Хмурое октябрьское утро выдалось на редкость промозглым. Николай стоял у окна своего деревенского дома, всматриваясь в серую пелену дождя. Старые яблони в саду качались под порывами ветра, роняя последние листья. Где-то там, за этой завесой дождя, была его Машенька – дочка, которую он не видел уже больше двадцати лет.
– Коль, ты опять у окна стоишь? – тихо спросила Надежда, подходя сзади и обнимая мужа за плечи. – Письмо-то новое пришло?
– Нет, – он тяжело вздохнул, – опять вернулось. "Адресат не найден" – как обычно.
Надежда молча прижалась к его спине. Она знала – в такие минуты лучше помолчать. За пятнадцать лет совместной жизни научилась понимать его без слов. А он снова погрузился в воспоминания, которые накатывали особенно сильно в такие пасмурные дни...
Весна 1985-го выдалась ранняя и звонкая. Только-только отслуживший в армии Николай приехал в областной центр – устраиваться на работу. Автобаза №2 встретила его гулом моторов и запахом солярки.
– Опыт есть? – спросил начальник гаража, седой мужик с прокуренными усами.
– В армии водителем был. КамАЗы, ЗИЛы – всё знаю, – бодро отрапортовал Николай.
– Ну-ну, – хмыкнул начальник, – все вы после армии всё знаете. Ладно, беру тебя на испытательный. Через месяц поглядим, что ты на самом деле умеешь.
В тот же день он её и увидел – Людмилу. Она работала в диспетчерской, выдавала путевые листы. Тоненькая, с русой косой до пояса и удивительно серьёзными серыми глазами.
– Вам путевой лист? – спросила она, даже не подняв взгляд от журнала.
– Да... то есть нет... то есть... – Николай вдруг растерял весь свой армейский лоск. – Меня вот только приняли...
Она подняла глаза, и что-то дрогнуло в её взгляде. То ли улыбка, то ли удивление.
– А, новенький значит? – и впервые улыбнулась. – Ну, проходите, оформим документы.
Через неделю он уже караулил её после смены. Через месяц они вместе ходили в кино. А ещё через два он сделал предложение – прямо у проходной автобазы, неуклюже встав на одно колено и протягивая колечко с синим камушком, купленное на первую зарплату.
– Людочка, будь моей женой! Я... я всё для тебя сделаю! Весь мир к твоим ногам положу!
Она смеялась и плакала одновременно, а вокруг собрались водители и механики, свистели и кричали "Горько!", хотя целоваться ещё было рановато.
Свадьбу сыграли скромную – в столовой автобазы. Начальство выделило молодым комнату в общежитии – старый вагончик, переделанный под жильё. Николай своими руками поклеил обои, смастерил полки для книг. Людмила развесила занавески и поставила на подоконник горшки с геранью.
– Вот увидишь, – говорил он, обнимая жену, – это только начало. Будет у нас и квартира, и машина. Всё будет!
Она верила. Тогда ещё верила...
Машенька родилась через год – крошечная, с пушистым рыжим хохолком на макушке. Николай носил её на руках часами, пел неумелые колыбельные и строил планы на будущее.
– Вырастет наша принцесса, выучится, станет важной персоной! – мечтал он вслух.
Но жизнь в вагончике становилась всё труднее. Зимой стены промерзали, летом духота стояла невыносимая. Люда всё чаще плакала по ночам, думая, что муж не слышит.
А потом начались разговоры:
– Вот у Тани муж в кооператив вступил... – А Светкин Витька на иномарке ездит... – Все люди как люди живут, одни мы...
Николай устроился на вторую работу – по ночам разгружал вагоны. Брался за любые шабашки, только бы заработать побольше. Но денег всё равно не хватало.
Когда появилась возможность перебраться в райцентр, где обещали служебную квартиру, они решились. Собрали нехитрые пожитки, попрощались с друзьями с автобазы. Люда плакала, уезжая из вагончика – всё-таки первое их семейное гнёздышко.
Новый город встретил их неприветливо. Квартиру пришлось ждать полгода, снимая угол у вредной старухи. Но Николай не унывал – работал на износ, строил планы, мечтал...
Служебная двушка на пятом этаже панельного дома казалась им поначалу дворцом. Люда с упоением выбирала обои, шторы, люстру. Машеньке выделили отдельную комнату, купили письменный стол – она как раз должна была пойти в школу.
Но счастье оказалось недолгим. Сравнения и упрёки вернулись, стали ещё острее:
– У Маринки муж бизнесмен, у неё шуба норковая... – А мы всё в этой хрущёвке... – Дочь в обносках ходит, стыдно перед людьми...
