Пассажиры поездов чувствуют несправедливость из-за новых правил, которые позволяют пассажирам с верхних полок трижды в день спускаться к столику. Наша читательница Анна ехала в одном купе с неприятным ей мужчиной, от которого плохо пахло и который рассказывал о лагерном прошлом. Она не знала, что делать.
Здравствуйте, меня зовут Анна. Хочу поделиться своей историей и, возможно, услышать советы, как поступать в подобных ситуациях. Я – большой любитель поездов. Мне нравится сама атмосфера: мерный стук колес, разговоры с попутчиками, возможность отдохнуть и отвлечься от суеты. Но в этот раз моя поездка превратилась в испытание.
Я ехала с юга в купейном вагоне. Купила билет на нижнюю полку – специально, чтобы насладиться поездкой. Верхние полки мне неудобны, а нижняя даёт возможность чувствовать себя комфортно. Рядом со мной – напротив – оказались женщина с матерью и маленький ребенок. Все было прекрасно, пока я не увидела, кто едет на верхней полке над моей. Это был мужчина лет 50, слегка нетрезвый, в мятой, не очень чистой одежде, который в начале пути уже явно успел выпить.
Сначала он представился.
«Василий я, – сказал он громко, – до дома еду. Баба меня встретит, я ей денег везу!»
Его улыбка демонстрировала отсутствие зуба, а взгляд был немного мутным. Он тут же сел на мою полку, заявив: «Ох все женщины, я один мужик – красота, весело поедем».
Василий оказался разговорчивым. Он ел вонючую копченую колбасу и какие-то дрянные чипсы, и все купе наполнилось этим запахом. Когда отключали вентиляцию, становилось невыносимо. Мы были вынуждены держать дверь в купе открытой.
Время от времени он уходил в вагон-ресторан и возвращался еще более пьяным. К счастью, он спал. Но во сне храпел и дышал перегаром, от которого становилось невыносимо.
Я терпела. Казалось, жаловаться бесполезно – ведь, как я знала, по закону человек с верхней полки действительно может сидеть внизу. Я загуглила, что это правило действует лишь три раза в день, но не знала, как ему об этом сказать.
Разговоры с Василием
Однажды вечером, когда поезд остановился на станции, Василий вышел на улицу, накурился и вернулся с бутылкой пива. Он сел рядом и начал рассказывать про свою жизнь.
– Знаешь, девка, я раньше на лесоповале был. Там закалка у меня! Не то, что у нынешних мужиков. Лес валишь – думаешь: или дерево, или ты.
– Вы в тайге работали? – спросила я осторожно, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– Тайга! – усмехнулся он. – Лагерь это был. Десять лет, по делу, конечно. Ну и нас вывозили на работу. Не ГУЛАГ, легче. Ну ничего, люди-то хорошие попались. Мы там и сговаривались, и жили нормально.
Я, честно говоря, уже пожалела, что вообще заговорила. Он еще долго продолжал рассказывать свои лагерные байки (особенно запомнилась, как они в город сбегали и чудили там), а я только и думала, как бы его отправить наверх.
– Я спать хочу, – сказала я.
– Ребенок спит, иди уже на верх, – шикнула пожилая женщина напротив.
– У какие резвые. Все-все, сейчас еще перекушу и пойду. Они курить запрещают, а если в окно – то, может, можно, не знаете?
Утром Василий опять ушел в вагон-ресторан, и я, наконец, смогла поговорить с соседками.
– Ну что это такое? – сказала бабушка, сидящая напротив. – Ребенок ведь тут. Он же весь перегаром пропахнет.
– Я бы что-нибудь сделала, – ответила мама ребенка, – но он такой страшный! А вдруг он начнет скандалить?
Мы обсудили, что, по правилам, он мог бы сидеть внизу только три раза в день. Но как заставить его подняться наверх, если он уже успел рассказать про свое лагерное прошлое? Проводница, молодая девушка, видимо, не хотела вмешиваться.
– Он мне прямо страшный, – тихо сказала бабушка. – Я таких людей еще в деревнях видела. Они и с ножом могли, и с топором... А этот как выпьет, так дичь какую-то несет.
Я все-таки пошла к проводнику. Она сказала, что высадить человека можно, если он нарушает правила, и если два человека подпишут бумагу.
Мы обменялись с попутчицами мнением, что вроде повода нет. Да и ночь вроде переспали. Еще часов 7-8 и Москва будет.
Последние часы пути я просто молчала, наблюдая за этим человеком, который снова уселся на мою полку и ел свою вонючую колбасу (где он ее только берет?).
Когда мы приехали, он громко крикнул: «Баба, я приехал!» – и пошел куда-то с тяжелой сумкой.
Мне было обидно до слез. Я заранее планировала эту поездку, заплатила за удобное место, но вместо отдыха получила одни мучения.
Сидел бы наверху и все
Уже дома я прочитала в блоге, что многие советуют таким людям предлагать стул.
Это, конечно, звучит хорошо, но только в теории.
В реальности пьяный мужик с лагерным прошлым – не тот, с кем хочется спорить.
Да и где я ему стул возьму.
Теперь я задаюсь вопросом: что делать в таких ситуациях? Как добиться соблюдения своих прав? Ведь я просто хотела насладиться путешествием, но вместо этого чувствовала себя заложницей.
Раньше все было понятно: любой человек должен ехать на своем месте. А теперь это дурацкое правило про «пускать три раза в день вниз». Я вообще ни разу не хочу его пускать вниз – он грязный. Зачем мне, чтобы он сидел на белье.
Простите, но у меня нет денег выкупать купе на одну.
Чувствую, что с этими правилами буду брать плацкарт боковушку. Чтобы у меня было свое сидячее место, и никто не вторгался на мое белье.
А еще лучше самолет. Там нет такой несправедливости.
Они этими правилами испортили всю идею нижних полок.
ХХХ
От автора «1520. Все о жд». Правила гласят (дословно):
«По требованию проводника вагона поездов дальнего следования пассажир, проезжающий на нижней полке, обязан предоставить место у столика пассажиру, проезжающему на верхней полке, для приема пищи. Время для приема и пищи составляет в утренние часы (с 7:00 до 10:00) и вечерние часы (с 19:00 до 21:00) не более 30 минут, в обеденное время (12:00 до 15:00) не более 1 часа».