Она вскакивает со стула и подходит к окну. Ну вот. Я её позорю, а она не в курсе о других тонкостях. Вытаскивает из пачки сигарету и затягивается. Подсела уже лет как пять. Минздрав предупреждал о вреде никотина, но она уверяет, что вокруг одни стрессы и волнения. То поднимут услуги ЖКХ, то цены взлетят на продукты, налоги едят последние копейки, соседи топят. А то, что пачка стоит денег, она не думала. Видимое спокойствие.
Теперь я в довесок ко всему. И понимаю, что во всей этой ситуации мне жалко именно мать, потому что она выросла среди окружения, которое всем говорило, кто есть кто. И если меня будут называть шл…, я справлюсь. Навязанные обществом устои не искоренить так скоро. Но мать… Ей придётся слушать, что у неё не дочь, а шал… И от этого у меня невольно сжимается сердце.
Начало истории
Предыдущая глава
Мать открывает окно, и на кухне сразу становится свежее. Морозы в этом году отменные, в такие дни выйти на улицу и похрустеть снегом, наслаждаясь теплым солнышком, одно удовольствие.
- Я всегда хотела внуков, Олька, - не оборачивается ко мне, говоря кому-то в темноту, - но не так! – ведёт плечами, и я вижу, что ей зябко. - Не мечтала я, чтобы моя дочь была матерью-одиночкой. Желала тебе крепкой семьи, не такой как у нас, нет.
Поднимаюсь с места, стаскивая со спинки стула старую бабушкину шаль и накидываю на плечи матери.
- Мам, это еще не все…
Она замирает, но не оборачивается, будто спиной воспринимать информацию куда удобнее. Ну что ж, как знает. Я обязана сказать.
Падает снег, и кажется, что зажженный фонарь - это большой душ, из которого летят на землю снежинки и укрывают все мягким ковром. Грязный серый снег сменяется новым и чистым пухом, и через пару часов город снова будет непорочным. Но лишь до утра, пока выхлопные газы автомобилей не покроют белоснежный ковер слоем пыли. Вот так и я запятнала свою жизнь, только ни капли не жалею.
- Говори уже, что припасла напоследок, - звучит немного нервозно, и я рублю.
- Отец моего ребенка – муж Аси.
- Какой Аси? – мать оборачивается, а я вижу, как огонёк добрался до её пальцев, только она этого будто не замечает. Выхватываю окурок, отправляя его в пепельницу. - Горностаевой? – наконец, доходит до неё. - Аси Горностаевой?!
В наших жизнях больше нет других Асек.
Мать округляет глаза от удивления и смотрит на меня, ожидая ответа, хотя уже и без того понятно, что она права. Тишина говорит за меня.
- Шокирована?
- Нет слов, чтобы описать моё состояние, - складывает руки на груди, и с плеча падает часть шали. - Вот это вечер откровений! – кривая усмешка скользит на её лице. - В миллионном городе мало мужиков?! Олька, ты красивая девка, голова на плечах есть, почему не найти свободного нормального парня? Зачем ты туда полезла? Да где ты вообще его нашла?! Ты знала, что он муж Горностаевой?
- Знала.
- И все равно влезла?!
- Да он несчастлив с ней!
- Ага, как же, сама решила или он подсказал? Мужики все так лапшу на уши вешают, а из семьи никогда не уходят. Или это месть за детские обиды? Ответь мне честно, ты сделала это нарочно?
- Ты про беременность? Нет, конечно, для меня самой это такая же неожиданность.
- Ты искала намеренно ее мужа?
- Да, нет же, мама, мы случайно встретились с Аськой, она пригласила меня домой, там мы с ним и познакомились. А потом как-то закрутилось, я и сама не поняла. Но беременность – это случайность!
- В моей жизни ты была долгожданной, а не случайной, - хлещет наотмашь. Ну да. Она вся такая благородная, а я шл… подзаборная. - Порой удивляешься, что Бог дает детей тому, кто этого не хочет, и обделяет тех, кто желает их всем сердцем.
- Ненавидишь меня теперь, да? – слышу свой обиженный голос, но она только головой качает.
Садится обратно и барабанит пальцами по столу, а я молчу, потому что ни о чём думать не хочется. Опираюсь на подоконник. Пушистые хлопья всегда меня завораживали, так и сейчас просто смотрю на летящие снежинки и ни о чем не думаю, но голос матери возвращает в реальность.
- Ребенка родишь, это даже не обсуждается, - подводит черту, и у меня гора с плеч скатывается. Иного и не ждала, но, когда она озвучила свои мысли, стало легче дышать. - А с чужим мужем решай сама.
- А что тут решать, пусть он сам выбирает, - пожимаю плечами. Марк должен знать, я не стану это хранить в тайне, - тем более что у Аськи проблемы с зачатием, а он всегда мечтал о ребенке.
- Ох, Ольга, на чужом несчастье своего счастья не построишь.
- Она забрала у меня мечту, - напоминаю, будто это можно было забыть, - а я верну долг. Долг платежом красен.
- Не переиначивай народную мудрость, - ей не по сердцу мои слова. - А говорила, что старые обиды здесь ни при чем.
- Ну, раз уж так получилось! – я защищаюсь. А что мне ещё делать?
- Бог тебе судья, но у ребенка должен быть отец.
Мать встаёт и собирается выйти из кухни, но у меня есть один вопрос.
- Мама, скажи честно, если бы ты была на моем месте, как бы поступила?
- Не знаю, - качает головой, - как бы поступила я, но уверена, если бы это был твой муж, Аська не задумывалась бы над такой проблемой, - внезапно звучит для меня откровением. Что? Она действительно так думает? - Я всегда встаю на сторону женщины, но эта девочка, возможно, заслужила то, что сейчас происходит.
Мать уходит к себе, оставляя меня наедине со своими мыслями, и спустя минуту слышу включившийся телевизор. Чужую беду рукой разведу - это правильная пословица, а что делать со своей?
Снова смотрю на экране телефона, надеясь, что он первым наберёт.
Нет.
То ли проверяет моё терпение, то ли своё, то ли просто не может вырваться. Нахожу номер Марка, намереваясь нажать трубку, но тут же передумываю. Хочу сказать ему это в лицо, чтобы видеть реакцию. Испуг? Радость? Недоумение? Важно, как именно он отреагирует, чтобы понимать, чего ждать.
И я откладываю разговор на завтра, потому что утро вечера мудренее. Ещё одна народная мудрость, которой намерена воспользоваться.
Продолжение здесь