– Виталь, – Линда мягко тронула его за плечо. – Послушай меня. Дай маме время успокоиться.
– Какое время? Ты же видела её лицо!
– Именно поэтому, – Линда обняла мужа. – Сейчас она слишком расстроена, чтобы нас услышать. Дай ей несколько дней, пусть придёт в себя. А потом поедешь мириться.
– Виталий, я тут подумала... – Арина Иннокентьевна замялась, теребя край скатерти. – Зачем вам с Линдой деньги на съемную квартиру тратить? Живите в моей. А я к Римме перееду, у неё здоровье сдаёт, за ней уход нужен.
Виталий удивленно поднял глаза от чашки с чаем:
– Мам, ты серьёзно? Но это же твой дом... Ты здесь всю жизнь прожила…
Её предложение было очень кстати, им очень хотелось иметь своё жильё. Но точно ли мать готова переехать к сестре и оставить им свою квартиру? Здесь она провела большую и лучшую часть своей жизни. Здесь она была счастлива со своим мужем, отцом Виталия. Муж умер три года назад, и с тех пор мать стала особенно сильно привязана к своему дому, который хранил память о муже и помогал хоть как-то пережить потерю.
– Именно поэтому, сынок, – тихо ответила Арина Иннокентьевна. – Каждый угол, каждая вещь... – она осеклась, глядя на старое кресло у окна, в котором когда-то любил читать газеты её муж, Николай Прохорович. – Римма давно зовёт к себе перебраться.
Виталий встал, обошел стол и крепко обнял мать:
– Спасибо, мам. Я даже не знаю, что сказать... Но ты точно всё обдумала?
Арина Иннокентьевна накрыла ладонью руку сына:
– Обдумала, Виталь. Вам с Линдой нужно своё жильё. А я... Я рядом буду, у Риммы. Только вы там... – она снова замялась, подбирая слова, – вы там осторожнее с вещами-то, ладно?
Возвращаясь от матери, Виталий никак не мог уложить в голове её неожиданное предложение. С тех пор, как отца не стало, мама словно застыла во времени вместе с их квартирой. Старые папины очки так и лежали на журнальном столике, а домашний халат продолжал висеть на привычном месте в ванной. Даже тапочки остались стоять у кровати – потёртые, разношенные, хранящие форму папиных ног. Виталий был рад, что мать решилась выйти из этого оцепенения, но беспокоился, не пожалеет ли она об этом.
Дома Виталий первым делом поделился новостью с Линдой. Та выслушала мужа, помолчала, а потом тихо сказала:
– Я понимаю, насколько это непростое решение для твоей мамы. Давай постараемся её не подвести.
Виталий только крепче обнял жену – как же ему повезло с ней! Чуткая, понимающая, Линда всегда находила нужные слова и поступки.
Следующие две недели пролетели в хлопотах с переездом. Каждый вечер они разбирали вещи, а мама, помогая укладывать их в коробки, то и дело останавливалась, бережно касаясь то одной, то другой вещицы.
– А это папа привёз из командировки в Новосибирск, – доставала она старую фарфоровую статуэтку. – Я тогда болела, а он решил порадовать...
Виталий с удивлением ловил себя на мысли, что многие истории слышит впервые. А Линда украдкой строчила что-то в телефоне. Как-то вечером она призналась мужу: «Записываю все мамины рассказы. Вдруг пригодится».
В день переезда Арина Иннокентьевна долго стояла в пустой спальне. Виталий замер в дверях, глядя на её поникшие плечи. Что тут скажешь? Эта комната помнила тридцать лет их с отцом жизни – счастливой, может быть, непростой, но такой настоящей.
Первую неделю в квартире они просто жили, привыкая к новому месту. Линда не торопилась что-то менять, только бережно протирала пыль и поливала цветы. По вечерам они с Виталием сидели на кухне, пили чай и строили планы на будущее.
– Вить, нам бы хотя бы сантехнику поменять для начала, – как-то вечером заговорила Линда, когда кран снова натужно заскрипел. – И окна... Они давно рассохлись, из них дует. Сейчас, пока на улице не слишком холодно, ещё ничего. Но ты представляешь, что будет, когда на улице похолодает?
Виталий кивнул. Он и сам понимал – ремонт неизбежен. Старые деревянные рамы едва держались, обои выцвели и местами отклеились, а ванная комната давно требовала замены всего, начиная от труб и заканчивая кафелем.
На следующий день он позвонил матери:
– Мам, мы тут подумали... Может, ремонт потихоньку начнем делать? Сантехника совсем старая, окна менять нужно.
