Предыдущая глава
Ребёнок не выжил. Так сказали Наде. Что-то там объясняли ей на своём медицинском языке. Да только она всё равно ничего не поняла. Лежала, отвернувшись к стене. Отрешённо так. Можно было со стороны подумать, что в горе от потери ребёнка. На самом деле, Надя разочарованно думала, что теперь ничего ей от жены Алика не отколется, и Марк ещё на развод пообещал подать.
Что ж так не везёт-то, а?
-Долго мне ещё лежать тут? - единственное, что она спросила у врача.
-Пока понаблюдаем за вами. Если всё хорошо, то через пару дней можете к выписке готовиться. Мужу сами сообщите?
-Сама, - Надя перевернулась на спину и безучастно уставилась в белёный потолок. Загадала, блин. Всё коту под хвост. По всем фронтам пролетела. С Марком, что ли, отношения наладить? Из Москвы уезжать Надя не хотела. Куда ей? В ту дыру возвращаться, откуда сбежала? В материнский разваливающийся домишко? Ещё для полного счастья Мурата Мусаевича ей не хватало встретить. Хотя ...
Надя даже уже готова была и на его давнее предложение согласиться. Так привыкла она жить, ни о чём не задумываясь. Особенно о деньгах. Время прошло, взгляды её поменялись. И чего она раньше не согласилась на роль любовницы? Ну, подумаешь, Мурат Мусаевич уже не первой свежести и противен ей до коликов. Ничего, потерпела бы. Зато обеспечивал бы её с ног до головы.
Надя спустила босые ноги с кровати. Чьи-то шлёпки ей выдали, халат. Выцветший и совершенно не её размера. Надо Марку позвонить. Покаяться. Слезу пустить. Он же лопушок, жалостливый. Глядишь, и примет её обратно. А уж она будет вести себя тише воды, ниже травы.
***
Люба ночевала у матери. Вместе они погоревали. Отца вспомнили, Костика. О Гале было тяжело говорить. Люба всё про Антошку рассказывала, как он подрос, смышлёным каким стал. О том, что Полина, соседка, помогает Любе с ним. Своих детей нет, вот она Антошку и полюбила, как родного.
Мария Михайловна встревожилась, внимательно на Любу посмотрела.
-Ты смотри, аккуратнее с такими подругами-то дружи. А то хуже всякого врага заклятого вот такие подружки бывают.
-Ой, да брось, мам. Полина не похожа на стерву. Да и к сорока ей уже. Одевается как мышь. Серая, вся какая-то невзрачная. Матвей её мой невзлюбил и против того, чтобы она с Антошкой сидела. А кого мне просить? С работы уходить? Он порой на сутках, я на дежурстве. Вот и приходится к Полине обращаться.
-Сюда привози мальчонку. Мне после Галинки отдушина нужна. Тяжело мне тут одной придётся, всё о внучке моей напоминает. Незаметная она была какая-то, а в душе след глубокий оставила. Росла как в поле былинка, особо не докучая никому.
-Вся в своего отца, - вздохнула Люба - и Костик так же жил. Даже и похоронить его нам не дали по-человечески. Там где-то, лежит. Уж теперь косточки одни остались.
-Не ценила ты его, Любаша. А ведь хорошим он был, надёжным. Демидов-то твой мне сразу не по душе пришёлся. Скользкий и трусливый. Только и умеет, что за спиной кляузничать. Сколько он Костику крови попил. И что ты в нём нашла только?
Люба и сама не знала. Грубость его нравилась, животная сила. Ведь и правда любить-то не за что. В разговорах один мат сплошной, шутки похабные. Всё это Любу раньше заводило, она думала, что таким и должен настоящий мужик быть. А как со Степаном Алексеевичем сблизилась, так и поняла. Можно оставаться и быть настоящим мужчиной, будучи одновременно ласковым и заботливым. Что не в грубости вовсе сила и не в матерных словах. Даже не в возрасте. Степан Алексеевич всегда был таким, смолоду. А Демидов всегда был слабым трусом, и нет ничего в нём мужского, показушность одна.
-Разведусь я, наверное, с ним, мама - пробормотала Люба - жаль, что так поздно прозрела.
-Да и то верно, Любка. Порой бывает лучше поздно, чем никогда. Ко мне вернётесь с Антошкой, в нашу больницу снова устроишься. Проживём, а там, глядишь, и пошлёт тебе Господь доброго человека.
Люба вздохнула. Нашла она уже этого человека, только если мама узнает, сколько ему лет, снова всех собак на Любу спустит. Лучше уж не говорить ей ничего. Да и отношения со Степаном Алексеевичем вряд ли до серьёзного дойдут. Понимает он, что не пара Любе. Пока им хорошо вместе, и именно он помог понять Любе, что Демидова нужно гнать от себя.
Поэтому, приехав домой, Люба поставила Матвея перед фактом. Антошка пока в саду был, Полина на работе.
-А-а ... развестись, значит, надумала, - лениво протянул Демидов, медленно складывая газету, которую перед этим читал. Был он сегодня выходной, но на удивление трезв. Он гордо возлежал на скрипучем стареньком диване, в домашних трико и майке. Его наметившаяся лысина чуть блестела, а толстые пальцы то и дело ковыряли в носу, прилепленном к лицу, словно картошка. Маленькие глубоко посаженные глазки, прищурившись, прошлись по ладной фигуре Любы. Он лично разводиться был не намерен, и его всё устраивало, о чём Демидовский кулак и поведал Любе.
