Незнакомец занял мамино место за столом и неторопливо пил чай из её любимой кружки - той самой, с потускневшим золотым ободком. Рома замер у дверного проёма, украдкой разглядывая гостя. Массивная фигура, широченные плечи, коротко стриженные с проседью волосы - в их тесной кухне мужчина казался неуместно большим. Он то и дело улыбался, но шестилетний мальчик нутром чувствовал фальшь в этой улыбке. Было в ней что-то неправильное, царапающее душу...
– Ну что, давай знакомиться? – незнакомец протянул руку. – Меня зовут Николай, но можешь называть меня дядя Коля.
Рома неуверенно пожал протянутую ладонь. Она была жёсткой и шершавой, совсем не такой, как у папы. От этой мысли в груди что-то сжалось.
– А у тебя есть рубль? – выпалил мальчик первое, что пришло в голову.
Мама, стоявшая у плиты, резко обернулась: – Рома! Как тебе не стыдно!
Но дядя Коля рассмеялся, полез в карман брюк и достал блестящую монету: – Держи, малыш. Заработал.
Так началась новая глава в жизни маленького Ромы. Сначала всё казалось игрой – дядя Коля приходил в гости, приносил конфеты и мелочь, которую Рома складывал в жестяную банку из-под печенья. Но однажды вечером мама присела рядом с ним на диван и сказала то, что перевернуло его мир:
– Сынок, теперь дядя Коля будет жить с нами. И... было бы хорошо, если бы ты называл его папой.
Рома замер. В горле появился ком, а в глазах защипало. – Но у меня же есть папа...
– Твой папа – бросил нас, – в голосе мамы появились знакомые стальные нотки. – Коля любит нас и заботится о нас. Он настоящий мужчина, не то что... – она не договорила, но Рома уже знал эти слова наизусть.
Дни потекли по-новому. Дядя Коля – теперь "папа Коля" – действительно переехал к ним. Их маленькая квартира наполнилась запахом его сигарет и звуком тяжёлых шагов. По вечерам он смотрел телевизор, положив ноги на журнальный столик, а мама суетилась вокруг него, подавая то чай, то бутерброды.
Первое время Рома старался. Правда старался. "Папа" застревало в горле, но он заставлял себя произносить это слово, глядя в пол. Каждый раз это было как предательство – предательство настоящего папы, который хоть и не жил с ними, но звонил по выходным и присылал открытки на день рождения.
А потом начался кошмар. Мама, всегда относившаяся к сыну строго, теперь словно с цепи сорвалась. Каждый раз, глядя на Рому, она видела в нём черты бывшего мужа, и это приводило её в ярость.
– Весь в отца! – шипела она, хватая его за ухо. – Такой же бестолковый, такой же неблагодарный!
Удары сыпались за малейшую провинность: разлитый чай, несделанное вовремя домашнее задание, неубранная кровать. Ремень, скалка, мокрое полотенце – мама была изобретательна в выборе орудий наказания. А отчим... отчим просто отворачивался и прибавлял звук телевизора.
Но хуже побоев были слова. Они впивались острыми иглами, оставляя раны, которые не заживали годами: – Лучше бы я тебя не рожала! – Ты – ошибка моей молодости! – Весь в папашу своего непутёвого!
Рома научился быть тихим. Очень тихим. Он скользил по квартире как тень, стараясь не попадаться никому на глаза. В школе сидел на последней парте, во дворе держался в стороне от шумных игр. Единственным убежищем стали книги – в них можно было спрятаться от реальности, погрузиться в другие миры, где существовали добро и справедливость.
Годы тянулись медленно, как патока. Рома рос, но страх не уходил – он просто менял форму, становился глубже, основательнее. К двенадцати годам он уже точно знал: любовь – это больно. Любовь – это когда тебя бьют и говорят, что это для твоего же блага. Любовь – это когда ты должен быть благодарен за то, что тебя терпят.
В тринадцать он впервые попытался защититься, подняв руку, чтобы остановить удар матери. Это стало роковой ошибкой.
– Ах ты... на мать руку поднял?! – её глаза расширились от гнева. – Коля! Посмотри, что этот негодник вытворяет!
Отчим оторвался от телевизора, и впервые за все эти годы Рома увидел в его глазах что-то кроме равнодушия. Это была злость.
– Ну-ка, иди сюда, защитничек...
В тот вечер Рома впервые почувствовал тяжесть мужского кулака. А потом долго лежал в своей комнате, глядя в потолок и мечтая о том дне, когда сможет уйти отсюда навсегда.
Но до этого дня было ещё далеко. Очень далеко. И никто не мог предсказать, через что ему придётся пройти, прежде чем этот день наступит...
Девятый класс начался для Ромы как обычно – с маминых упрёков о потраченных на школьные принадлежности деньгах и недовольного ворчания отчима. Но именно этот год должен был изменить всё.
Она появилась в его жизни неожиданно, как луч солнца в пасмурный день. Настя училась в городской школе, а Рома – в их деревенской, и познакомились они случайно, на районной олимпиаде по литературе. Она сидела впереди него, и её русые волосы, собранные в небрежный хвост, пахли земляникой.
– Эй, у тебя есть запасная ручка? – шёпотом спросила она, обернувшись. – Моя что-то не пишет...
Рома молча протянул ей свою единственную ручку, достав из кармана карандаш. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и по телу пробежала странная дрожь.
После олимпиады они разговорились. Настя оказалась удивительной – она говорила о книгах с таким же воодушевлением, как он сам думал о них, смеялась заразительно и открыто, и в её карих глазах плясали золотистые искорки.
– Ты вконтакте есть? – спросила она перед расставанием. – Давай добавимся в друзья!
С того дня жизнь словно раскололась надвое. Дома по-прежнему царили крики и страх, но теперь у Ромы появилось своё маленькое счастье – переписка с Настей. Они могли часами обсуждать прочитанные книги, делиться мыслями о будущем, мечтать...
Первая встреча после олимпиады случилась через месяц. Рома соврал матери, что идёт в библиотеку, и поехал в город. Они гуляли по парку, ели мороженое, и впервые в жизни он чувствовал себя нормальным подростком, а не забитым существом, которое только и ждёт очередного подзатыльника.
– У тебя красивые глаза, – вдруг сказала Настя, глядя на него. – Только грустные какие-то...
Рома смутился и отвернулся. Ему хотелось рассказать ей всё – про мать, про побои, про унижения. Но страх и стыд были сильнее.
Весна того года выдалась особенно теплой. Они встречались всё чаще, урывая каждую свободную минуту. Настя стала его первым поцелуем – неловким, сладким, пахнущим той же земляникой, что и её волосы. Она стала его первой настоящей влюблённостью, его спасением, его личным солнцем.
А потом начались проблемы с учёбой. Как можно думать об алгебре, когда в телефоне ждёт сообщение от любимой? Как сосредоточиться на химии, когда перед глазами стоит её улыбка? Оценки поползли вниз, и мать, конечно же, не могла этого не заметить.
– Шляешься где-то, вместо того чтобы учиться! – кричала она, размахивая дневником. – Весь в отца – такой же бездельник!
В тот вечер ремень свистел особенно громко, а синяки потом болели целую неделю. Но даже это не могло убить в Роме новое, незнакомое прежде чувство – надежду.
После девятого класса он решил поступать в кулинарный техникум. Готовить он любил с детства – это помогало отвлечься от домашнего ада. К тому же, техникум был в городе, ближе к Насте.
– Повар-кондитер? – презрительно фыркнула мать, когда он сообщил о своём решении. – Что, даже на нормальную профессию мозгов не хватило?
Но Рома впервые в жизни настоял на своём. Может быть, потому что за его спиной незримо стояла Настя, которая верила в него. Которая говорила: "Ты сможешь всё, что захочешь. Главное – верить в себя."
Лето перед техникумом выдалось особенно тяжёлым. Родители словно с цепи сорвались – нагружали его работой по дому с утра до ночи. Прополоть огород, покрасить забор, починить крышу сарая – список дел казался бесконечным. И всё это – чтобы заслужить право на встречу с Настей.
– Не сделаешь – никуда не пойдёшь, – этот ультиматум звучал каждый день.
И он делал. Делал до кровавых мозолей на руках, до ломоты в спине, до темноты в глазах от усталости. Только бы увидеть её, только бы провести вместе несколько драгоценных часов.
А Настя... Настя становилась всё ближе и роднее. Она чувствовала, что с ним что-то не так, видела синяки, которые он пытался прятать под длинными рукавами даже в жару. Однажды она просто обняла его и прошептала:
– Я всегда буду рядом. Что бы ни случилось.
И он поверил. Впервые за много лет по-настоящему поверил, что не один в этом мире. Что есть человек, которому он по-настоящему дорог...
