– Думаешь, стоит туда идти? – Инга нервно теребила ремешок сумочки, глядя на яркую вывеску ресторана. – Может, прошлое лучше оставить в прошлом?
– Сорок лет молчания – достаточный срок, чтобы правда наконец вышла наружу, – жёстко ответила Ирина, поправляя идеально уложенные седые волосы. – Или ты до сих пор просыпаешься по ночам от этого кошмара? Я – да.
Этот короткий диалог у входа в ресторан "Золотой век" заставил Ингу вздрогнуть. В кармане пиджака лежало то самое анонимное письмо, полученное неделю назад. Бумага уже истрепалась по краям – она перечитывала его десятки раз, пытаясь узнать почерк.
– Знаешь, – вдруг тихо произнесла Ирина, – я вчера ходила на кладбище. К маме Светы. Она умерла, так и не узнав... – голос дрогнул. – Каждый раз, когда видела меня, спрашивала: "Ира, может, ты что-то помнишь? Любую мелочь..." А я... я просто кивала и говорила, что в тот вечер всё было как обычно.
– Перестань, – резко оборвала её Инга. – Мы не можем изменить прошлое.
– Нет, не можем. Но можем перестать прятаться от него.
У входа затормозил чёрный представительский автомобиль. Из него вышел Владислав – успешный бизнесмен, член городского совета, меценат. Только очень внимательный взгляд мог заметить, как чуть подрагивают его руки, когда он поправляет безупречный галстук.
– Инга? Ирина? – его голос звучал неестественно бодро. – Сколько лет, сколько зим! Выглядите потрясающе!
– Брось, Влад, – устало отмахнулась Ирина. – Давай без этого светского лоска. Не на телекамеры работаешь.
Владислав осёкся, словно споткнувшись. По его лицу пробежала тень.
– Вы получили письма? – спросил он тихо, оглядываясь по сторонам.
– Значит, не только мне, – Инга достала конверт. – "На встрече выпускников будут все причастные к событиям той ночи. Пора закончить этот танец теней."
– У меня то же самое, – Владислав нервно облизнул губы. – И я узнал почерк. Это писала...
– Ольга Петровна, – закончила за него Инга. – Наша классная.
– Но зачем? После стольких лет...
Их разговор прервал звук подъезжающего такси. Из машины вышла пожилая женщина в строгом тёмном костюме. Несмотря на возраст, она держалась прямо, с той же учительской осанкой, что и сорок лет назад.
– Здравствуйте, дети мои, – голос Ольги Петровны дрогнул. – Рада, что вы пришли.
– Зачем эти письма? – резко спросил Владислав. – Чего вы добиваетесь?
– Искупления, – просто ответила она. – Для всех нас. Идёмте, остальные уже ждут. И... – она замялась, – есть ещё кое-кто. Тот, кого вы не ожидаете увидеть.
Ресторанный зал встретил их приглушённым светом и негромкой музыкой их юности. Знакомые и одновременно чужие лица, морщинки у глаз, седина в волосах – время не пощадило никого из них.
– А помните, как Светка пела эту песню на выпускном? – вдруг произнёс кто-то. – За час до того, как...
– Не надо, – оборвала говорившего Ирина. – Давайте хотя бы сегодня будем честными друг с другом. Хватит делать вид, что это был обычный выпускной, после которого она просто пропала.
– А что ты предлагаешь? – огрызнулся Владислав. – Встать и рассказать всем, как...
Скрип открывающейся двери заставил его замолчать на полуслове. На пороге стоял высокий мужчина в форме с полковничьими погонами. Его лицо казалось смутно знакомым.
– Здравствуйте, выпускники школы № 15, – голос звучал спокойно и твёрдо. – Не ожидали меня увидеть? Я Николай, брат Светланы. Полковник следственного комитета.
В зале повисла звенящая тишина. Инга почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– Вы не имеете права... – начал было Владислав.
– Имею, – спокойно перебил его Николай. – И как брат, и как следователь. Дело о пропаже Светланы Сергеевой по сути никогда не закрывалось. Все эти годы оно лежало в архиве, пока три месяца назад не появились новые обстоятельства. Некоторые преступления не имеют срока давности.
Он достал из папки фотографию. Старую, пожелтевшую.
– Узнаёте? Выпускной вечер, 1984 год. Последний снимок моей сестры. А теперь посмотрите внимательно на задний план, – он положил рядом увеличенный фрагмент фотографии. – Видите? Светлана выходит из актового зала. А за ней следуют двое.
Инга всмотрелась в размытые силуэты. Сердце пропустило удар.
– Это я, – тихо произнесла она. – И Владислав.
– Именно, – кивнул Николай. – А через двадцать минут после этого снимка мою сестру видели в последний раз. Живой.
– Откуда... откуда у вас эта фотография? – голос Ирины дрожал.
– От Ольги Петровны, – Николай перевёл взгляд на их бывшую классную руководительницу. – Она принесла её в следственный комитет месяц назад. Вместе с подробными показаниями.
Ольга Петровна встала, тяжело опираясь на спинку стула: – Я больше не могу носить это в себе. Не могу просыпаться по ночам от её взгляда. Не было сил работать в школе, глядя в глаза детям и зная, что я...
– Замолчите! – резко оборвал её Владислав. – Вы не понимаете, что делаете! У всех здесь семьи, дети...
– А у Светланы могли бы быть дети, – тихо произнес Николай. – Ей было семнадцать. Вся жизнь впереди.
Инга почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Воспоминания, которые она столько лет пыталась похоронить, вырвались наружу, словно прорвав плотину.
Тот вечер. Душный июньский воздух. Светлана в своём новом платье цвета морской волны выходит из актового зала. На её лице решимость. В руках – папка с какими-то бумагами.
– Света! – окликает её Владислав. – Подожди! Давай поговорим!
– Не о чем говорить, – она даже не оборачивается. – Я всё расскажу. Это нечестно по отношению ко всем, кто действительно учился.
– Ты не понимаешь! Ты всех подставишь! – Влад догоняет её, хватает за руку.
– Пусти! – она вырывается. – Инга! Инга, помоги мне!
– Я помогла, – голос Инги прозвучал глухо. – Помогла не ей – тебе, Влад. Я схватила её за другую руку. "Света, успокойся, давай просто поговорим..." А она посмотрела на меня так... с таким недоверием и болью...
– Продолжайте, – мягко попросил Николай. – Что было дальше?
– Она вырвалась от нас обоих и побежала в кабинет химии. Сказала, что спрячет документы там, где мы не найдём. Влад бросился за ней...
– А ты? – спросил Николай.
– А я осталась стоять в коридоре, – Инга закрыла лицо руками. – Как последняя трусиха. Услышала крики, звон разбитого стекла... И шаги. Кто-то бежал по коридору.
– Это была я, – вдруг произнесла Ольга Петровна. – Я всё слышала. Я знала о документах. И о том, что Светлана собирается их обнародовать. Когда она вбежала в кабинет химии...
Сорок лет назад, кабинет химии
– Ольга Петровна! – Светлана прижимала к груди папку с документами. – Вы должны мне помочь! Здесь доказательства... Они все покупали оценки! И медали! И...
– Тише, девочка, – Ольга Петровна медленно приближалась к ней. – Давай поговорим спокойно.
– Нечего говорить! Это всё ложь! Нечестно по отношению к тем, кто...
– А ты подумала о последствиях? – голос учительницы стал жёстче. – О том, скольких людей ты сломаешь? У Вити Смирнова отец-инвалид, еле наскрёб на эту медаль, чтобы сын в институт поступил. У Марины мать-одиночка три работы сменила...
– Это не оправдание! – Светлана отступала к шкафу с реактивами. – Нельзя строить будущее на лжи! Если все будут так жить, Союз развалится!
– Отдай документы, – Ольга Петровна протянула руку. – Сейчас же!
– Нет!
Борьба была короткой. Светлана отшатнулась, задела шкаф... Грохот падающих полок, звон разбитого стекла, крик...
– Я не хотела, – прошептала Ольга Петровна, глядя в пустоту. – Когда шкаф упал... Там были такие тяжёлые полки... И реактивы...
– Вы убили её, – тихо произнёс Николай.
– Нет! – вдруг вскрикнула Ирина. – Нет, не она! Я... я тоже там была.
Все повернулись к ней. Ирина, бледная как мел, сжимала в руках бокал так сильно, что побелели костяшки пальцев.
– Я следила за Светой весь вечер. Знала, что она что-то задумала. Когда она побежала в кабинет химии, я пошла за ней. Видела, как она спорила с Ольгой Петровной. А потом...
– Что потом? – голос Николая звучал напряжённо.
– Потом в кабинет вбежал Влад. Началась какая-то возня... Света кричала, что расскажет всё... Что у неё есть копии документов... – Ирина сделала глоток вина трясущимися руками. – А потом... потом...
– Я толкнула её, – еле слышно произнесла Ирина. – Когда она сказала про копии... Я просто хотела, чтобы она замолчала. Света пошатнулась, налетела на шкаф... – её голос сорвался. – Я до сих пор слышу этот звук. Грохот падающего шкафа и... тишину после.
В зале повисло тяжёлое молчание. Николай смотрел на Ирину немигающим взглядом: – Значит, вы все были там? В тот момент?
– Нет, – тихо ответил Владислав. – Я вбежал через несколько секунд после... Увидел Свету под шкафом, Ирину в истерике, Ольгу Петровну, застывшую у стены...
– И что вы сделали? – голос Николая звучал обманчиво спокойно.
– То, что казалось правильным тогда, – Владислав провёл рукой по лицу. – Я проверил пульс. Его не было. И тогда...
– Тогда вы решили скрыть всё, – закончил за него Николай. – Спрятать тело. Замести следы. Сделать вид, что она просто пропала.
– Я предложила школьный подвал, – голос Ольги Петровны дрожал. – Там как раз шёл ремонт. Через два дня должны были заливать бетон...
– Господи, – выдохнула Инга. – А документы? Те самые, из-за которых всё случилось?
Владислав молча достал из внутреннего кармана пиджака пожелтевший конверт: – Я хранил их все эти годы. Как напоминание... Каждый раз, когда получал новую награду, открывал новый бизнес, давал интервью о честном предпринимательстве... я доставал эти бумаги и смотрел на них.
Ирина вдруг истерически рассмеялась: – А я стала учителем. Представляете? Преподаю детям математику. Учу их быть честными, не списывать... – она закрыла лицо руками. – Каждый год на выпускном я вижу её лицо. В каждой девочке в светлом платье...
– Я должен сообщить куда надо, – Николай поднялся. – Вы же понимаете это?
– Подождите, – вдруг произнесла Инга. – Есть кое-что ещё. Кое-что, чего не знает никто из присутствующих.
Все повернулись к ней. Инга достала из сумочки старый конверт: – Это письмо Света отдала мне за день до выпускного. Сказала открыть, если с ней что-нибудь случится...
Дрожащими руками Инга открыла конверт. Внутри лежал сложенный вчетверо тетрадный лист.
"Дорогая Инга,
Если ты читаешь это письмо, значит, со мной что-то случилось. Я знаю, что рискую, собираясь рассказать правду об экзаменах, но молчать больше не могу. Дело не только в оценках. Я обнаружила кое-что ещё – схему, которая работает в нашей школе уже много лет. Ольга Петровна не просто помогает родителям покупать оценки. Она шантажирует их, требует всё больше денег, угрожает раскрыть прошлые махинации...
Но самое страшное – я нашла доказательства того, что десять лет назад пропала одна ученица. Она собиралась все рассказать, пойти в милицию...
Если со мной что-то случится – ищите в сейфе учительской, за старой картой. Там есть ещё документы.
Прости, что впутываю тебя в это. Но я должна была кому-то доверить правду.
Твоя Света"
Когда Инга закончила читать, в зале стояла мёртвая тишина. Ольга Петровна сидела, низко опустив голову.
– Марина Краснова, – тихо произнесла она. – Так звали ту девочку. Она тоже была слишком... принципиальной.
– Вы... – Николай задохнулся. – Вы и её тоже?
– Нет, – Ольга Петровна покачала головой. – Она просто исчезла. Я думала, её запугали, она забрала документы и уехала. Но точно я не знаю, в схеме с медалями было замешано много людей...
– Ваша система оценивания, убивала детей, – закончил за неё Николай. – Буквально и метафорически.
– Я проверил сейф, – вдруг произнёс Владислав. – На следующий день после... После всего. Там уже ничего не было.
Ирина вздрогнула: – Потому что документы забрала я. Всё, что нашла Света. И спрятала. На всякий случай. Как гарантию...
– Гарантию чего? – спросила Инга.
– Что никто из нас никогда не заговорит, – Ирина горько усмехнулась. – Мы все повязаны. Все по уши в этом...
– Нет, – твёрдо сказала Инга. – Теперь уже нет.
Она встала и подошла к окну. На улице начинался дождь, капли медленно стекали по стеклу, размывая огни вечернего города.
– Знаете, что я поняла за эти сорок лет? Мы все стали заложниками той ночи. Света хотела бороться с системой, которая превращает образование в торговлю. А мы... мы стали частью этой системы. Продолжили её. Я стала психологом и годами помогала людям справляться с чувством вины, сама будучи виновной. Ирина учит детей честности, неся в себе такую ложь. Влад построил империю на фундаменте той первой купленной медали...
– Что вы предлагаете? – тихо спросил Владислав.
– Рассказать правду, – просто ответила она. – Всю. О Свете. О Марине Красновой. Обо всей системе. Пусть это разрушит наши жизни – мы заслужили это. Но, может быть, это спасёт чьи-то чужие жизни. Чьё-то будущее.
Николай молча достал телефон и набрал номер: – Полковник Сергеев. Высылайте группу в ресторан "Золотой век". Да, я нашёл убийц своей сестры. Всех.
Ольга Петровна тяжело поднялась: – Я готова. Давно готова.
– И я, – Ирина вытерла слёзы.
Владислав какое-то время молчал, потом кивнул: – Есть вещи важнее репутации и денег. Жаль, что я понял это только сейчас.
Через полчаса к ресторану подъехали полицейские машины. Дождь усилился, словно природа пыталась смыть грехи прошлого. Где-то вдалеке прогремел гром.
– Света любила грозу, – вдруг сказала Инга. – Говорила, что гроза очищает воздух. Делает его свежим. Новым.
Николай посмотрел на неё с неожиданной теплотой: – Знаешь, я десятки лет представлял, как найду убийц сестры и уничтожу их. А сейчас... сейчас я вижу перед собой просто сломленных людей, которые сами превратили свою жизнь в тюрьму.
Инга кивнула: – Может быть, теперь, когда правда наконец вышла наружу, мы все сможем... не то чтобы начать заново. Но хотя бы перестать задыхаться от лжи. Вдохнем свежего воздуха.
Они вышли из ресторана под дождь. Медленно расходились одноклассники, ошеломлённые случившимся. Кто-то плакал, кто-то звонил родным...
Вспышка молнии на мгновение осветила улицу, и Инге показалось, что она увидела силуэт девушки в платье цвета морской волны. Наваждение длилось всего секунду, но этого было достаточно.
Сорок лет назад здесь оборвалась одна история. История о девушке, которая верила в правду и справедливость. Сегодня начиналась другая – история покаяния и, возможно, искупления.
Правда действительно оказалась страшной. Но ложь все эти годы была страшнее. Она пожирала их изнутри, превращая в тени самих себя.
А теперь... теперь оставалось только ждать приговора. И точно так же, как в тот выпускной вечер сорок лет назад, никто из них не знал, что принесёт завтрашний день.
Но впервые за сорок лет они могли смотреть в глаза собственному отражению в зеркале. Впервые за сорок лет они могли дышать полной грудью.
Дождь всё шёл и шёл, смывая последние следы их общей тайны. Где-то далеко догремели последние раскаты грома, словно ставя точку в этой истории длиной в сорок лет.