Утро было таким, каким оно всегда начиналось в доме Веры Васильевны: запах свежесваренного кофе, тонкая полоска света, пробивающаяся сквозь шторы, и тишина, нарушаемая лишь старенькими часами на стене. Она любила эти часы. Они тикали размеренно, будто напоминая, что жизнь идёт своим чередом, как всегда.
Но в этот раз тишину нарушило что-то другое. Шум, жужжание, словно кто-то завёл маленький мотор. Вера Васильевна вздрогнула и нахмурилась. Она накинула халат, затянула пояс крепче, чем обычно, и вышла из спальни. Шум доносился с кухни. Она знала, что там сейчас будет Наташа, жена её сына.
Когда Вера Васильевна вошла, то замерла. Молодая женщина стояла у плиты, рассеянно помешивая яичницу, а на столе работал странный прибор, из которого с жужжанием вытекала густая зелёная масса. Наташа что-то напевала себе под нос, не замечая свекровь.
— Это что за… — Вера Васильевна остановилась, с трудом подбирая слова. — Музыка у вас, что ли?
Наташа обернулась и, увидев хозяйку дома, быстро выключила прибор.
— Ой, доброе утро, Вера Васильевна! Это блендер, я готовлю смузи. — Её голос звучал бодро, но чуть-чуть натянуто, как у человека, который заранее знает, что его действия вызовут недовольство.
— Блендер, — повторила Вера Васильевна с нажимом. — Я думала, у нас здесь кухня, а не автомастерская.
Наташа улыбнулась — чуть неуверенно, но всё же решила не отступать.
— Это полезно. Я готовлю его и для вас, кстати. Там киви, яблоко, немного шпината… Всё натуральное.
Вера Васильевна подошла ближе и посмотрела на бледно-зелёную жидкость в прозрачной кружке. Её губы сжались в узкую линию. Она привыкла начинать день с чашки крепкого чёрного кофе и бутерброда с сыром, а тут этот… коктейль.
— Спасибо, конечно, но я как-то всю жизнь без этого жила, — холодно заметила она. — А шум этот зачем? На весь дом жужжите с утра пораньше.
Наташа вздохнула и аккуратно убрала блендер в шкаф.
— Простите, я не подумала, что это будет мешать. Просто хотела попробовать что-то новое… для нас всех.
Эти слова задели Веру Васильевну. «Для нас всех» — как будто Наташа думала, что дом принадлежит ей тоже. Женщина медленно вдохнула, чувствуя, как внутри поднимается раздражение.
— Дома у себя распоряжаться будете, понятно? — её голос прозвучал резко, будто хлестнул. — А здесь я хозяйка, и как мне надо, так я и буду делать.
Наташа опустила глаза. Она явно старалась не показать обиду, но по тому, как она поставила кружку на стол, Вера Васильевна поняла: задела.
В этот момент на кухню вошёл Саша, всё ещё сонный, в мятой футболке. Он остановился на пороге, чувствуя напряжение.
— Мам, Наташа ничего плохого не сделала. Почему сразу ругаться? — проговорил он, почесав затылок.
— Потому что я здесь всё так устроила, как мне удобно! — Вера Васильевна повернулась к сыну. — А ты ей скажи, пусть не трогает ничего. Я этот дом берегла для вас, а теперь тут… — Она махнула рукой на блендер. — Ерунда всякая.
Саша сделал шаг вперёд и обнял Наташу за плечи.
— Наташ, не переживай. Мам, давай просто сядем и позавтракаем спокойно. Без конфликтов.
Но спокойно уже не получалось. Вера Васильевна села за стол, поджав губы, и поставила перед собой кружку кофе, сделав вид, что ничего больше не произошло. Наташа, собравшись с мыслями, тихо произнесла:
— Я просто хотела сделать что-то хорошее. Для нас.
Эти слова повисли в воздухе, как незавершённая мысль. Вера Васильевна только коротко вздохнула, словно не желая больше продолжать разговор.
Саша, сын Веры Васильевны и муж Наташи, появился на кухне в мятой футболке. Он явно хотел сгладить ситуацию, но выглядел уставшим от подобных стычек.
— Мам, ну что ты опять? Наташа просто хочет завтрак приготовить.
— Завтрак? Я каждый день живу в своём порядке, а теперь у меня тут шум на весь дом с утра! Саша, ты помнишь, что этот дом наш, семейный? Ты здесь вырос. А не для того я его берегла, чтобы мне тут устраивали кухню для модных штучек!
Наташа замерла у стола. Она явно не хотела спорить, но её губы поджались, выдавая подавленное возмущение. Она глубоко вдохнула, чтобы ответить спокойно.
— Вера Васильевна, я просто хотела, чтобы всем было удобно. Может быть, стоит попробовать новые вещи? Мы же теперь живём вместе.
Эти слова только разожгли гнев Веры Васильевны.
— Удобно, говоришь? Удобно мне, когда тишина и порядок, а не этот блендер и твои «новые вещи»! — Она развела руками, как будто подтверждая свою правоту.
Саша, чувствуя, что разговор снова заходит в тупик, обнял Наташу за плечи.
— Давайте просто сядем и спокойно позавтракаем, — попытался он успокоить обе стороны, но их взгляды продолжали сверлить друг друга.
Весь день в доме царила напряжённая тишина. Наташа с Сашей закрылись в своей комнате, обсуждая, стоит ли вообще продолжать жить у матери. Вера Васильевна же ходила по дому, то пылесосила, то переставляла вазы, словно показывая своё превосходство.
К вечеру конфликт получил новый виток. Наташа решила переставить обувной шкаф у входа — мол, так будет больше места. Не успела она закончить, как в коридоре появилась Вера Васильевна. Её взгляд упал на передвинутую мебель.
— Это ещё что такое?! — В её голосе уже не было гнева, но появилось что-то, напоминающее обиду.
— Я думала, так удобнее. Здесь больше света… — начала объяснять Наташа, но её голос прозвучал слишком неуверенно.
— Удобнее? Ты хоть понимаешь, что этот шкаф стоял здесь тридцать лет? Тридцать лет, Наташа! А ты хочешь всё переделать? Это мой дом, мой порядок!
— Вера Васильевна, но мы же тоже здесь живём… Хотим помочь, улучшить что-то. Это ведь и для вас тоже.
Но эти слова, казалось, только усилили обиду Веры Васильевны. Она тяжело вздохнула, прошла мимо и села в кресло. Наташа на мгновение застыла. Ей казалось, что сейчас — момент истины, когда всё решится.
Ночью дом наполнился тишиной. Но в этой тишине Наташа не могла уснуть. Она лежала рядом с Сашей, слушая его ровное дыхание и размышляя, как разрешить этот бесконечный конфликт. Уезжать? А если Саша этого не захочет? Оставаться и терпеть? Она не знала.
С другой стороны дома Вера Васильевна тоже не спала. Она сидела в полумраке гостиной, разглядывая старую фотографию на стене. На ней маленький Саша с отцом держали рыбу, которую они поймали на озере. Слёзы подступили к глазам, но она быстро отмахнулась от них.
«Мой дом… мои правила», — напомнила она себе, но где-то внутри зазвенел другой голос. «А если они уйдут? Саша ведь уйдёт с ней. Смогу ли я остаться здесь одна?»
К утру обе женщины чувствовали себя разбитыми. За завтраком Вера Васильевна неожиданно спросила:
— Наташа, а что это за… смузи, ты говорила? — Голос её прозвучал непривычно мягко.
Наташа подняла глаза и замерла, не понимая, к чему идёт разговор. Но в этом вопросе был шанс — крохотный, но всё же шанс на примирение.