В 32 главе «Мастера и Маргариты» Воланд говорит:
– И там тоже, – Воланд указал в тыл, – что делать вам в подвальчике? – тут потухло сломанное солнце в стекле. – Зачем? – продолжал Воланд убедительно и мягко, – о, трижды романтический мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула? Туда, туда. Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже горят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите рассвет. По этой дороге, мастер, по этой. Прощайте! Мне пора.
В зависимости от традиции прочтения романа указанные дары духа зла Мастеру можно воспринять по-разному. Есть большой соблазн воспринять такой исход для «верных любовников» как счастливый конец. Все тревоги в прошлом, страдание сгорело вместе с арбатским подвалом и Домом Грибоедова, теперь можно, уединившись, «слушать беззвучие».
Начать анализ этого абзаца, если честно, стоило бы прямо со слов «тут потухло сломанное солнце в стекле». Тут есть что прокомментировать. Но я в этой статье начну с другого… Нет, даже не с гуляния с подругой под вишнями, «которые начинают зацветать». Об этом как-нибудь после.
Давайте сначала разберёмся с тем, какую музыку предлагается слушать Мастеру и Маргарите после прогулок.
Почему именно Шуберт?
Ответ несложный – потому что именно Франц Петер Шуберт является одним из основоположников романтизма в музыке. Воланд только что назвал Мастера «трижды романтическим».
И всё же... Как известно, музыкальных отсылок в романе много – там есть и Берлиоз и Гуно, и Стравинский, и Штраус, и «Славное море, священный Байкал…»
Но именно Шуберт упоминается в этот важный, кульминационный для героя момент, когда решается его посмертная судьба. Какие же произведения великого австрийского классика могут слушать Мастер и Маргарита в подаренном Воландом вечном доме?
Если это хэппи-энд…
И мы исходим из наиболее распространённой трактовки, в которой Мастер и Маргарита в финале обретают посмертное счастье, то, вероятно, это должен быть какой-то жизнеутверждающий, вдохновляющий или умиротворяющий мотив Шуберта.
Мои, безусловно более сведущие в истории музыки, чем я, комментаторы в одной из социальной сетей предположили, что это могут быть фортепианные экспромты – например, op. 90 или op. 142.
Или почему бы Мастеру не слушать камерный «Струнный квартет соль мажор» (op. 161) или «Квинтет с двумя виолончелями до мажор» (op. 163)?
Есть у австрийского композитора и подходящая по смыслу к булгаковскому контексту мелодекламация «Прощание с землёй». Действительно, почему бы и нет?
Есть, правда, основания решительно отвергнуть подобные оптимистичные трактовки.
При чём тут скалы?
Дело в том, что во многих черновых редакциях «Мастера и Маргариты» с самого начала упоминается (!) другое произведение Ф. Шуберта.
Но перед тем, как я его назову, давайте вспомним обстановку, в которой Воланд произносит свою речь о дарах Мастеру. Вокруг – голые чёрные скалы, среди которых ждёт освобождения Понтий Пилат. Просто будем иметь это в виду: потом пригодится.
А теперь откроем 10 главу окончательной редакции романа. В ней есть такие слова:
Варенуха немедленно соединился с интуристским бюро и, к полному удивлению Римского, сообщил, что Воланд остановился в квартире Лиходеева. Набрав после этого номер Лиходеевской квартиры, Варенуха долго слушал, как густо гудит в трубке. Среди этих гудков откуда-то издалека послышался тяжкий, мрачный голос, пропевший: «...скалы, мой приют...» – и Варенуха решил, что в телефонную сеть откуда-то прорвался голос из радиотеатра.
Интересно: речь в песне, которую слышит в телефонных помехах Варенуха, также идёт о скалах, и поёт тяжкий, мрачный голос.
Тема таинственной песни о скалах присутствует уже в самых первых редакциях романа.
Так, в самой первой известной на сегодня версии, которая носит название «Чёрный маг» (1928-29) в главе «Мудрецы» есть такой текст:
Воровски оглянувшись, Благовест выскочил из реквизиторской и побежал к телефону. Он вызвал номер квартиры Берлиоза и с бьющимся сердцем стал ждать голоса. Сперва ему почудился в трубке свист, пустой и далекий, разбойничий свист в поле. Затем ветер, и из трубки повеяло холодом. Затем дальний, необыкновенно густой и сильный бас запел, далеко и мрачно: «...черные скалы, вот мой покой.. черные скалы...» Как будто шакал захохотал. И опять: «черные скалы... вот мой покой...»
Кто такой Благовест? Этим именем в «Чёрном маге» Булгаков окрестил героя, который потом станет Варенухой.
В другом черновом наброске, озаглавленном «Вечер страшной субботы» (1929 -31) есть такое место:
Нежным голосом завел Фагот... «черные скалы мой покой...».
……………………………………………………………………………..
- Ты встретишь там Шуберта и светлые утра.
Чёрные скалы здесь, почему-то объединены с именем Шуберта. Почему? Тема песни про скалы, исполняемой «тяжким» басом, была у М. А. Булгакова с самого начала и с некоторыми изменениями дожила до окончательной редакции.
В чём же дело?
«Душу всё те же муки томят!»
В одном из сборников у Ф. Шуберта есть песня на стихи Л. Рельштаба, которая носит название… «Приют». Исполняется она обычно низким мужским голосом… Её-то и цитирует Булгаков в разных редакциях своего романа.
В пользу этого говорит и тот факт, что 32 глава «Мастера и Маргариты», в которой упоминается Шуберт, и в которой Мастер получает покой, называется «Прощание. Последний приют».
Послушать «Приют» Шуберта целиком вы можете, пройдя по ссылке сюда. Вы услышите знаменитое исполнение Марка Рейзена, которое, в принципе, мог слушать и Булгаков, сначала завсегдатай, а потом, с 1936 года и работник (автор либретто) Большого театра, в котором Рейзен также в то время служил. Оцените, кстати, бас легендарного певца. Не правда ли, он вполне подходит под тяжкий, мрачный голос, который слышал в телефонной трубке Благовест-Варенуха?
Для наглядности приведу несколько строф из этой песни:
Бурный поток, чаща лесов,
Голые скалы - мой приют.
Бурный поток, чаща лесов,
Голые скалы - мой приют.
Как там кипучие волны идут,
Тайно и горько так слезы текут.
Тайно и горько
Так слезы, слезы текут.
Тайно и горько так слезы текут.
<...>
Как скалы там неподвижно стоят,
Те же все душу муки томят,
Душу все те же
Муки, муки томят.
Душу все те же муки томят...
Согласитесь, «Приют» носит явно беспокойный характер. И именно эти строки будет ежедневно слушать Мастер после прогулок с Маргаритой по зацветающему вишнёвому саду… Если, конечно, не игнорировать указание Булгакова в черновиках и 10-й главе.
Заметим, кстати, что в черновиках текст песни Шуберта-Рельштаба приведён Булгаковым неточно: голые скалы стали ЧЁРНЫМИ, а приют превратился в ПОКОЙ. Значимое слово для Мастера, не так ли?
И выходит, что жизнь Мастера по ту сторону не такая уж и радостная, если его «всё те же муки томят». Согласны? Неудивительно, что в эпилоге он предстал во сне Ивану Бездомному не в самом весёлом виде:
Луна властвует и играет, луна танцует и шалит. Тогда в потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека.
Что думаете? Закончился ли роман Булгакова хэппи-эндом или «покой» Мастера – не что иное, как индивидуальная разновидность ада?
Спасибо, что дочитали до конца!
Подпишитесь, чтобы читать новые публикации и смотреть видео о романе Булгакова. Полный перечень публикаций по теме ЗДЕСЬ.
Кстати, я пишу книгу по "Мастеру и Маргарите". Вы можете регулярно читать свежие главы в моём Премиуме всего за 99 рублей ежемесячно. Планируется много эксклюзивного авторского контента, который я бы не хотел выкладывать в открытом доступе.
КЛИКНИ И ПОДПИШИСЬ НА ПРЕМИУМ, ЧТОБЫ ПЕРВЫМ ПОЛУЧАТЬ ОСОБЕННЫЙ КУЛЬТУРНЫЙ КОНТЕНТ!