Николай молчал, стискивал зубы и работал ещё больше. Но однажды услышал, как маленькая Маша говорит во дворе подружке:
– У других папы лучше! У Кати папа – директор! А мой – просто водитель...
Что-то оборвалось тогда в его душе. Словно треснуло стекло, и трещина поползла, разрастаясь...
В тот вечер он пришёл домой позже обычного. Долго сидел на кухне, глядя в одну точку. Люда привычно гремела посудой, что-то говорила про соседку с третьего этажа, которая купила новую мебель...
– Хватит, – тихо сказал он.
– Что хватит? – она обернулась, держа в руках мокрую тарелку.
– Всего хватит. Я... я больше не могу, Люда.
Тарелка выскользнула из её рук, разлетелась осколками по полу. Машенька выглянула из своей комнаты – она никогда не слышала, чтобы папа говорил таким голосом.
– Что значит – не можешь? – Людмила побледнела. – Что ты несёшь?
– Я ухожу, – он говорил всё так же тихо, глядя в пол. – Я вам... я тебе больше не нужен. Ты же сама это понимаешь.
– Папа! – Маша бросилась к нему, обхватила за шею. – Папочка, не уходи! Я больше не буду говорить, что ты просто водитель! Ты самый лучший папа!
Он прижал к себе дочь, зарылся лицом в её рыжие волосы, такие же, как у него в молодости. А потом осторожно разжал её руки...
– Прости меня, малышка. Когда-нибудь ты поймёшь...
Входную дверь он прикрыл тихо, почти неслышно. Но этот звук всё равно прогремел в его ушах как выстрел.
Три дня он жил у друга в гараже, пил водку и смотрел в потолок. На четвёртый – пришёл домой, но квартира оказалась пустой. Соседка сказала, что Люда с Машей уехали, вещи увезли на грузовике.
– Куда? – только и смог спросить он.
– А кто ж его знает, – пожала плечами соседка. – Вроде как на север куда-то, к родне.
Он искал их. Писал письма во все адресные столы, ездил по городам, где у Люды были какие-то дальние родственники. Исправно переводил алименты на счёт, который она оставила через суд. Но ответа не было.
А потом пришло то самое письмо. Короткое, на тетрадном листке:
"Николай, я выхожу замуж. Он хороший человек, любит Машу как родную. Не ищи нас больше. Так будет лучше для всех."
Он сложил листок вчетверо и спрятал в нагрудный карман. А вечером поехал в свой гараж и начал методично напиваться.
Надежду он встретил там же – она работала медсестрой на подстанции скорой помощи. Его привезли с сердечным приступом – в сорок лет! – и она дежурила в ту ночь.
– Так и будете себя гробить? – спросила она, делая укол.
– А какой смысл? – хрипло ответил он.
– Ну как какой? Жить! – она говорила негромко, но в голосе звенела сталь. – Вы ещё молодой мужик, а уже готовы всё похоронить?
Что-то было в её словах, в прямом взгляде карих глаз... Он начал приходить на подстанцию – просто поговорить. Потом стал встречать после смены. А через полгода они поженились – тихо, без гостей, просто расписались в ЗАГСе.
Надя оказалась удивительной женщиной. Она не требовала невозможного, не упрекала, не сравнивала их жизнь с чужой. Просто любила – спокойно и надёжно.
Это она предложила уехать в деревню:
– Что нам делать в городе? Давай своё хозяйство заведём. Ты же с техникой на "ты", руки у тебя золотые...
Купили старый дом на окраине села, начали потихоньку обживаться. Завели корову, потом трактор подержанный взяли. Николай быстро освоился с сельской техникой, стал помогать соседям. А там и своё фермерское хозяйство потихоньку наладилось.
Родились мальчишки-погодки – Димка и Сашка. Светловолосые, шустрые, они внесли в их жизнь новый смысл, новую радость. Но и новую боль – глядя на сыновей, Николай всё острее чувствовал вину перед дочерью...
Годы летели незаметно. Сыновья выросли, разъехались по городам – Дмитрий стал программистом в Питере, Александр открыл автосервис в областном центре. Приезжали на праздники, привозили внуков. Хозяйство потихоньку разрослось – теперь у Николая работало пять тракторов, была своя пасека, молочная ферма.
Но поиски дочери не прекращались ни на день. Каждый год он писал новые запросы, искал через газеты, телевидение. Когда появился интернет, научился им пользоваться – завёл страничку в социальных сетях, где размещал фотографии маленькой Маши и свои контакты.
