— И уж точно никакой он не Демон. Шикарный пес. Чуток внимания, ласки, любви, позаниматься некоторое время, чтобы усвоил, какие правила — правильные, а те, что ему недохозяин вбивал в голову, забыл — и будет отличная собака.
— Ты в этом уверен?
— На все сто.
— А при чем тут демон? — мы вообще-то его никогда так не воспринимали и даже не называли так.
— Демон… А это кличка такая у него была. Да, по документам у него совсем другое имя, но бывший хозяин называл его именно так — Демон.
— Ну и имечко.
— Согласен. И оно ему не нравится. Так что надо новое придумать. Так-то ему понравилось Зая…
Здравствуйте, дорогие читатели и подписчики канала «ДиНа»!
Рассказ «Это не собака, это чудо. И уж точно никакой он не Демон» — это 20 часть новой серии рассказов про странную белую кошку Томасину. Да, да, «Томасина» продолжается )))
Начало, 1-я часть, здесь:
Предыдущая часть здесь:
Дружный хохот Макса и Валеры прервал Эдуарда на полуслове.
— Зая? — ой, не могу, — у Валеры аж слезы на глазах выступили от смеха, так не вязалась внешность американского стаффордширского терьера с заей.
— Ну, видели бы вы этого пса… Я-то ему просто — зая, ну, типа как солнце, малыш, милый — а он, как услышал, разулыбался, хвостом завилял так, что взлететь готов был. И вид такой, довольный — да, я зая, зая.
— Ну а ты?
— Ну а что я? — пришлось объяснить, что на зайку он как-то мало смахивает, зайка — это что-то такое маленькое, беленькое, пушистенькое, а он же все-таки большой. В общем, пес согласился подождать, пока ему не придумают новое имя.
— Ой, ты так рассказываешь, будто вот прямо с ним общался: «он согласился подождать»…
— Валера, не подрывай мою веру в человечество. Будто ты со своим Заком не так общаешься. Тоже ведь прекрасно понимаешь, что тот говорит или хочет сказать.
— Так то Зак, мы с ним прекрасно друг друга понимаем, он же со щенка у меня.
— Ну, а у этого морда такая выразительная, что и без слов всё понятно. Ну, понравилось ему «Зая», что я сделаю?
И друзья снова рассмеялись. Макс даже с определенным облегчением: как удачно Эдуард обошел острый угол, когда речь зашла про разговор с собакой — списал все на мимику, молодец!
Отсмеявшись, Валера продолжил:
— А ты точно уверен, что пса можно передать Ивану? Не будет ли у него возврата к прежнему? — места-то те же, где он раньше жил… Шарики за ролики не зайдут?
— На счет того, что можно отдать — уверен, пес адекватный. На счет места жительства… — проверить ведь можно. Никто же не мешает это проверить, прежде чем официально передавать собаку новому владельцу. Хотя, лично мое мнение — все будет хорошо. У пса крепкая психика, он молодой, так что никаких препятствий не вижу.
Эдуард только что вернулся из питомника МВД, где нашлось временное пристанище для американского стаффордширского терьера, изъятого у не слишком адекватного хозяина, если не сказать хуже — про бывшего хозяина, естественно. И сразу же, как и договаривались, поехал в клинику к Максу, где его ждали с отчетом о поездке — сам Макс и Валера.
Вчера Максим не стал откладывать дело в дальний ящик, быстро созвонился с Валерой, обговорил всё, и уже сегодня утром Эдуард стоял у ворот питомника МВД. Чтобы посмотреть на этого «страшного» пса, пообщаться с ним и решить — можно ли уже передавать собаку новому владельцу, то бишь Ивану, или еще стоит какое-то время подержать в питомнике. Чтобы там с собакой поработали кинологи.
Валера сначала рвался тоже приехать в питомник, чтобы своими глазами увидеть, как будет пес общаться с новым для него человеком, он ведь Эдуарда никогда не видел, но Макс отговорил его от этого. Они еще раньше с Эдуардом сошлись во мнении, что никого посторонних не надо: интерес-то ведь в чем — не просто пообщаться с собакой, а поговорить с псом, в прямом смысле поговорить, чтобы разложить всё по полочкам и расставить все точки над «i». Поэтому Макс и убедил Валеру, что ехать в питомник не надо — сослался на необходимость чистоты эксперимента и прочая, прочая.
— Валера, ты же хочешь не просто знать, а хочешь быть уверен, что пса можно передать Ивану. Что никаких эксцессов не будет. Так что тогда рвешься? Тебя пес знает. А если ты будешь рядом, о какой чистоте эксперимента можно говорить? Ага. А где ты найдешь такого, что рискнул бы зайти без защиты в вольер к незнакомому псу, да еще к такому, который попал к вам как агрессивный? То-то и оно. А Эдуард справится. Так что не бурчи. Лучше приезжай завтра ко мне в клинику, а Эдуарду я скажу, чтобы тоже сюда сразу приезжал. Ну всё, договорились.
Именно поэтому утром сегодняшнего дня Эдуард и поехал в питомник МВД. Внутрь его пропустили без всяких проблем, Валера заранее договорился, а вот к вольеру пришлось идти в сопровождении кинолога.
Эдуард шел и предвкушал встречу с собакой, которую еще не видел, разве что только на фотографиях, зато слышал много чего — и хорошего, и плохого: Максим ведь когда рассказывал, не стал приукрашать действительность, рассказал всё, как есть. И про случаи зооагрессии, и про бывшего хозяина, точнее, про его методы воспитания собаки, и по то, что пса даже усыпить думали, Валера вмешался, решил дать шанс псу — собака же не виновата, что у неё хозяин такой ур… Сталтус, одним словом, если говорить по-латыни.
(кому интересно, что значит слово «сталтус» — попросите перевод с латинского языка слова «stultus», здесь перевод не даю, Дзену такие слова не нравятся, он считает их грубыми).
С тех пор, как американского стаффордширского терьера изъяли у нерадивого и безответственного хозяина, прошло что-то около двух недель. Для полной нормализации собаки времени, конечно, недостаточно, но сейчас пес выглядел намного лучше, чем в первые дни. И дело не в физическом состоянии, пес и раньше мог дать фору многим своим соплеменникам, что-что, а об этом его бывший хозяин заботился: и кормил, как должно, и физические нагрузки давал соответствующие — хоть сейчас на ринг, на выставку отправляй. С внешними параметрами у амстаффа проблем не было. А вот с психическим состоянием…
Но даже те несколько дней, что пес провел в питомнике МВД, общаясь с адекватными людьми и будучи лишенным общества своего экс-хозяина, сказались в лучшую сторону на его поведении. Он уже спокойно взирал почти на всех собак, если так случалось, что их проводили мимо, не рвал поводок и не бросался на более мелких особей, как на дичь.
Да что говорить, сам-то пес был нормальным и адекватным, а всё то, что с ним произошло, и из-за чего он оказался здесь — исключительная заслуга его бывшего горе-хозяина.
Однако, когда Эдуард открыл дверь и смело шагнул внутрь вольера к амстаффу, кинолог, который его сопровождал, моментально сконцентрировался — пес хоть и стал более спокойным, но мало-ли, человек-то этот для него абсолютно новый и незнакомый. Кто знает, как собака среагирует. Конечно, когда кинологу говорили про Эдуарда, то охарактеризовали того исключительно положительно, но сам-то он с ним знаком не был, не видел его в деле, не знал, как тот работает с собаками. Поэтому рассчитывал, что сам, первый зайдет в вольер к этому амстаффу, а тут оно вона как…
А Эдуард уже вовсю обнимался с псом.
Стоило ему только войти в вольер, амстафф тут же подбежал к нему и, не сдерживая эмоций, моментально положил свои крепкие лапы ему на грудь. И радостно уставился в лицо. Взгляды человека и собаки встретились, и в глазах пса Эдуард увидел не только желание поиграть, порезвиться, но и жажду любви, которой так не хватало этому чудесному существу.