В трубке повисла пауза. Виталий почти видел, как мама нервно теребит свои волосы – привычка, появившаяся у неё после смерти отца. Виталий побаивался, что мать не разрешит ничего менять, что придётся её долго уговаривать. Но, к его удивлению, мать ответила:
– Да, конечно, – Арина Иннокентьевна ненадолго замолчала, потом продолжила: – Надо же починить то, что сломалось...
Виталий выдохнул с облегчением. Начали с их спальни – бывшей родительской комнаты. Линда выбрала спокойные тона для стен, новые шторы и светильники. Папины книги аккуратно расставили в новом шкафу, а сделанные им пейзажные фотографии разместили на стене в красивых рамках.
– Смотри, как здорово папины снимки вписались, – радовался Виталий. – Прямо выставка получилась!
Линда улыбнулась:
– Надо ещё его кресло починить. Обивка совсем истрепалась, но само кресло ещё вполне ничего. Мне нравится.
– И пусть стоит также, у окна. Удачное место.
Постепенно ремонт перетёк в соседнюю комнату. Старый диван заменили новым, но журнальный столик, который когда-то отец собственноручно реставрировал, остался на прежнем месте. На антресолях нашлись коробки со старыми фотографиями – их бережно сложили отдельно, чтобы разобрать позже.
Арина Иннокентьевна приехала навестить их без предупреждения. Виталий как раз держал стремянку, пока Линда развешивала новые шторы в гостиной. Звук поворачивающегося в замке ключа застал их врасплох.
Мама застыла на пороге. Её взгляд заметался по комнате, отмечая каждое изменение: новые обои, светлые шторы, другую мебель... Только папин столик остался прежним, но и он теперь стоял в другом углу.
– Что... Что вы наделали? – её голос дрогнул. – Зачем всё переделали? Здесь же... Здесь каждая вещь была на своём месте! Каждая вещь помнила...
Она не договорила, развернулась и выбежала из квартиры. Виталий хотел бежать за ней, но не мог же он бросить жену одну на шаткой стремянке. Пока Линда спустилась, пока Виталий выскочил в подъезд, матери уже не было. Он попытался позвонить, но та сбрасывала звонки.
Виталий метался по квартире, не находя себе места. Уже в десятый раз он набирал её номер, но Арина Иннокентьевна упорно не брала трубку и не отвечала на сообщения.
– Виталь, – Линда мягко тронула его за плечо. – Послушай меня. Дай маме время успокоиться.
– Какое время? Ты же видела её лицо!
– Именно поэтому, – Линда обняла мужа. – Сейчас она слишком расстроена, чтобы нас услышать. Дай ей несколько дней, пусть придёт в себя. А потом поедешь мириться.
– И что я ей скажу? – Виталий обессиленно опустился на диван. – Что мы тут всё переворошили, хотя она разрешила только починить сломанное? Да, я знаю, тут сломано всё, но ей-то это как объяснить?
– А я знаю, что поможет, – Линда загадочно улыбнулась. – Уверена, нам удастся достучаться до неё. Вот что мы сделаем…
...Ровно через неделю Виталий стоял у двери Риммы Иннокентьевны, прижимая к груди небольшой, но увесистый свёрток. Руки подрагивали от волнения, но Линде удалось заразить его своей идеей, и он верил, что матери понравится их подарок, на создание которого и ушла вся эта неделя.
За дверью послышались шаги. Виталий был почти уверен, что открывать шла его мать. У тётки походка была более тяжёлой, шаркающей. Шаги стихли, глазок на мгновение потемнел, но дверной замок щёлкнул не сразу. Казалось, мать думает, стоит ли открывать. Но в конце концов дверь приоткрылась. Арина Иннокентьевна встала в дверях – осунувшаяся, с потухшим взглядом, но уже без той обжигающей боли, что была неделю назад.
– Зачем пришёл? – спросила устало. – Что, совесть замучила? Или пришёл сказать, что я больше не хозяйка в собственном доме?
– Мам, давай спокойно поговорим, пожалуйста. Впусти, я хочу тебе кое-что показать.
Он протянул ей свёрток. Мама машинально взяла его, развернула бумагу – и замерла. Внутри был альбом для фотографий с картонными страницами. На обложке альбома серебрились переплетённые инициалы – её и мужа.
– Что это? – удивлённо спросила она, машинально отходя в сторону и впуская сына в квартиру.
– Открой, – улыбнулся Виталий, проходя мимо неё в прихожую.
С первой страницы улыбался молодой Николай, а рядом – совсем юная Арина в ситцевом платье. Их первое свидание в городском парке. Арина Иннокентьевна помнила этот снимок. Он в своё время выпал из старого альбома и завалился между коробками. От неподходящего хранения она выцвела, края обтрепались, угол сломался. Но сейчас фотокарточка выглядела намного лучше. Виталий улыбался, глядя на эмоции матери. Линда нашла реставратора, который творил настоящие чудеса. В альбоме ждало ещё немало таких сюрпризов.
– Господи, – прошептала мать. – Откуда это? Эта фотография же была совсем выцветшая…
– Смотри дальше, – продолжал улыбаться Виталий.
А дальше – вся их жизнь, страница за страницей. Каждый снимок рассказывал свою историю. Они с Линдой перебрали сотни фотографий, отобрали самые важные, самые памятные. Жена вспоминала мамины рассказы, она звонила родственникам, уточняя детали – когда и где был сделан тот или иной снимок.
Вот свадьба. Медовый месяц на турбазе, где они объедались земляникой.
Первая собственная квартира – та самая, в которой теперь жили Виталий с Линдой. Николай и Арина тогда первым делом взялись за ремонт: хотелось сделать её окончательно своей.
Вот дача. Молодые, счастливые супруги сажают первую яблоньку в углу участка.
Отец возится с маленьким Виталиком, учит его кататься на велосипеде.
Новый год, дни рождения, просто семейные вечера...
К каждой фотографии – подпись. Где, когда, какая история за этим стоит. Все те рассказы, которыми мать делилась при переезде, все воспоминания, о которых рассказали родственники – теперь они вернулись к ней, бережно сохранённые.
– А это помнишь? – Виталий осторожно перевернул страницу. – Ваша серебряная свадьба. Папа тогда специально заказал оркестр, чтобы сыграли вашу любимую мелодию...
Мама гладила фотографии дрожащими пальцами. По щекам текли слёзы – но уже не горькие, как неделю назад, а светлые, очищающие.
– Вы это всё... для меня собрали?
– Для всех нас, мам. Видишь, тут ещё есть пустые страницы – для новых снимков.
Виталий помолчал и тихо добавил:
– Понимаешь... Отца больше нет рядом, и этого не изменить. Но память о нём – она не в старых обоях или сломанном кране. Она здесь, – он осторожно коснулся груди в области сердца, а затем головы. – В ваших историях, наших воспоминаниях. В фотографиях, запечатлевших самые важные моменты. Но не в старых вещах, не в обстановке квартиры, не в том, чтобы судорожно хранить всё так, как было при нём. Мы не стираем память об отце – мы даём ей новую жизнь. Как он сам того хотел бы.
Мама закрыла альбом, прижала к груди. Посидела молча, глядя куда-то вдаль. А потом вдруг спросила:
– А то кресло... папино... вы его куда дели?
– У окна стоит. Там, где он любил читать. Мы только обивку обновили.
– Пойдём домой, сынок, – она поднялась. – Покажешь мне... всё покажешь.
Постепенно Арина Иннокентьевна заметно изменилась. Каждое утро они с сестрой ходили на скандинавскую ходьбу – врач посоветовал Римме Иннокентьевне для укрепления здоровья, а она и сестру уговорила за компанию. Потом вместе готовили, обсуждали сериалы, а по вечерам Арина Иннокентьевна ходила на курсы Photoshop.
– Я никогда не задумывалась, что фото можно хранить не только в виде карточек в альбомах, но и вот так, на флешке. И сколько всего можно сделать с ними с помощью редактора, только посмотри, – она показывала ему собственноручно раскрашенные снимки, которые изначально были чёрно-белыми, и коллажи, собранные из самых любимых фотографий.
Виталий слушал мать и не узнавал. Куда делась та потерянная женщина, что превратила квартиру в музей памяти умершего мужа? Теперь она строила планы, интересовалась новым, а главное – научилась вспоминать отца с улыбкой, а не со слезами.
Линда улыбалась. Её также радовали изменения в свекрови.
– А давайте соберём все старые фотографии и оцифруем. Будет у вас цифровая копия всего архива. Для надёжности.
Следующие выходные все трое перебирали ту самую коробку, найденную во время ремонта на антресолях. Многие снимки нашли своё место в подаренном Арине Иннокентьевне альбоме, но большая часть всё ещё лежала в коробке. Мать перебирала снимки, сортировала их по времени и событиям. Линда сканировала каждый снимок, раскладывая их по папкам на компьютере, а Виталий собирал оригиналы в стопки и складывал в бумажные конверты.
Друзья, спасибо за ваши комментарии и лайки! Подписывайтесь на мой канал Зеркало судеб, чтобы не пропустить новые увлекательные рассказы!