– Может, хватит себя мучить? – как-то спросила Надежда. – Столько лет прошло...
– Не могу, Надюш, – покачал он головой. – Пока жив – буду искать.
По ночам ему снилась маленькая девочка с рыжим хохолком, которая протягивала к нему руки и звала: "Папа! Папочка!" Он просыпался в холодном поту и долго курил на крыльце, глядя на звёзды.
А потом случилось чудо. В один из обычных осенних дней почтальонка принесла письмо – не на компьютере напечатанное, а написанное от руки, неровным торопливым почерком:
"Здравствуйте, Николай Петрович! Я увидела Вашу фотографию в телепередаче. Вы ищете Марию Николаевну? Кажется, я знаю, где она... Я работаю в детском саду в Мурманске, и к нам ходит девочка – Вика, очень похожая на ту малышку с фотографии. Её мама – Мария Николаевна, она преподаёт в музыкальной школе..."
Дальше он читать не мог – строчки расплывались перед глазами. Надежда молча протянула ему стакан воды.
– Надо ехать, – сказал он, справившись с дрожью в руках.
– Конечно, надо, – она уже доставала с антресолей его старый чемодан. – Только... Коля, не надейся слишком сильно. Столько лет прошло...
Мурманск встретил его полярной ночью и пронизывающим ветром. Музыкальную школу он нашёл не сразу – плутал по незнакомым улицам, переспрашивал прохожих. И вот – нужное здание, вывеска "Детская музыкальная школа №3".
Он долго стоял у входа, не решаясь войти. Мимо сновали дети с футлярами скрипок и нотными папками. Из окон доносились гаммы и этюды.
– Вы к кому? – спросила вахтёрша.
– Мне бы... Марию Николаевну...
– А, к Марии Николаевне? Она в классе фортепиано, третий этаж, направо.
Подниматься по лестнице было тяжело – ноги стали ватными, сердце колотилось как сумасшедшее. Из-за двери с табличкой "Класс фортепиано" доносились звуки музыки – кто-то играл "Лунную сонату" Бетховена.
Он постучал. Музыка оборвалась.
– Войдите!
Этот голос... Он узнал бы его из тысячи. У рояля сидела женщина с рыжеватыми волосами, собранными в пучок. Она обернулась, и он увидел свои глаза на её лице...
– Машенька...
Она медленно встала. Шагнула назад, прижав руки к груди.
– Папа?..
А потом они сидели в пустом классе, и он рассказывал – торопливо, сбивчиво, боясь не успеть сказать главное. О том, как искал их с матерью. Как писал письма. Как построил новую жизнь, но никогда не переставал думать о ней, своей маленькой девочке с рыжим хохолком.
– Мама говорила, что ты нас бросил, – тихо сказала она. – Что ты не хотел нас искать...
– Я никогда вас не бросал, – он достал из кармана старый бумажник, развернул потёртую фотографию. – Вот, это ты в пять лет, на качелях...
Она взяла снимок дрожащими пальцами. А потом вдруг заплакала – как в детстве, уткнувшись ему в плечо.
– Папка... папочка...
– Прости меня, доченька. Прости, если сможешь...
Они проговорили до ночи. Она рассказала, что мама умерла три года назад. Что растит дочку одна – не сложилось с мужем. Что работает в музыкалке и даёт частные уроки...
– Знаешь, – сказала она вдруг, – а ведь я всегда любила музыку. Помнишь, как ты пел мне колыбельные?
– Помню, – улыбнулся он сквозь слёзы. – Фальшиво пел-то как...
– Зато от души!
Они смеялись и плакали, наверстывая двадцать потерянных лет. А потом она повезла его к себе домой – знакомиться с внучкой.
...Теперь Николай часто стоит у окна своего деревенского дома, глядя на дорогу. Он знает – скоро приедут гости. Машенька с Викой обещали приехать на всё лето. Надо будет показать внучке пасеку, научить её ездить на лошади. А ещё – спеть ей колыбельную. Пусть даже фальшиво, зато от души...
Говорят, жизнь не даёт второго шанса. Но иногда – очень редко – она делает исключение. Для тех, кто не теряет надежды. Для тех, кто умеет прощать и просить прощения. Для тех, кто верит в чудо.
Дождь за окном постепенно стихает. Николай улыбается своим мыслям. Скоро приедет дочь, и начнётся новая глава их общей истории. История о том, как важно не сдаваться и верить в любовь. История о прощении и надежде. История о том, что никогда не поздно начать всё сначала.
А пока он ждёт. И молится. И верит.
Интересный рассказ: