Жанна поднималась по лестнице медленно, с неохотой. День выдался тяжелый — в бухгалтерии завал, квартальный отчет никак не сходился, начальство нервничало. Она так устала, что мечтала только о горячей ванне и мягкой постели. Но едва Жанна вставила ключ в замочную скважину, как изнутри квартиры донеслись какие-то странные звуки — шорохи, приглушенные голоса, звяканье посуды.
Сердце екнуло. Воры? Но кто же грабит квартиру среди бела дня? Да и ключ в замке поворачивается как обычно, значит, замок не взломан.
Жанна осторожно приоткрыла дверь и замерла на пороге. В их с Антоном уютной гостиной творилось что-то невообразимое. Диван был отодвинут к стене, на его место водружена раскладушка. Вокруг громоздились коробки и чемоданы, а посреди всего этого хаоса, как ни в чем не бывало, хозяйничала Инна — младшая сестра мужа.
— Ой, привет! — беззаботно щебетнула девушка, заметив застывшую в дверях Жанну. — А я тут вот... обустраиваюсь.
У Жанны потемнело в глазах. Она судорожно вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. В горле встал ком.
— Что значит... обустраиваешься? — чужим, севшим голосом выдавила она.
Инна пожала плечами с таким видом, будто происходящее было самой естественной вещью на свете.
— Ну как что? Переезжаю к вам. Мама с Антоном договорились, что мне удобнее жить здесь, пока я учусь. До института близко, на транспорт тратиться не надо.
Она говорила что-то еще — про расписание, про то, как замучилась ездить через весь город, но Жанна уже не слушала. В ушах шумело, перед глазами плыли красные круги. Значит, договорились? Без нее? В ее собственной квартире?
— А Антон где? — глухо спросила она, перебивая щебет золовки.
— На кухне, — Инна махнула рукой в сторону коридора. — Чай готовит. Представляешь, у вас даже нормального чайника нет! Только эта жуткая старая штука. Мама сказала, что купит нам новый, с терморегулятором...
Жанна, не слушая, решительно направилась на кухню. Антон действительно был там — суетился у плиты, гремел чашками. Услышав шаги жены, обернулся с виноватой улыбкой.
— Жан, ты уже дома? А я тут это... чай завариваю. Будешь?
Жанна медленно опустилась на табурет. Внутри все дрожало от еле сдерживаемой ярости.
— Антон, — очень тихо произнесла она. — Объясни мне, пожалуйста. Что здесь происходит?
Муж занервничал, забегал глазами.
— Ну... понимаешь... Так получилось. Мама позвонила, сказала, что Инночке тяжело ездить. И вообще, она же сестра моя, родная кровь. Не могу же я ей отказать!
— Не можешь, значит? — все тем же тихим голосом переспросила Жанна. — А со мной посоветоваться ты тоже не мог?
Антон совсем стушевался, принялся теребить край фартука.
— Да я хотел! Честно хотел! Но ты же знаешь маму — она как завелась... А потом Инна уже вещи собрала, и...
— И ты решил поставить меня перед фактом? — Жанна почувствовала, как к горлу подкатывает горький ком. — В моей собственной квартире?
— Ну зачем ты так? — взмолился Антон. — Какая разница — твоя, моя? Мы же семья! И Инна тоже семья. Ну потеснимся немного, подумаешь! Зато маме спокойнее будет.
Жанна криво усмехнулась. Ну конечно — маме спокойнее. А то, что жене придется лишиться единственного места для отдыха, что в их маленькой квартирке теперь будет не протолкнуться — это, видимо, неважно.
— Знаешь что, — медленно произнесла она, чувствуя, как внутри все леденеет. — Раз уж ты принял решение без меня, то и последствия будешь расхлебывать сам. Я в этом участвовать не собираюсь.
Она встала и вышла из кухни, оставив растерянного мужа наедине с остывающим чаем. В гостиной Инна уже вовсю хозяйничала — развешивала на шкафу какие-то плакаты, раскладывала по полкам книги и тетради.
— Слушай, Жан, — беззаботно окликнула она невестку. — А куда мне косметику положить? У тебя в ванной полки все заняты.
Жанна молча прошла мимо, заперлась в спальне. Села на кровать, обхватив голову руками. Внутри все кипело от обиды и злости. Как он мог? Как посмел так с ней поступить?
За стеной слышалась возня, голоса, смех Инны. Жанна сидела в темноте до глубокой ночи, глотая слезы и прокручивая в голове события этого кошмарного вечера. А где-то на задворках сознания уже зрел план — жесткий, может быть, даже жестокий, но единственно возможный в данной ситуации.
***
Кухня тонула в сумраке — Жанна не стала включать свет, только щелкнула кнопкой электрического чайника. За стеной, в гостиной, мирно посапывала Инна. Там, где еще вчера стоял их с Антоном любимый диван, теперь была чужая спальня.
Жанна поежилась, плотнее запахнула халат. На часах было три ночи, но сон не шел. В голове крутились обрывки вечерних разговоров, перед глазами стояло растерянное лицо мужа, его виноватая улыбка. «Мы же семья!» — вспомнила она его слова и горько усмехнулась.
За спиной скрипнула половица. Жанна даже не обернулась — она знала, кто это.
— Жан, ну ты чего? — донесся из темноты голос Антона. — Иди спать, поздно уже.
— Иди к себе, — глухо отозвалась она. — Я посижу.
Он потоптался на пороге, вздохнул:
— Ну прости меня. Я же не со зла. Просто мама...
— Антон, — перебила она, все так же глядя в окно, — уйди, пожалуйста.
Снова вздох, шорох тапочек по линолеуму. Дверь тихонько закрылась.
Жанна отхлебнула остывший чай. На душе было пусто и холодно, словно выстудило все чувства разом. Где-то в глубине еще теплилась обида, но и она постепенно угасала, сменяясь чем-то другим — твердым, решительным.
Утро выдалось хмурым, по стеклам барабанил дождь. Антон проснулся от звона посуды — это Инна гремела тарелками на кухне, готовя завтрак. Жанны рядом не было.
— Жан? — позвал он в пустоту спальни.
— На кухне сидит, — отозвалась из коридора сестра. — Все такая же мрачная. Слушай, может, ей к врачу сходить? Нервы ни к черту.
Антон поморщился:
— Инн, не начинай.
— Да я что? Я ничего! — фыркнула сестра. — Просто ненормально это — всю ночь на кухне просидеть. У нее, похоже, с головой не все...
— Инна! — рявкнул Антон с несвойственной ему резкостью. — Хватит!
Он наскоро умылся, оделся. На кухню заходить не стал — все равно ведь не поговорить сейчас, только хуже сделает. Вот вечером, когда все успокоятся...
— Ладно, я побежал, — бросил он, натягивая ботинки. — Инн, ты тоже давай, опоздаешь.
— Да-да, собираюсь уже.
У двери Антон помедлил, обернулся:
— Жан! Я ушел!
Тишина. Только часы тикают на стене да дождь стучит по карнизу.
— Ну и ладно, — пробормотал он. — Вечером поговорим.
Хлопнула входная дверь — раз, другой. Шаги на лестнице стихли.
В опустевшей квартире Жанна медленно подняла голову от остывшей чашки. На лице ее застыло странное выражение — не то решимость, не то отчаяние. Она посмотрела на часы и потянулась к телефону.
На работе Антон то и дело хватался за телефон, набирал номер жены, но слышал только равнодушное "абонент недоступен". К вечеру на душе стало совсем муторно.
— Может, домой пораньше? — предложила Инна, заглянув к нему после лекций. — Поговорите хоть.
Антон рассеянно кивнул, принялся собирать бумаги.
Они поднимались по лестнице молча. Инна что-то насвистывала себе под нос, а у Антона сердце колотилось все сильнее с каждой ступенькой. Предчувствие чего-то нехорошего накатывало душной волной.
***
Ключ не вошел в замочную скважину.
— Что за... — Антон повертел связку в руках, словно не веря собственным глазам. Попробовал еще раз.
— Может, не тот ключ? — предположила Инна, заглядывая ему через плечо.
— Тот, — глухо ответил он. — Замок поменяли.
В этот момент в кармане у него затрезвонил телефон. На экране высветилось "Мама".
— Антоша! — голос Марии Сергеевны звенел от возмущения. — Ты представляешь, что твоя... твоя эта... устроила? Приехала на такси, вывалила кучу вещей прямо у подъезда! Чемоданы, коробки — все как есть! Говорит — твои и Инночкины! Это что же такое делается, а?
У Антона потемнело в глазах. Он привалился к стене, с трудом выдавил:
— Что... все вещи?
— Все! — в голосе матери прорезались истерические нотки. — Книжки Инночкины, одежда, даже компьютер твой! Выкинула, как последняя... Ох, не могу, давление поднимается!
Телефон в руке Антона пискнул — пришло сообщение. От Жанны.
"Заявление на развод подала. Вещи ищи у мамы. Удачи."
Антон медленно опустился на ступеньку. В ушах шумело, перед глазами плыло.
— Тоша! Тошенька! — надрывалась в трубке мать. — Ты меня слышишь? Я "скорую" вызову сейчас, с сердцем плохо!
— Что там? — испуганно теребила его за рукав Инна. — Что случилось?
А он все сидел, невидящим взглядом уставившись в погасший экран телефона. Перед глазами стояло лицо Жанны — такое, каким оно было вчера вечером. Застывшее, окаменевшее. Неживое.
"Последствия будешь расхлебывать сам", — вспомнил он ее слова. Вот, значит, как. Вот оно как бывает.
— Тоша! — взвизгнула в трубке мать.
— Да, мам, — механически отозвался он. — Все нормально. Не надо "скорую". Мы сейчас приедем.
Он поднялся, одернул пиджак. Повернулся к сестре — та стояла бледная, растерянная, прижимая к груди сумку с конспектами.
— Поехали, — глухо сказал он. — Нам тут делать нечего.
И начал медленно спускаться по лестнице. Каждая ступенька давалась с трудом, словно нес на плечах неподъемную тяжесть. В голове билась одна мысль: "Сам виноват. Сам. Сам..."
А где-то там, в его прошлой жизни, оставалась их с Жанной уютная кухня, где они часто сидели вечерами, счастливая спальня, любимый диван в гостиной. Все, что теперь было для него потеряно. Навсегда.
Тяжелая дверь подъезда захлопнулась за ними с гулким стуком — словно поставила точку в этой истории. Истории о том, как одним неверным решением можно разрушить собственное счастье. И ничего уже не исправить, не вернуть назад.
Моросил мелкий дождь. Антон поднял воротник, ссутулился. Впереди его ждала квартира матери, истерики, упреки, бесконечные "я же говорила". А здесь, в этом подъезде, в этой квартире с новыми замками, оставалась его жизнь. Та самая, которую он не сумел защитить и сберечь.
---
Автор: Снежана Морозова