облачной дымки, чтобы через несколько секунд снова в ней раствориться.
Уходя из дома, когда небо было плотно напичкано голубовато-сизыми облаками, а над землей расползались нити молочного тумана, я даже не надеялась, что так скромно начинавшийся рассвет выльется в итоге в удивительное буйство красок. Но всё равно пошла, глубоко вдыхая морозный воздух и благодаря природу хотя бы за эту крохотную частичку солнечного света.
Возможно, оставшись дома, я бы всего этого и не заметила, ведь продлилось представление считанные минуты. Само солнце едва выглянуло, но смогло озарить всё вокруг ярким светом. Облака не успели расступиться и не имели возможности противостоять, поэтому вобрали в себя всю густоту красок, и широкая серая полоса над горизонтом скоро окрасилась в ярко-оранжевый.
Поднимаясь выше, солнце преобразило до неузнаваемости не только небо, но и речку, его отражавшую, и придало ей тот же насыщенный оттенок марокканских мандаринов. Казалось, в реке теперь течёт не вода, а сладкий и липкий цитрусовый сок.
Несколько минут, и магия начала рассеиваться. Краски так быстро теряли насыщенность, так скоро растворились в облаках и потухли, что, если бы не фотографии, можно было бы подумать, что вся эта мандариновая феерия мне показалась.
Когда я дошла до дома, всё окончательно потускнело. В окружающем пейзаже не осталось ни одного тёплого оттенка, ни одного луча света, облачность полностью проглотила солнце, и небо потемнело. Казалось, будто весь день пролетел за один миг, будто восход слился с закатом, не оставив свету ни единого шанса.