Просто молчим, сидя голова к голове, как раньше, думая разными словами об одном и том же. Губы не размыкаются, язык безмолвствует, говорят только души. Две сестринские души, соединенные общим горем, которое надо со временем пережить.
И пусть мы давно за чертой детского возраста, только, теряя родителей, мы сиротеем. И в пять, и в двадцать пять, и в пятьдесят. Больше не на кого положиться, нет сильного плеча, готового прийти на выручку в любое время, нет близкого человека, которого будет не хватать до конца жизни. Мы становимся в какой-то момент слабыми, оплакивая свою утрату, чтобы стать сильными, благодаря ей.
Начало истории
Предыдущая глава
Прощание было долгим.
Каждый старался выразить соболезнования. Такие традиционные слова этикета, которые привыкли воспроизводить все учтивые люди в адрес семьи умершего, дабы выказать свою причастность к происходящему. Большая часть сядет в свои новенькие автомобили и, как только за ними захлопнется дверь, в салоне начнутся разговоры совершенно иного плана. Кто родился, кто женился, что приготовить на ужин. Или же сплетни о покойном и его «прошлой» жизни. Искренне соболезнующих видишь наверняка: потерянный взгляд, потухшие глаза красноватого оттенка, нечто надломленное сквозит во всем их образе.
В моём образе, который мельком вижу, проходя мимо большого зеркала, размещённого у самого выхода, когда всё заканчивается.
Валентин Николаевич тоже приехал, он уже давно стал неотъемлемой частью семьи, как наставник и друг. Вижу, как лёгкая улыбка скользит по лицу матери, когда он оказывается рядом, но тут же переходит в ровную линию губ. Наверное, кажется. Каждого подозреваю в том, что они не по-настоящему скорбят.
И если после разрыва с Марком хочется отгородиться ото всего мира и быть одной, и выть одной, то сейчас настолько опустошена и выпита, что совершенно нет сил и желания быть сильной.
Даже не сопротивляюсь, когда Диометр усаживает всех троих в машину, увозя в родительский дом. Без заносчивости и снобизма. Без эмоций, словно он самый обыкновенный человек, который всё понимает.
Зойка ставит чайник и заставляет меня и мать сходить в душ, чтобы смыть накопившееся. Будто вместе с водой может уйти та тяжесть, что легла на душу.
Ничерта. Не уходит ничего даже после того, как реву под струями душевой лейки. Жалею о том, что всё откладывала приезд. Что так и не попрощалась с ним перед смертью, не почувствовала. Не предугадала…
Возвращаюсь на кухню и сажусь за стол. Отпиваю горячую жидкость из кружки, думая о совпадениях.
Уже второй за последнее время. Два близких человека покинули меня за какую-то неделю, и неважно, что один из них не умер, а просто выбрал другой путь.
Фактически не умер. Только именно сейчас, сидя в любимом кресле отца, решаю, что Марка больше не существует в моём мире.
Слишком много боли.
Слишком много слез.
Слишком много предательства.
Вздыхаю глубоко, закрывая глаза.
Свободна.
Теперь и навсегда свободна от саднящего прошлого, куда нет возврата. Не буду ждать звонка, каждый раз вздрагивая, когда звучит мелодия, не буду рассчитывать на поворот замка. Есть только я, и нет никаких нас.
Зойка остаётся на ночь, пока Диометр едет один к ней на квартиру. Она считает, что сейчас мы должны быть вместе. Семья, только нас не семеро, а всего трое. И каждая переживает по-своему.
Мать ложится рано, ссылаясь на головную боль и усталость. Мы с Зойкой устраиваемся в гостиной, включая телевизор как фон.
- Ну ты как? – интересуется у меня, а я лишь пожимаю плечами. Что тут сказать? Наверное, слова даже подобрать не могу, насколько всё хреново.
Вспоминаю улыбку матери на похоронах и задумываюсь. Вроде такая неприметная деталь, только отчего-то не даёт покоя. Мысли кружатся, как поднятые с земли опавшие листья в ладошках гуляющего ветра. Только логике не поддаётся её поведение. И мне кажется, будто я что-то упускаю.
- Пойду лягу, - оповещаю Зойку, отправляясь к себе. До сих пор за каждой закреплена спальня, хотя мы давно здесь не живём. Но я знаю: случись что – у меня всегда есть свой угол.
День слишком изнуряющий и долгий, но сон приходит не сразу. Долго всматриваюсь в знакомый с детства потолок, подсвеченный уличными фонарями, пока не отключаюсь.
Проснувшись, понимаю, что Зойка уже ушла, а мать еще не поднялась. На столе записка.
Наливаю себе стакан воды и выпиваю, читая, что ей срочно надо было уехать. Слышу сигнал Viber, проверяя свой телефон. Не для меня. Звук снова повторяется, и вижу, как загорается экран гаджета на журнальном столике. Смартфон матери принимает входящие.
После пятого сообщения не выдерживаю и открываю программу. Вдруг что-то важное.
«Галя, мне кажется, сейчас рано что-то менять. Давай немного подождем», - гласит последнее сообщение. Отправитель Валентин.
Моё сердце предательски сжимается, будто я забралась туда, куда не следовало. Не знаю, о чём речь, но снова в голове всплывает улыбка матери, и всё складывается. Это не просто улыбка, это улыбка Джоконды.
Нажимаю на диалог, пролистываю вверх, разыскивая начало разговора.
«Спасибо, что пришел, мне было необходимо тебя видеть».
«За такие вещи не благодарят. Как ты? Как девочки?»
«Зоя всегда была взрослой, она выдержит, вот Аська очень привязана к отцу. Еще этот Марк».
«Знаю, что тебе тяжело, но Аське еще хуже. Ты должна быть рядом с ней».
«А рядом со мной должен быть ты! Я устала скрываться, за эти годы я столько раз хотела уйти от Пети, но ты меня удерживал. Что теперь нам мешает?»
«Не думаю, что сейчас самое подходящее время, тем более что для Аси это будет еще один удар».
Замираю, не в силах читать дальше. Боже, что это? Такое чувство, что острый нож проходит между рёбер, и перехватывает дыхание. Не может быть. Нет, это просто мне сниться. Я настолько запуталась, что уже сама сочиняю того, чего нет и не было. Не могло быть.
Меня снова предают. Нас с отцом. И на мне тот груз, который, возможно, взвалила на него мать.
Почему его сердце не выдержало? Неужели, он узнал о них? Что, если она сама рассказала ему об этом? Потому он и погиб!
Щёки горят, будто их натёрли наждачной бумагой. Ладони потеют, но я должна дочитать до конца. Слепой котёнок, который ничерта не видит под собственным носом.
Ни беременных любовниц мужа, ни мать-предательницу, которая плевала на семью.
«Валя, мы все взрослые люди! У каждого своя жизнь, она давно выросла! Зойка отнеслась нормально, а Аська тоже примет ситуацию! Да, не сразу, но она поймёт!»
Округляю глаза, ещё раз перечитывая то место, в котором Зойка отнеслась нормально, и чувствую, как душат слёзы.
Кажется, я осталась одна в этом мире.
Продолжение здесь
Навигация по роману