Сначала в глаз, потом в скулу и под дых. Бил так, будто не женщина мягкотелая перед ним была, а очередной дебошир в допросной. На душе так легко сразу стало. Демидов потряс рукой, разминая пальцы. Скулёж Любы действовал на нервы, и чтобы хоть как-то расслабиться, Демидов достал бутылку водки из настенного шкафчика. Зубами пробку отвинтил. Наливал всегда до краёв и залпом потом пил.
-М-да ... Хорошо пошла, - крякнул довольно он и покосившись на Любу, прищурил один глаз - надеюсь мой ответ для тебя ясен, и о разводе ты больше не заикнёшься?
Люба лишь молча закивала головой, сглатывая слёзы и подавляя внутри себя рвущиеся наружу рыдания. Так больно и унизительно ещё никогда ей не было. Как же она на работу с таким лицом теперь выйдет?
***
Максим суетился. Тот, кто из тюрьмы его вытащил и посадил вместо себя во главе всего его бизнеса, выходил на свободу. Планировался банкет на широкую ногу, были приглашены все важные люди - оплот, так сказать, того общества, в которое попал по счастливой случайности и сам Максим.
-Ты со мной должна будешь пойти. Так что утром к тебе приедут девочки. Макияж, причёска, наряд подберут.
Катя растерянно ковыряла вилкой в тарелке. Аппетит сразу пропал.
-Да я не умею ... Может, без меня? Там же общаться как-то нужно, вести себя по-светски...
-Не нужно. Возле меня стой и улыбайся. Или и это для тебя сложно?
Максим хмурым и тяжёлым взглядом смотрел на девушку. Живот её был уже прилично заметен. Надо бы ей что-то просторное подобрать, чтобы её положение пока не было понятно. Лишних вопросов он не хотел. Там и журналисты будут из мелких газетёнок. Будут потом полоскать всё его семейное бельё.
-Хорошо, как скажешь, - выдохнула Катя.
-Другого ответа я и не ждал, - Максим был убийственно холоден и равнодушен. Лёд. Стена непробиваемая. Он промокнул салфеткой губы и поднялся из-за стола.
-Ты уходишь? - голос Кати дрогнул. Так поговорить с ним хотелось, расспросить его о чём-нибудь. Ну почему он никак не хочет на контакт с ней идти? Неужели она совсем ему не нравится? Катя опустила глаза. О чём это она? Размечталась, дурочка. Вокруг Максима теперь такие женщины крутятся. Она им и в подмётки не годится. С тюремным прошлым, без образования. Детдомовка. На что она рассчитывает? Что такой мужчина, как Максим, её полюбит?
Максим бросил взгляд на часы.
-Пораньше спать лягу. Завтра тяжёлый день. Ты тоже ... подготовься, что ли.
Катя неловко поднялась из-за стола, и так получилось, что они с Максимом столкнулись в дверях. Так близко Катя ещё не была к Максу. Его крепкие руки, этот запах ... Его глаза словно в душу ей смотрели. Их взгляды скрестились, и Катя готова была простоять так вечно. Чувствуя силу и тепло. Он не ледяной, его просто отогреть некому!
-Спокойной ночи, - пробормотала она и дёрнулась, чтобы уйти. Но Макс не пустил. Он схватил девушку за руку, притянул к себе. Губами нашёл её губы. Вот оно какое, это чувство! Катя полностью растворилась в этом бешеном поцелуе. Никогда ещё она таких эмоций не испытывала, и когда Максим вдруг резко оттолкнул её от себя, она словно опьянела и не сразу смогла соображать.
-К себе иди. Мой личный водитель завтра заедет за тобой и отвезёт к назначенному времени куда нужно. Я дам распоряжения относительно тебя, и всё, что с тобой будут делать, ты стерпишь. Моя жена должна выглядеть достойной меня самого.
Его ледяной тон был как отрезвляющая пощёчина, а глаза смотрели насмешливо и презрительно. Катя покраснела от стыда. Ничему её жизнь не учит. Не сказав больше ни слова, она сбежала к себе в комнату. Для чего он играет с ней? Ведь наверняка понял, какие чувства она к нему испытывает!
Катя подошла к зеркалу и всмотрелась в своё раскрасневшееся лицо. Её глаза блестели от подступивших слёз. Она любит Макса. Любит так, как никогда и никого не любила. И завтрашний день её отчего-то пугал. Сердце не на месте было, и интуитивно она чувствовала, что что-то случится на этом приёме. Что-то нехорошее, плохое. И связано это с тем человеком, который, стоит выше самого Макса, который как опытный кукловод, дёргает за ниточки и приказывает Максу, что ему делать, а что нет.
Катя забылась беспокойным сном. Ей снилась камера и тюремная больница. Её нерождённый ребёнок тянул к ней свои худенькие ручонки и захлёбывался в плаче. А Костя со зловещей усмешкой наблюдал со стороны. Из-за его плеча выглядывал ... выглядывал Сабуров.
Проснувшись в холодном поту, Катя долго всматривалась в предрассветное утро за окном. Голова раскалывалась на части, и чувствовала она себя полностью разбитой. Никуда не хотелось идти. Странный сон не выходил из головы, и Катя не знала, как и чем себя успокоить. Может, она зря себя накручивает?
Дорогие читатели! Не будьте, пожалуйста, скупы на лайк) Если вам понравилась глава, конечно же. Отблагодарите своего автора, который старается чтобы вам было интересно. Для вас мелочь, а для автора и его канала большой стимул двигаться дальше)