Осень пришла внезапно, раскрасив деревья в золото и багрянец. С началом занятий в техникуме жизнь потекла по-новому. Рома уходил из дома чуть свет и возвращался затемно, стараясь меньше попадаться родителям на глаза. В техникуме ему действительно нравилось, особенно практические занятия. Замешивать тесто, готовить кремы, создавать пирожные - здесь он чувствовал себя на своем месте.
Настя ждала его после учебы почти каждый день. Они подолгу гуляли по городским улицам, разговаривали о будущем. Она хотела поступать на журфак, писать статьи, путешествовать по миру с фотоаппаратом. Он мечтал когда-нибудь открыть маленькую кондитерскую. Рядом с Настей даже самые смелые планы казались достижимыми.
Тот октябрьский вечер начинался обычно. Небо затянуло тучами, но дождя никто не ждал. Ливень обрушился внезапно, загнав их в ближайший подъезд. Они сидели на холодных ступеньках, пережидая непогоду, разговаривали, смеялись, украдкой целовались. Время пролетело незаметно. Когда дождь наконец стих, Рома взглянул на часы и похолодел - телефон разрядился, а стрелки показывали почти десять.
До дома он бежал что было сил, чувствуя, как от страха сжимается сердце.
Уже на пороге дома понял – случится что-то страшное. Мать ждала его в прихожей, скрестив руки на груди.
– Явился? – её голос был непривычно тихим. Это было страшнее криков.
– Мам, телефон разрядился, а там дождь... – начал объяснять Рома, но договорить не успел.
Первая пощёчина обожгла щёку. За ней последовала вторая, третья... Мать била его, не разбирая, куда попадают удары, и приговаривала сквозь зубы: – Неблагодарная тварь! Мы тебя растим, кормим, одеваем, а ты...
– Хватит! – Рома перехватил её руку. – Я не мальчик для битья!
– Ах так?! – она отступила на шаг. – Тогда снимай всё, что на тебе надето. Это МЫ тебе купили, ты этого не заслуживаешь!
Коля молча наблюдал за происходящим из коридора, привычно делая вид, что его это не касается.
Следующие недели превратились в настоящий ад. Родители перестали давать деньги на проезд и еду. Рома добирался до техникума пешком, часто оставаясь голодным. Настя, узнав об этом, стала приносить ему обеды и немного карманных денег.
– Я не могу это принять, – краснел он.
– Можешь и примешь, – настаивала она. – Мы же вместе, помнишь?
Но когда мать узнала, что "эта девчонка" подкармливает её сына, разразился новый скандал.
– Опозорил нас на весь город! – кричала она. – Побираешься, как нищий!
Последней каплей стала куртка. Старая совсем прохудилась, а на новую денег, конечно, не дали. Настя, видя, как Рома мёрзнет, подарила ему тёплую куртку на день рождения – купила на накопленные деньги.
Мать, увидев обновку, побелела от ярости: – Значит, так? Содержанкой у малолетней гадюки заделался?
– Не смей её так называть! – впервые в жизни Рома повысил голос на мать.
– Вон из моего дома, – тихо, но твёрдо сказала она. – Собирай свои вещи и убирайся.
Рома стоял посреди комнаты, глядя на женщину, которая когда-то была его матерью. В глазах матери он искал хоть что-то родное - отблеск прежней нежности, тень раскаяния, любую малость. Но видел лишь стылую пустоту и застарелую неприязнь.
- Я понял, - произнес он едва слышно.
- Домой можешь не возвращаться!
Собирать вещи пришлось недолго. Старая одежда, помятые документы, несколько потрепанных книг - скудный багаж для новой жизни. Бросал всё в видавший виды рюкзак торопливо, будто боялся передумать. Мать стояла в дверях, скрестив руки на груди. А с кухни доносился приглушенный звук телевизора – Коля делал вид, что смотрит телевизор.
У выхода Рома замешкался. В голове теснились непрошеные мысли - о годах унижений, о несбывшихся мечтах, о предательстве самых близких людей. Но горло сдавило спазмом, и он просто молча шагнул за порог.
Прохлада осенней ночи коснулась лица, принося неожиданное облегчение. На горизонте переливались огни города, обещая приют и защиту. Пальцы сами нашли нужный номер в телефоне:
- Настя? - голос предательски дрогнул. - Это я...
Шагая по безлюдной улице, он до побелевших костяшек стискивал лямки рюкзака. Но впервые за много лет в душе поселилось новое чувство - не привычный страх, а робкая надежда. Пусть впереди ждала полная неизвестность, зато это была его собственная дорога. И пройти её предстояло самому.
Уважаемые читатели, Вам понравился этот рассказ? Поделитесь своим мнением в комментариях.
Интересный рассказ: