– Анна Сергеевна, вы с ума сошли! Нельзя просто так вскрывать чужую квартиру! – взволнованный шёпот вахтёрши эхом разносился по пустому подъезду старого дома в центре города.
– Это не чужая квартира, Нина Петровна. Это квартира моей лучшей подруги, – в дрожащих руках женщины поблёскивал старый латунный ключ. – Двадцать лет я искала ответ. Двадцать лет не могла понять, куда исчезла семья Ольги...
– Так ведь все знают – уехали они. За границу или куда там... – Нина Петровна нервно теребила край форменного жилета. – И вообще, не положено...
Анна провела пальцем по шершавой поверхности ключа. Случайная находка в старой шкатулке матери перевернула её размеренную жизнь. Она помнила этот ключ – Ольга дала ей запасной комплект перед самым исчезновением.
"Если что-то случится, ты знаешь, где меня искать," – эти слова подруги эхом звучали в памяти все эти годы.
– Нина Петровна, – Анна посмотрела в глаза вахтёрше, – вы же помните Ольгу Романову? Красавицу с пятого этажа? Её дочку Машеньку? Помните, как они пропали в девяносто девятом?
Пожилая женщина отвела взгляд:
– Конечно, помню... Как не помнить... Только ведь столько лет прошло...
– А помните, что в тот год ещё несколько семей... просто исчезли?
Нина Петровна побледнела. В те неспокойные годы многие уезжали – кто за лучшей жизнью, кто от проблем. Но семья Романовых была особенной. Ольга – известная в городе журналистка, её муж Андрей – успешный адвокат. Их исчезновение породило множество слухов.
– Анна Сергеевна... – вахтёрша замялась. – Я ведь тоже много думала... Странно всё тогда было. И этот запах потом из квартиры...
– Какой запах? – Анна резко развернулась.
– Да как будто... – Нина Петровна понизила голос до шёпота, – как будто что-то горело. Но не сильно, не пожар. Будто бумаги жгли. А потом приехали какие-то люди, показали документы, всё опечатали...
Анна сжала ключ так сильно, что костяшки пальцев побелели. Она помнила тот день – 15 сентября 1999 года. Ольга позвонила ей рано утром, голос странный, напряжённый:
"Аня, помнишь, что я тебе говорила про ключ? Береги его. И... прости меня."
Это был их последний разговор.
– Нина Петровна, – Анна произнесла каждое слово чётко, словно чеканя, – если вы сейчас уйдёте на свой обычный обход, то ничего не увидите и не услышите. А я, возможно, наконец узнаю правду о своей подруге.
Вахтёрша помолчала, разглядывая своё отражение в мутном окне подъезда.
– Знаете... – она вдруг распрямила плечи. – Я тоже хочу знать. Пойдёмте вместе. Всё-таки я здесь за порядком слежу.
Они поднялись на пятый этаж. Квартира 53 встретила их облупившейся краской на двери и пожелтевшей бумажной полоской старой печати в углу. Анна достала ключ. Он вошёл в замочную скважину с трудом, но поддался.
Дверь открылась с протяжным скрипом. В нос ударил застоявшийся запах пыли и времени. Анна нащупала выключатель – свет послушно зажёгся, выхватив из темноты застывшую картину чужой жизни.
Всё было на своих местах – будто хозяева просто вышли на минутку. В прихожей старомодная вешалка с крючками в виде листьев. На одном до сих пор висел шёлковый шарф Ольги – бирюзовый, с бабочками. На тумбочке – фотография в рамке: Ольга, Андрей и маленькая Маша у фонтана в городском парке. Все улыбаются, счастливые...
– Господи... – прошептала Нина Петровна. – Как в музее...
Анна медленно шла по квартире, касаясь знакомых предметов. Вот любимое кресло Ольги, где они просиживали вечерами за разговорами. Книжные полки, заставленные томиками классики. Машины игрушки – плюшевый заяц с оторванным ухом, кукольный домик...
На кухонном столе – чашка с засохшей чаинкой на дне. Календарь на стене остановился на сентябре 1999-го.
– Анна Сергеевна! – голос вахтёрши дрогнул. – Идите сюда!
В кабинете Андрея, за массивным письменным столом, царил хаос. Ящики выдвинуты, бумаги разбросаны. В камине – горстка пепла.
– Что-то искали... – Анна осторожно перебирала уцелевшие документы. – Или что-то прятали...
Внезапно её рука нащупала что-то за отошедшей панелью шкафа. Тонкая тетрадь в кожаном переплёте. На первой странице почерком Ольги:
"Если ты читаешь это, Аня, значит, с нами что-то случилось. Прости, что впутываю тебя, но ты должна знать правду..."
Анна опустилась в кресло и начала читать:
*"Андрей случайно наткнулся на документы о незаконной продаже детей из детских домов за границу. Целая сеть – чиновники, директора детдомов, врачи... Он собирал доказательства, готовил материалы для прокуратуры. А я начала собственное расследование.
Вчера нам передали, что наши имена в списке на устранение. Мы не единственные – журналист Сомов, прокурор Вишневский, семья Корчагиных... Всех, кто слишком много знал, просто... убирали. А потом распускали слухи об эмиграции.
У нас есть план. Это рискованно, но другого выхода нет. Все документы и доказательства спрятаны там, где их никто не будет искать. Квитанция в конверте за картиной "Подсолнухи" – банковская ячейка на твоё имя..."*
Руки Анны дрожали, когда она снимала со стены знакомую картину. Конверт выпал сразу – пожелтевший от времени, но запечатанный. Внутри – банковская квитанция и ещё одна записка:
*"Аня, береги себя. Мы постараемся дать знак, когда будет безопасно. Я знаю, что прошу слишком многого, но только тебе я могу доверить правду. И ещё – присмотри за мамой. Она будет знать только то, что мы уехали. Так безопаснее для всех.
P.S. Помнишь наш секретный знак? Три белые орхидеи – значит, мы живы и в безопасности..."*
– Боже мой... – Нина Петровна опустилась на стул. – Так вот оно что... А я-то всё гадала, почему после их исчезновения столько важных людей приезжало, всё осматривали...
Внезапно в дверь позвонили. Резко, требовательно. Женщины замерли.
– Откройте, полиция! Поступил сигнал о проникновении в квартиру!
Анна быстро сунула тетрадь и конверт в сумку: – Нина Петровна, черный ход ещё работает?
– Да, только... – вахтёрша колебалась.
– Идите, откройте им. Скажите, что делали обход и услышали шум. А я...
Звонок повторился, более настойчиво.
– Быстрее! – Анна уже открывала дверь чёрного хода. – И... спасибо вам.
Выбравшись через чёрную лестницу, Анна быстрым шагом пошла прочь от дома. Сердце колотилось, в висках стучала кровь. Столько лет она жила с чувством вины перед подругой, думая, что могла что-то сделать, как-то предотвратить... А теперь...
Она достала телефон и набрала номер: – Алло, редакция? Это Анна Сергеевна Котова. Мне нужен Виктор Павлович. Срочно... Да, это по поводу дела о пропавших семьях 1999 года.
Через неделю на городском кладбище появилась необычная композиция – три белые орхидеи на могиле матери Ольги. А ещё через месяц разразился громкий скандал. Журналистское расследование, основанное на документах двадцатилетней давности, раскрыло преступную сеть торговли детьми. Высокопоставленные чиновники, уважаемые врачи, директора детских домов... Список был длинным.
Но главное – в нём были имена тех, кто пытался это остановить. Журналистка Ольга Романова. Адвокат Андрей Романов. Прокурор Вишневский. Семья Корчагиных...
В день публикации Анна получила странное письмо без обратного адреса. Внутри – фотография: улыбающаяся Ольга с седой прядью в тёмных волосах, возмужавший Андрей и красивая молодая девушка, так похожая на мать... На обороте надпись: "Спасибо, что сохранила ключ. Теперь мы можем вернуться."
Говорят, в старом доме на улице Центральной снова горит свет в окнах квартиры 53. А на подоконнике стоят белые орхидеи – символ возвращения, символ победы правды над временем и страхом.
Ведь иногда один ключ может открыть не только дверь в прошлое, но и путь к справедливости. Нужно только набраться смелости повернуть его в замке.