А пес словно почувствовал, что его поняли. Его не боятся, ему верят и, больше того — доверяют. Он радостно облизал лицо Эдуарду, затем опустился на все четыре лапы, стал тыкаться носом в руки, и заскакал, заплясал вокруг человека, время от времени бросая взгляды за дверь. Туда, где можно вволю побегать и поиграть.
Эдуард подошел к двери вольера, открыл её и посмотрел на пса, словно приглашая его пойти вместе. Дважды повторять не потребовалось: пес выбежал из вольера и аж подскочил на месте от восторга. Сорвался уж было бежать — свобода! — но тут же остановился, сел на пятую точку и оглянулся на человека: ну что же ты? — пошли, сам ведь звал.
Пес был полон энергии, радости, предвкушения, и Эдуард, не удержавшись, засмеялся, понимая, что этот момент — начало новой жизни для пса. Счастливой и доброй.
Кинолог, всё также стоявший рядом, быстренько вручил Эдуарду поводок и намордник: поводок — поскольку по территории питомника только так, а никак иначе, а намордник — на всякий случай, во избежание, как говорится. Все-таки пса сюда привезли как агрессивного.
Амстафф, пока они шли по территории, вел себя как примерно воспитанный и абсолютно послушный пес: шел исключительно рядом и так, как положено, чтобы поводок слегка провисал. И морду свою держал у колена человека — потому что так положено.
Но стоило только этим двоим выйти за территорию и пройти пару десятков метров по полю — Эдуард отстегнул карабин:
— Гуляй!
Пес сорвался в бег, словно спустили курок, словно разжалась тугая пружина, которая его сдерживала. Он бежал так, будто летел. Раздавшийся короткий призывной свист, однако, моментально его остановил — пес развернулся и побежал навстречу к человеку.
Так потом они шли. Точнее, шел Эдуард, а пес то скакал вокруг радостно, то срывался на бег, но почти сразу возвращался обратно. И ни на минуту, ни на секунду не выпускал из поля своего зрения человека.
Эдуард прямо физически ощущал, как прежние раны, нанесенные душе амстаффа, его психике, постепенно затягиваются, уходят и уступают место настоящему счастью — с человеком можно играть, дружить, ему можно доверять. Все это так и читалось на мордахе пса.
Лишь после того, как пес вволю набегался, Эдуард решил с ним поговорить. Напрямую. Не скрывая ничего и не приукрашивая. В вольере он этого делать не стал. Не захотел сразу раскрывать все карты, хотелось просто посмотреть на собаку, на её поведение, без вот этого вот всего: «а я тебя слышу, а я тебя понимаю».
Ох, надо было видеть мордаху пса, когда до того дошло, что человек его реально понимает, буквально и дословно. Все его мысли прямо-таки читались на морде: от «не, так не бывает, это, наверно, глюк, перебегал я, наверно, вот и кажется» до «а он ведь меня реально понимает, так что, правда значит?».
Пять минут напряженной работы мысли и пес окончательно уверовал в то, что это правда. Человек его реально понимает. И пса прорвало. Он говорил и говорил.
Много что интересного узнал Эдуард. И про страхи, и про то, как хозяин его, тогда еще щенка, заставлял нападать на других, как наказывал, если пес не слушался… Много что узнал Эдуард, но отнюдь не всем собирался делиться с теми, кто сейчас ждал его отчета – рассказа. Что-то останется только между ними, между этим псом и им самим.
Из размышлений Эдуарда вырвал голос Валеры:
— Значит, говоришь, проверить… И, если все нормально, то можно спокойно Ивану передать, да?
— Слушайте, что вы ко мне пристали? Вы хотели знать мое мнение о собаке: адекватный пес или нет. Свое мнение я уже высказал: пес нормальный. Да, есть перекосы в воспитании, есть небольшие проблемы психологического характера, но это все решаемо и поправимо. А вот можно ли эту собаку Ивану передавать — этого я вам не скажу. Я же Ивана не знаю. Это вы с ним знакомы, вы за него ручаетесь. Я только за пса могу поручиться. Так что это вам решать — отдавать или нет собаку.
Продолжение — «Подсадная утка. Или — первая встреча Томасины и амстаффа» — см. ссылку ниже: