5.
Странно, но я до абсурдности точно могу описать детали приснившегося мне той ночью кошмара. Он начался с момента, когда рука моя легла на железную ручку стеклянной двери, ведущей в «Лагуну». Ту дверь я толкнула не сразу. На мгновение задумалась, вполне серьёзно сознавая, что сплю. Посмотрела на высокую размашистую пихту, в тени которой я находилась в то мгновение. Затем увидела пробегающую по проводам белку. Обратила внимание на грязные разводы на стёклах заведения и тут же подумала, что возможно, это я сама предпочла увидеть их грязными, не желая видеть того, что находится внутри. Ведь это же был мой сон.
«Толкни её. - Сказала я самой себе, понимая, что меня никто не слышит. - Толкни и посмотри, что внутри».
Я толкнула дверь, и запах хвои сменился запахом ванильного мороженого. Посмотрев на настенные часы в виде морской звезды, я увидела, что время остановилось на 11.47, но секундная стрелка продолжала подрагивать, словно непрестанно боролась с застывшим моментом.
Внутри сидел только один человек. Сидел и не обращал на меня никакого внимания. Все в том же синем жилете, в котором он был в последний раз. Дмитрий выглядел в точности так, как я его запомнила, вот только на этот раз он не двигался.
- Такой приятный запах мороженого. - Сказала я ему, надеясь, что мой голос взбудоражит его, но он и глазом не моргнул.
Я поискала глазами источник столь восхитительного аромата, но не нашла его. Ничего, кроме стоящей перед Димой тарелки, накрытой железной блестящей крышкой.
«Подойди к нему. Подойди и узнай, что здесь происходит». – Настойчиво прошептал голос.
Так я и сделала. Я решительно приблизилась к человеку, которого почти не знала и, не мешкая, дотронулась до него. Парень тут же посмотрел на меня.
- Ты пришла. Я ждал тебя так долго. - Проговорил он так, если бы слова ему давались с трудом.
- Мы виделись всего два дня назад. - Удивлённая его упрёком пояснила я.
- Я так проголодался. - Произнёс он и почавкал ртом. Затем медленно потянулся к крышке и снял её с тарелки. Как только мне открылось блюдо, лежащее перед ним, я громко охнула и тут же приложила руку к губам, чтобы не закричать. - Он такой аппетитный. - Протянул рыжебородый и взял в руки до блеска натёртые вилку и нож.
- Нет. - Крикнула я и отодвинула от него тарелку как можно дальше, потому что на ней лежал не кусок мяса и даже не ванильное мороженое. Там лежала маленькая жёлтая птичка - мой Финч и легонько подрагивал лапками.
- Но он мой. - Внезапно прорычал Дима, и от этого крика задрожали стены. - Ты сама принесла мне его. Сказала, что ничего вкуснее в своей жизни я не пробовал. Так зачем отбираешь?
- Я?! - Я уставилась на него исступлённо, лихорадочно пытаясь понять, что все это может означать.
«Когда я приносила ему Финча? И зачем? Полный абсурд. Я просто не способна на подобные действия. И тут до меня дошло. Я бросила его, когда убегала от Гуру, болезненного, полудохлого, и это мучило меня так же сильно, как и не способность дозвониться до брата.
Хррр. Услышала я какой-то странный звук.
- Что это? - Спросила я Диму, напрягая слух.
- Где? - Отозвался он и потянулся руками к птице.
Звук послышался вновь, уже более отчётливо, и звук этот был не из сна. Хррр.
«Жалюзи. Кто-то сидит на моей кухне и трогает пальцами жалюзи. А может, это просто ветер. Вспомни, ведь ты не закрыла окна».
Я переложила Финча к себе на ладонь. Человек в деловом костюме оскалил зубы, но мне было все равно. Передо мной был не Дима. Это всего лишь сон. Раздался оглушительный раскат грома, от которого задрожали и стены, и стекла, и тарелки со стаканами, лежащие на барной стойке.
«Так вот в чем дело. На улице бушует гроза. Я сплю, и в это время снаружи грохочет гром, сверкает молния, а на моей кухне кто-то сидит, потому что кухонное окно я так и не открывала. Не было нужды».
Я открыла глаза и увидела свою гостиную, погруженную во мрак ночи. На кухне горел свет, и этого света было достаточно, чтобы разглядеть, что моя молочно-белая штора намокла от дождя. Сырость ощущалось и в воздухе. Её же я ощутила, когда спустила ноги на пол.
«Я зажигала на кухне свет или нет»? - Думала я, пока шарила ногами в поисках тапочек.
Хррр. Вновь послышался шум но, уже вполне реальный. На кухне определённо кто-то был. Я знала это не только потому, что слышала звуки, но и потому, что чувствовала чьё-то незримое присутствие кожей. Кто бы это ни был, выдавать он себя не спешил.
- Кто здесь? - Осмелилась спросить я, а не услышав ответа, направилась на кухню, зажав в руке мобильный телефон.
Он сидел на маленьком бежевом диванчике, расставив руки в стороны. Одна лежит на спинке дивана, второй, как я и догадывалась, он игрался с пластинками жалюзи. Сидел так непринуждённо и неприхотливо, что я даже забыла обо всех терзающих меня вопросах.
«Как он попал ко мне домой посреди ночи? Почему не разбудил меня? Почему его телефон был недоступен? Почему синяков на его лице стало куда больше, чем в прошлый раз? И почему на нем те же шорты - бермуды и та же футболка с ужасным хищным жёлтым смайлом, но и то и другое теперь огненно - красного цвета»?
Всего секунду, я была ошарашена его появлением, а потом кинулась к нему. С такой радостью, что даже чуть не прослезилась. Меня не испугал даже красный цвет его одежды. Но он остановил меня прежде, чем я успела обнять его.
- Подожди. - Скомандовал он, и я остановилась, как вкопанная.
Мне хотелось спросить его, почему? Но, вместо этого я все же заплакала и спросила:
- Где ты был?
- Где? Когда? В каком возрасте или пространстве? Не имеет значения. - Сухо ответил он и я тут же поняла что ему больно, ещё до того как он выставил свою левую руку вперёд, и я увидела, как нечто чёрное обвило его подобно змее и пожирает. Тени. О них предупреждал меня старик но...
- Тебе известно, что человек умирает дважды. - Спросил он, и я легонько кивнула головой, опасаясь того, что сейчас услышу.
Конечно, я знала ответ на его вопрос, и он знал, что мне известно это тоже, но все равно продолжил:
- Первый раз, когда его сердце прекращает биться. Второй, когда его забывают. Почему ты не хочешь забыть меня, Рита?
- Я... - Я не знала, что ему ответить.
Вдруг разом вспомнились все те года, на протяжении которых мы общались так, будто ничего не произошло. Он взрослел, и я взрослела тоже, но был ли он на самом деле рядом? Что-то от его сущности всегда находилось рядом со мной. Оберегало меня. Защищало.
- Они все подыгрывали мне?
- Ни все. В основном мать. Они видели, что ты не можешь с этим справиться, и возможно, тоже отчасти хотели верить тебе. Хотели думать, что я жив, хоть и был для них недосягаем. - Ответил он спокойно и посмотрел на тени, которые добрались уже до его плеча. Одна из них перескочила на его ноги и жадно поглощала их, пока он говорил со мной.
- Тебе больно? - Слезы текли по моим щекам, не переставая.
- Не так больно, как если бы они навредили тебе, сестрёнка. Я пришёл сюда сегодня, потому что почувствовал их в твоём пространстве. Когда я появился, ты ещё мирно спала, отчего-то подрагивая во сне. И тогда я увидел их. Услышал, как зашипел ядовитый плющ на твоих стенах, чувствуя угрозу. Старик не зря отправил его присматривать за тобой, но он не справился бы один. Он бессилен против теней, посланников тёмных измерений. Те чёрные тени спустились к твоей голове. Они хотели проникнуть внутрь, понимаешь? Разрушить все, что свято для тебя и для меня. Я не мог позволить им этого сделать, сестрёнка. Не мог позволить им поглотить твоё сознание. – Он говорил, а я безмолвно наблюдала за тем, как одна из теней, словно сообразив, что её заметили, принялась поглощать его плоть усерднее, яростнее. - Ты притащила их за собой. Не следовало этого делать. Но, все к лучшему. Я всегда хотел что-то значить для тебя.
- Но, ты всегда значил...
- Теперь вместо тебя они поглотят меня. Так и должно быть. К тому же я хотел с тобой попрощаться.
Как же мне хотелось удавить этих змей, но как это сделать, я не знала.
«Прикоснись к ним. К этой осязаемой уничтожающей твоего брата черноте. Дотронься. Помоги ему».
- Не пытайся остановить момент. Не пытайся обернуть время вспять. Не нужно бороться за меня. Отпусти. Отпусти и живи дальше. Я счастлив, что ты, наконец, встретила правильного человека. Теперь я спокоен за твою судьбу.
Он был прав. Я хотела остановить момент. Хотела найти способ исправить то, что натворила, но сделать ничего не могла. Тени с изрядным усердием поглощали его тело, чавкая и кружась вокруг него, и прежде чем его голова исчезла насовсем, он произнёс, как мне показалось изначально, совершенно бессмысленные слова:
- Я умер не потому, что ты отпустила мою руку, но потому что настал мой час. Купи себе красное облегающее платье. Это всё о чём я прошу тебя.
Эта реплика была его прощанием со мной. Мой мир не рухнул в ту секунду, когда его исчезающее лицо слегка улыбнулось мне напоследок, так же, как улыбался до этого хищный жёлтый смайл на его футболке. Хотя я хотела этого. Мне хотелось, чтобы в то же мгновение произошёл какой-нибудь природный катаклизм и стёр меня с лица земли. Чтобы молния, разряды которой сверкали на улице, ударила прямо мне в сердце и остановила его биение. Но ничего из этого, конечно же, не произошло. За исключением того, что за один короткий миг, его не стало. Насытившиеся тени закружились в пространстве и сплелись в клубок. Какое-то время этот чёрный шар ещё висел перед моими глазами, а потом сузился до обычной чёрной точки и, в конце концов, исчез совсем.
Только что он сидел здесь, вот на этом вот бежевом диванчике и вдруг его не стало. Шок, не то слово чтобы выразить моё состояние, когда я поняла, что потеряла его навсегда. Потеряла опору, потеряла друга, собеседника… Родственную душу. Я потеряла брата во второй раз за свою жизнь. Медленно подошла к дивану, где ещё несколько мгновений назад сидел он, и уселась на то же место в надежде слиться с его энергией, но не почувствовала ничего.
«Красное платье?! Почему он сделал это? Почему заговорил о платье? Вместо тёплых слов, невысказанных слов, о всех тех годах что мы были вместе, о той любви что соединяла нас, даже несмотря на то, что смерть унесла одного из нас уже давно, он попросил меня купить какое-то там платье».
- И что значит, настал твой час? Как он может настать для маленького ничего ещё не совершившего в своей жизни ребёнка?!
В бешенстве я вскочила, исступлённо схватилась за волосы, но не выдернула ни пряди. Открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука. Схватила нож, что лежал на кухонном столе, и тут же положила его обратно, ужасаясь порыву своей души.
«Что я хотела с ним сделать»? - Этот вопрос я оставила без ответа и направилась обратно в гостиную, где стены облепленные растением буквально шевелились. Шевелились и тихо, но грозно шипели, оплакивая таким образом потерю того, кто был здесь только гостем. Призраком, идущим со мной нога в ногу по жизненному пути. Я вышла на балкон, под струи дождя и стояла там не меньше часа, ощущая себя сырой, обманутой, но… Возрождённой. Я отпустила его.
6.
То утро было эпохальным. По-другому выразиться сложно. И дело было не только в том, что я вспомнила все. Вспомнила и отпустила. Но, ещё и в том, что я впервые за долгие годы встречала рассвет. Застыв на балконе, я увидела свечение показавшееся на горизонте. Тот ослепительно-жёлтый свет отпугнул собой тьму, нависшую над моим миром, а когда показался жёлтый диск солнца, я уже точно знала, что нужно делать дальше.
То, что случилось тогда, перевернуло мою жизнь с ног на голову. Я воспарила.
Для дел задуманных мной было ещё слишком рано, и потому я, не долго думая, кинула в сумку купальник и направилась в бассейн. Место, для которого шесть часов утра - самое подходящее время. Я чувствовала лёгкость во всем. В движениях рук прорезающих воду, в ногах и в своей голове. Никогда ещё вода не приносила мне столько удовольствия.
Два часа спустя я смотрела на себя в зеркало, отражающее меня в полный рост, и не узнавала ту незнакомку, что смотрела на меня с отражения. Я сделала все так, как он просил, и не пожалела денег, заскочив в один из самых дорогих бутиков в нашем городе.
Необычное ощущение тесноты вдруг понравилось мне. Это красное платье обтягивало меня, обжимало, словно хотело защитить меня, и это нравилось мне. Открытые руки, открытые ноги, открытая непривычно приподнятая грудь. Тем утром я стала новым человеком, для которого более не было преград.
- Для тебя, братишка. Всё как попросил. - Сказала я, обращаясь к своему отражению.
- Что? Вы что-то сказали? - Тут же отреагировала, не расслышав моих слов, участливая продавщица.
- Я сказала, покупаю. - Улыбнулась я ей. - Пробивайте. Упаковывать не надо. Пойду прямо так.
- Очень удачный выбор, на мой взгляд. - Залебезила девушка. - Красный вам так к лицу.
«Да. Красный мне к лицу».
Не могу сказать точно почему, (некоторые моменты довольно быстро стираются из памяти), но я не стала заходить в «Лагуну». Возможно, где-то чувствуя, что его нет внутри. Проходя мимо, отметила только, что стекла действительно грязные, и дело тут было вовсе не во сне, но откуда я могла знать это наперёд, не понятно.
Я встретила Диму на скамейке. Он сидел и смотрел на море, думая о чем-то своём, ровно до тех пор, пока боковым зрением не заметил моё красное платье. Когда я подошла чуть ближе, он демонстративно присвистнул и улыбнулся мне.
- Как же долго ты собиралась. - Сказал он шутливо и тут же напомнил у мне о сне.
«Почему он так сказал? С той же фразы начался и тот наш разговор».
Я помрачнела и осмотрела скамью в поисках Финча. Затравленного, придушенного или ощипанного, но не нашла его.
- Что? Я что-то не то сказал?
- Нет. Все нормально. Я просто...
- Ты просто не в себе. - Он вновь улыбнулся мне. - Я это вижу.
- Да. Решила кое-что изменить в своём образе.
- Тебе это удалось. Красный тебе очень к лицу. Может, прогуляемся? У меня сегодня подозрительно меланхоличное настроение. Хочу бродить по набережной, слушать крики чаек и твой голос, рассказывающий мне историю.
- Историю? - Удивилась я, но тут же встала со скамьи и медленно пошла по брусчатке, стуча каблучками.
- Историю. - Подтвердил он, - Ведь ты для этого пришла. Чтобы облегчить себе душу, а я отличный для этого кандидат. Я умею слушать.
- С чего ты взял?
- Всё на твоём лице.
Я задумалась, правда ли он видел в моих глазах потребность выговориться или это просто дурацкое совпадение, и он каждой своей спутнице произносит одну и ту же заготовленную речь. Да какая разница? Мне действительно нужен был кто-то сторонний для моего рассказа.
- Ты сочтёшь меня сумасшедшей, наверное...
- По-моему, мы это уже проходили. - Подметил он, напоминая о дне нашего знакомства, когда он догнал меня на улице после беседы с Верой и сказал мне, что я не сумасшедшая.
- Точно. - Теперь улыбнулась я. - Но всё же.
- Речь пойдёт о несуществующем старце, в несуществующем доме? Все верно?
- Верно. Я расскажу тебе все с самого начала, и это займёт немало времени. Так что если...
- Все нормально. Рассказывай.
Я поведала ему всю историю с самого начала и до самого конца. Если честно могла бы просто дать прочесть ему мою незаконченную книгу, но мне нравилось его общество, и нравилось разговаривать с ним.
- Все началось, конечно, с Веры. Из-за того, что ко мне в руки попала бумажка с адресом какого-то там Гуру. Кстати, Вера до сих пор не признаёт того, что именно она дала мне его адрес, но это уже не важно. Важно то, что я отправилась к нему, и это изменило мою жизнь.
Я рассказала ему все, как было, не упуская даже самых мельчайших подробностей. Дима, как и обещал, напряжённо вслушивался, а когда я закончила, долго молчал, прежде чем произнёс:
- Так теперь ты боишься его?
- Его не боюсь. - Быстро ответила я. - Но не уверена, что у меня хватит сил узнать ещё что-то о себе. Боюсь, это сломает меня. Я словно иду по самой кромке обрыва, а земля под ногами такая рыхлая. Нужно лишь давление и она обвалится в пропасть вместе со мной.
- Ты действительно писательница. - К чему-то сказал он, не то чтобы удивившись, но я думаю, это восхитило его. - Мне понятно, твоё состояние. Не многие из людей осмеливаются подойти к такому «обрыву», но практически все жалуются на свою жизнь, не имея того, чего они желают. Им неизвестно, а может быть они просто трусят, что к обрыву подойти нужно. Обрыв - это риск. Ментальный или физический, значения не имеет. Но, это так... Знаешь, я уверен, что ты не сломаешься, и думаю, твой Гуру уверен в этом ни чуть не меньше меня. Девушка, которая зашла так далеко, явно не из слабых духом. Ты могла отступить столько раз, но не сделала этого.
«А ведь действительно могла. - Подумала я. - Но даже никогда не рассматривала подобные варианты. Я могла бы и дальше жить, как все. Никогда не узнала бы о смерти своего брата. Всю жизнь провела бы в клетке. Ну и что?! Так живут миллионы. Выпивала бы, думая, что алкоголь излечивает мои душевные раны. Жирела бы, так и не выпустив себя на волю. И страдала бы так же, как и все.
- Не хочу, чтобы птица умирала. Есть ли способ её спасти?
- Если все так, как ты рассказала, это ни тебе решать, жить ей или умереть. - Я с печалью посмотрела в его глаза, а он вместо слов взял мою руку в свою. - Так что ты будешь делать дальше?
- Вернусь в дом старика. После того как сядет солнце, как он и просил, и… Знаешь что.
- Что?
- Думаю, это будет последний мой к нему визит. Думаю, я больше не увижу его.
- Ты не можешь знать этого наверняка.
- Не могу, но знаю.
Он помолчал, обдумывая мои слова.
- Выходит, у нас уйма времени до заката. Чем займёмся?
Время, проведённое рядом с Димой, пролетело незаметно. Мы ещё долго разговаривали о старике и о том, что произошло со мной. Он то и дело уточнял какие-то моменты, подмечая что-то из сказанного мной и для себя. Не кривя душой, он восхищался необычной историей и мной, а после мы вместе встретили закат.
- Я жду тебя завтра с подробным отчётом. – Сказал он мне на прощание, и я отправилась домой, чувствуя, что у меня за один только день выросли крылья.
Я сменила не сильно подходящее красное платье для встречи с моим наставником на более удобные джинсы, футболку и шлёпанцы и отправилась в путь.
7.
- Вы же не умрёте? - Спросила я сразу, как только увидела своего наставника. Он дышал натужно, с присвистом. Кожа его побледнела и сморщилась. Помню, как подумала в тот момент:
«Вот так выглядит человек, одной ногой стоящий в могиле».
- Все, что происходит, происходит не зря. - Выдавил он и рукой подвинул горшок, который сделал перед моим прошлым приходом. - Я не обжог его тогда. Если подумать, то это даже иронично. Сам заставил себя страдать. Моя оплошность. Никогда подобного прежде не допускал, а сейчас вот.... Даже не сразу понял, как ты вообще могла уйти и не сжечь рисунки. Это... Ты вряд ли поймёшь, но это просто не предусмотрено. Ты должна была их сжечь, но не сожгла, и я все думал, в чем же дело. Мысли даже не допустил, что сам же и нарушил ход событий но... Я волновался. Тени. Они отправились вслед за тобой. Опасался, что больше не увижу тебя. Он тоже. - Он махнул головой в сторону стола, посреди которого, как и прежде стояла глиняная ваза. На ней сидел Финч, совершенно измученный, если вообще возможно так сказать о птице. Такой истощённый и... Старый. Там же лежали и рисунки.
- Он что… Постарел?
- В нем ещё теплится жизнь. Совсем немного энергии для последнего испытания. Скажи мне, как же ты справилась с тенями?
- Мой брат. Он помог мне. Всегда помогал. Они сожрали его. - Произнесла я с горечью.
- Ему давно следовало уйти, но ты не отпускала его. Рад, что ты все же справилась. Даже не знаю, что было бы с тобой, если бы он не отвлёк внимание теней. Плющ очень сильная защита от недоброжелателей, но тени… Думаю, мы не увиделись бы больше. А сейчас прошу тебя, сожги те рисунки, и покончи со своим прошлым, раз и навсегда.
«Моё прошлое - тонкая нить, которая связывает меня с настоящим. Нить с узелками. Одни из них побольше, другие поменьше, но каждый такой узелок - контрольная точка, воспоминание о том, как я стала такой, кто я есть. Так ли важно избавиться от них? Разорвать эту нить»?
«Не попробуешь, не узнаешь» - сказал голос мягко.
Я подошла к столу. Взяла в руки рисунки и тут же согнула их пополам, увидев лишь верхний, на котором была изображена маленькая испуганная девочка - Я, разглядывающая свою ладонь, такую жгучую, почти горящую ладонь, выпустившую из себя ладошку брата.
Старик подтолкнул ногой горшок, ставший красным после обжига, и я положила в него рисунки. Затем достала из кармана зажигалку, ни его спички, и подожгла листы. Они полыхнули мгновенно, непривычным синим пламенем.
«Так горит газ», - подумала я, и ещё через несколько секунд они исчезли.
- Так-то лучше. - Удовлетворённо произнёс старик и вдруг задышал нормально, но бледность все равно не сошла с его лица.
- Это наша последняя встреча? - Спросила я, и так зная ответ.
Мне хотелось, чтобы он подтвердил моё предположение и он, не выбиваясь из рамок своего поведения, задумчиво проследовал к столу, рядом с которым стояла я. Не торопясь с ответом, нежным движением он поднял своей мозолистой ладонью птичку, а потом посадил её себе на плечо. Вместе они двинулись к окну, к тому самому, которое я так и не смогла открыть, пытаясь вдохнуть свежего воздуха. Сейчас же мой Гуру с лёгкостью отворил его, и я услышала пение птиц где-то на деревьях, совсем недалеко от дома.
«Неужели он выпустит его»? - Успела подумать я, прежде чем наставник произнёс:
- Довольно долго я откладывал этот разговор на потом. Раз за разом заглядывал в тот ящик. - Он указал согнутым пальцем на ящик с надписью 01.03.1728., перед которым я его однажды застала, сверявшегося с записями. - Надеялся, что есть способ избежать... Не выкладывать тебе историю моей жизни. И раз за разом убеждался, что сделать это придётся.
«Это что-то новое».
- Никто не любит бередить свои раны, даже я, но ты должна знать правду, прежде чем мы отправимся дальше, - он прервался и посмотрел на птицу, словно спрашивая её одобрения. - Я был как ты когда-то. Та же истерзанная, раздробленная на части душа. Никогда не думал о самоубийстве и даже не знаю, что это такое – «думать о нем» до сих пор, но в те времена... Он замешкался, видимо, решая, стоит ли рассказывать мне об этом. - Одним словом, то были очень тяжёлые для меня времена, и я нашёл её - женщину, которая жила здесь до меня. Она спасла меня. Этот дом помог мне спасти себя, - поправил он сам себя. - И она, конечно, тоже.
Знаю, ты не отдаёшь себе в этом отчёта. Полагаешь, что все случилось по воле случая, но это не так. Этот дом является только избранным, таким, как ты, или как я, и это право остаётся только за ним, за домом - впускать кого-то или нет.
- Так, выходит, я не случайно оказалась здесь? Вера действительно не передавала мне той записки?
- Она передавала, но предпочла не говорить тебе об этом.
- Почему? Что с ней не так?
- Зависть. - Только и ответил старик и причмокнул губами так, словно выплюнул это слово из себя.
- Зависть? - Не поверила я, даже при том, что сама уже догадалась об этом. - Да не может этого быть. У неё все есть. Деньги, власть, мужчина, семья. Чему она могла позавидовать? Тем более мне.
- Твоему упорству, твоему успеху. Твоей беззаботности, ведь ты зарабатывала деньги на жизнь тем, что любила, не смотря на то, как сильно твоё стремление критиковали люди.
- Неужели кто-то может позавидовать этому? Вместо того чтобы последовать моему примеру и тоже заняться тем, что доставляет удовольствие?
- С полной уверенностью могу сказать, что не все люди на это способны. Большинство живёт так, чтобы выглядеть достойно в глазах общества. Остальные же живут и работают, уверовав, что должны это делать. Для них эта вера, спасительный якорь, хоть он и тянет их на дно.
- Что она сделала? Она что-то сделала, так ведь?
Осознание этого пришло ко мне так внезапно и так ярко, что я даже удивилась, как не додумалась до этого раньше. Старик медленно кивнул головой. Его седая колючая борода дотронулась груди, а Финч вдруг встрепенулся и расправил крылья, как будто его что-то испугало.
- За два месяца до того, как вы с Артёмом расстались, она познакомила его со своей знакомой. Она хотела, чтобы он увлёкся ею. Сделала для этого все, что могла, и он увлёкся. Ты же на тот момент слишком запуталась в самой себе, чтобы заметить очевидное. Твой мужчина потерял к тебе интерес. Вера хотела разрушить твою жизнь и разрушила, но... Это лишь привело тебя в этот дом. По правде говоря, она сослужила тебе добрую службу. Подтолкнула тебя к пропасти. Ты должна понимать, что все, что происходит с тобой, происходит не с тобой, а для тебя.
Картинки пронеслись перед моими глазами стремительно - сочные, красочные. Вот моя единственная подруга, ехидно улыбаясь, знакомит моего мужа с какой-то девахой, та касается его, будто бы не намеренно. Я вижу, что он не хочет на неё даже смотреть, но все равно реагирует. Он же мужчина, самец.
Вот он звонит мне и говорит, что задерживается на работе. На самом же деле идёт к ней, ведь она в отличие от меня такая женственная, такая ранимая, и она нуждается в помощи. А ещё она смеётся. Все время смеётся. То, чего не делаю я, ведь я несчастна. Я не могу понять, чего же хочу от жизни.
На следующей картинке я вижу себя проходящей мимо рыженькой девушки, что сидит на скамье возле нашего подъезда. На руках её сидит серая кошка, но я даже отчёт себе не отдаю, что это наша с Тёмой кошка. На вид ей лет двадцать с хвостиком и она в сером утонченном платье, каких я никогда не одевала. На улице ночь и я возвращаюсь домой от своего наставника, а поднявшись на лифте нахожу в нашей квартире Артёма с чемоданом.
- Он счастлив с ней? - спрашиваю я, и старик, задумывается ненадолго.
- Счастье для него субъективно. Он знает, что хочет иметь семью. Очень хочет иметь то, чего не имел в детстве. Думает, что в этом его предназначение, но ошибается. У него всегда была семья. Да, не полная, но была. Его девушка беременна сейчас и он думает, что это именно то, для чего он живёт, но как только она родит ребенка, он поймет, что все это уже было в его жизни, а через год или два снова посмотрит на другую. Он не из тех, кто хочет открывать глаза, но... Ты опять отвлекла меня от главного. От того, что я должен рассказать тебе.
Мне казалось, я буду плакать. Буду рыдать в три ручья, если услышу нечто подобное о своём бывшем но, кажется, я и так уже все это знала и потому новость эта не была для меня новостью.
- Позвольте, я спрошу ещё только одно. - Старик кивнул, не выказывая неодобрения. – Она сказала мне, что видела вас во сне. Сказала что это вы, а не я скинули её в канаву. Как такое может быть, что ей вообще приснилось это? И почему она увидела в том сне вас?
- Весь мир, всё то, что окружает нас – энергия. Люди на многое способны закрывать глаза и закрывают. Они не желают верить, что всё вокруг живёт и дышит. Даже горы. Просто в некоторых предметах эта энергия распространяется медленнее, чем в остальных. Но вселенная, самый необъятный поток энергии. Вы можете верить в это или не верить, но она от этого не исчезнет и не утратит своей силы. Вера увидела меня во сне, потому что я передал ей часть своей энергии. Той, что видела происходящее там в амбаре.
- Но зачем?
- Я действовал так, потому что ощутил её поток через тебя и этот самый поток энергии, тот, что вибрирует в ней, попросил меня скорректировать её судьбу. Что я и сделал.
- Теперь она изменится, так?
- На энергетическом уровне, да. Она уже не сделает того, что планировала совершить.
- А что она планировала? Хоть это скажите?
- Некоторые вещи не стоит знать, просто потому что, это не нужно тебе. Но, как я и сказал, ты отвлекла меня уже достаточно. Я должен поведать тебе совсем о другом. Просто знай, что она более не значима для твоей жизни, и она никак не способна повлиять на неё.
- Продолжайте. Что вы хотели рассказать мне? - Попросила я и сделала нечто такое, чего и не верила, что сделаю когда-нибудь.
«Нет больше боли, нет страха», - подумала я, и прежде чем старик продолжил свой рассказ, плюхнулась на его матрас. Увидела, как из него вылезла жирная зелёная гусеница, потревоженная мною, и посмотрела на меня. Клянусь, посмотрела! А затем полезла по своим делам.
- Не сразу, но ты обратила внимание на гвозди, лежащие повсюду на полу. На светлые квадраты и прямоугольники на стенах. Ты задумалась, что же весело на тех гвоздях, фотографии или картины? Задумалась ты и о том, почему же я снял их. Так? - Я кивнула. - Снял, потому что привык их снимать. - Я задумчиво приподняла бровь. - Этот дом подарил мне не только долгую жизнь, но и страдания. Я не знал всей правды тогда, когда заселился. Но и не жалею о том, что сделал это. Кто же в здравом уме откажется от дома, если дома нет?
Моя первая жена тоже была писательницей, как ты. Была не из тех, кто любит частые прогулки или путешествия и поэтому я даже не сразу заметил, что что-то не так, ведь сам я был фермером и также изредка покидал свои владения, но наша дочь, - он всхлипнул носом, но не повернулся ко мне. - Она захотела уехать, когда ей было девятнадцать. Мы отпустили её, не осознавая, что обрекаем её на погибель. Тогда я ещё не знал, на что способен этот дом. Марта. Так её звали.
Она говорила нам, что все у неё хорошо. Что устроилась она отлично и нет никаких проблем. Но проблемы были. Через две недели после того, как она покинула отчий дом, она серьёзно заболела, а через месяц мы уже хоронили её. Жена, убитая горем, покинула меня и дом спустя две недели, и я больше никогда не видел её, потому как, покинув дом, она умерла тоже.
Я подумала, что это конец его печальной истории, но он продолжил:
- После нескольких лет я снова влюбился. Она была танцовщицей, и я сразу предупредил её о существующей опасности, но сначала снял старые фото, на которых была заснята моя прежняя семья, развешенные по дому. Она отмахнулась, сказав, что все это чушь и небылицы, и переехала ко мне.
Её концерты всегда проходили в местном театре, но после того, как у нас появился ребёнок, она не просто восстановилась, как танцовщица, она превзошла все возможные ожидания своих наставников. Все восхищались её молодостью и красотой. Дом помог ей в этом.
Когда же начались гастроли, я, как мог, отговаривал её, просил не уезжать надолго, но она все равно уехала, а когда вернулась спустя три недели, я с трудом признал её. Щеки впали, кожа пожелтела, она поседела и увяла за такой ничтожный срок. Тогда был скандал, она кричала, что это моя вина. Что я отравил её или проклял. Что это я не пожелал её отпустить. Что меня гложет ревность. Она говорила, что я чудовище и сумасшедший.
Я не смог её остановить, хоть и умолял, как мог. Она была похожа на фурию, когда схватила нашу малышку и выбежала из дома. Я преследовал их и умолял вернуться. Жена крикнула каким-то мужикам, что я преследую её, что я незнакомец и пытаюсь отобрать у неё ребёнка. Они избили меня до полусмерти, а когда я очнулся ни ее, ни нашей дочки уже не было. Я искал их очень долго, но понимал, что не могу последовать за ними туда, куда они уехали. Дом не позволил бы мне этого.
Думаю, это её пение ты слышишь иногда. Порой и мне кажется, что она до сих пор здесь, хоть я и не слышу её голоса, так как слышишь его ты. До сих пор она убаюкивает нашу малышку. Я любил её очень сильно. Их фото я тоже снял со стен спустя пару месяцев, ведь они стали болезненным напоминанием. Постоянным напоминанием о том, что я снова проиграл эту битву.
Мне казалось, что я больше не допущу в свою жизнь никого из близких мне людей. Долгие годы я вообще не покидал границы своих владений, только исполнял своё прямое предназначение - учить таких, как ты. Исцелять вас, наделять вас силой, а затем отпускать мир, где жизнь калечит людей. Слабых людей, не ведающих о своём предназначении. О своей душе. Но потом была третья жена, затем четвёртая, пятая, шестая. Их было много, и каждый раз я весил на стены дома фотографии, запечатлевшие счастливые моменты нашей не долгой совместной жизни, а потом снимал их.
- Это ужасно. - Не сдержавшись, проговорила я.
- Все эти фото и другие предметы сложены на чердаке. Ты можешь подняться и проверить. Можешь заглянуть в каждую поставленную там коробку и увидеть их всех, если того пожелаешь.
- Так, значит, вы из тех, кто от воспоминаний не избавляется, но учит других отпускать прошлое. Как такое возможно? Зачем вам помнить всех их?
- Я не помню. В этом-то все и дело. - Тихо ответил старик и больше ничего не добавил.
- Как так? Что значит, не помните?
- Я заглядывал в эти ящики с единственной целью. Чтобы рассказать тебе эту историю, чтобы вспомнить, потому, как дом излечивает всегда. Он питается страданиями, трансформирует их в стремления, в стимул. Многое из того, что происходило в этих стенах, стёрто из моей памяти, иначе я бы сошёл с ума.
- Но зачем мне знать все это, если даже вы об этом забыли?
- Потому что это нужно для того, чтобы отправиться дальше. Закрой глаза. - Попросил он, и я повиновалась.
С минуту или больше он молчал и я слышала только звуки доносящиеся с улицы. А потом почувствовала запах. Запах болота, трясины и услышала хлюпающий звук лопающихся пузырей, источающий поистине невыносимый смрад.
- Что вы... - Открыв глаза, я увидела стоящий рядом с матрасом чан. Тот самый, что видела в первый день своего посещения. - Но ведь я разлила его, - изумилась я.
- Его невозможно разлить. - Ответил старик вполне спокойно. - Не отвлекайся. Закрой глаза. Сделай, как я прошу. Вдыхай запах. Он перенесёт тебя куда нужно.
«Когда он успел приволочь этот вонючий чан? И почему я не слышала ни намёка на его передвижение»?
«Он всегда здесь стоял». - Ответил мне голос, и я увидела, что стою посреди болота, окружённого густым лесом.
Я снова была маленькой девочкой, застрявшей в трясине в высоких резиновых зелёных сапогах и милом платьице - чёрном в белый горошек. Но только на этот раз я была здесь не одна. Старик - мой желтоглазый наставник стоял напротив меня, и ноги его не тонули в болотной жиже.
- Почему мы здесь? - снова спросила я.
- Это ты мне ответь, почему ты застряла здесь? Что особенного на этом болоте?
- В детстве я ненавидела это платье, - проигнорировав вопрос наставника, сказала я.
- Ты уже говорила мне об этом.
- И эти сапоги. - Я посмотрела на сапоги, словно не верила, что действительно вижу их. - Эти сапоги я тоже ненавидела. Я одевала их, когда родители водили нас с братом и сестрой в лес.
- Тогда почему же они на тебе?
- Наверное, в этом все дело, я ненавижу все это. - Я огляделась. - Чащу леса. Сапоги и это платье.
- Верно. Мы притягиваем то, о чём думаем. То, что доставляет нам дискомфорт или боль. Эти вещи всегда в нашей жизни. Пока мы с чем-то боремся, мы будем иметь это в своей жизни. Это верно и в отношении тех, кто борется против тирании, устраивая войны. Это как кричать, желая добиться тишины. И мы не можем иметь то, чего хотим. Желая, что-либо мы посылаем во вселенную сигнал, что мы не имеем этого и потому иметь никогда не будем.
- Я ненавижу всё это. – Повторила я.
- Так почему же ты застряла здесь, если все это тебе настолько ненавистно?
- Из-за брата, да? Когда его не стало, все для меня остановилось, наверное, поэтому здесь, я до сих пор та малютка, которой была когда-то.
- Ты здесь застряла. - Утвердительно сказал старик. Это твой якорь. Отсюда, именно с этого придуманного тобой места, началась твоя трансформация. То, что мы не любим, обычно вызывает у нас самые сильные эмоции, поэтому ты в этом платье, в этих сапогах и посреди леса. Чтобы забыть.
- Забыть чего?
- Смерть твоего брата, конечно. Здесь, в этих воспоминаниях, он продолжил свою жизнь. Продолжил взрослеть, продолжил общаться с тобой. И здесь ты открыла портал. Он мог и не открыться никогда, но открылся из-за трагедии, которую ты пережила. Так должно было случиться.
- Портал? Что ещё за портал?
- Это проход, который связал тебя с миром после. Этот же проход усилил твою интуицию. Он был нужен тебе, чтобы чувствовать брата, где бы он ни был. Именно из-за него ты так чутко ощущаешь людей.
- Ощущаю? - Недоумевала я.
- Да, ты их чувствуешь. Особенно тех, к которым испытываешь сильные эмоции. Ты знаешь, что случилось беда, ещё до того, как тебе о ней сообщили. Так ведь? Или что кто-то ждёт твоего звонка. Или просто чьи-то мысли. Знаешь их, не потому что обладаешь талантом мыслить логически. Но, потому что видишь их. Слышишь их. Твой дар чувствовать людей, помогать им. Ты даже не представляешь, насколько сильным может быть этот дар, если его развить. Прежде ты не знала о нем, хоть и догадывалась. Сейчас же, когда тебе известно о твоих способностях, ты можешь управлять ими. Ты способна подключаться к душам людей. Знать, чего они хотят, прежде, чем они задумаются об этом сами. Не использовать этот дар - значит, всю жизнь проходить мимо тех, кому можешь помочь. И ты должна писать. Слова - это то, что ты умеешь. Твоя суперсила.
«Так вот откуда во мне эта тяга к философии, к психологии». - Подумала я тогда.
- Я всегда хотела быть психологом, но почему-то не сложилось. Теперь уже слишком поздно. - С грустью заметила я.
- Не бывает «поздно». Его в принципе не существует. Это лишь отговорка, защита твоего ума от нереализованного потенциала. Но, если бы ранее ты обратилась к психологии, а не к литературе, ты бы не стала тем, кто ты есть сейчас. Запомни раз и навсегда: Ничего не происходит напрасно. Помогать людям можно и иными способами. Для этого не обязательно сидеть в кресле психолога. - Произнёс он, а затем добавил то, что лично мне не понравилось вовсе. Думаю, не понравится и вам, но я должна быть предельно откровенной и передать всё так, как было на самом деле. - Вы люди, мучайтесь, страдаете, бесконечно спрашиваете, почему все сложилось так, а не иначе. Почему ужасные вещи происходят в вашей жизни? За что бог убивает младенца, а его матери оставляет жизнь? Почему умирает брат или сестра, если они, по вашему мнению, куда более достойны жить, чем вы? Я отвечу, хоть я и не бог. Все, что свершилось с вами, совершается для того, чтобы вы стали теми, кто вы есть.
Страдания - они для того, чтобы смотреть на мир иначе. Чтобы замечать то, чего вы бы не заметили в другой ситуации никогда. Да, вероятность того, что мать, потерявшая дитя, свихнётся от горя, существует. Но, куда вероятнее, что впоследствии она станет спасать жизни детей. Отправиться куда-нибудь в Африку, ведь ей более нечего терять, и спасёт сотни, а может, и тысячи жизней вместо той одной.
Понимаю, звучит жестоко, но так устроен мир. И только так происходят чудеса. Так что, если вы страдали или кого-то потеряли, не просрите все эти жертвы зря. - Старик тяжело дышал. Настолько сильно вымотала его эта речь, а когда отдышался, добавил:
- Кто-то, даже большинство, не примет истины, что я открыл для тебя сейчас. Они не услышат моих слов, потому что горе захлестнуло их умы, но ты… Ты совсем другая. Ты способна увидеть связь, проследить цепочку событий и когда встретишь парня, что придёт к тебе после того, как из его жизни скоропостижно ушли один за другим его отец и мать, ты сможешь помочь ему. Сможешь открыть ему глаза на то, сколь важна его душа в этой жизни. Ты покажешь ему цепь, что привела его к тебе. Объяснишь, зачем нужны были эти жертвы, и что ничья жизнь или смерть не бывает напрасной. И он возродится из пепла. Пелена из горя, что застилала его глаза, растворится, ибо этот человек пришёл в эту жизнь, чтобы вершить великие дела.
- В каком смысле, он придёт ко мне?
- А сейчас, когда я открыл для тебя все, что мог, ты должна сделать последнее, - произнёс он, проигнорировав мои слова. - Ты должна почувствовать меня. - Он протянул ко мне свою мозолистую руку, и… Она дрожала в тот момент.
Помню, как посмотрела на него своими детскими, но совсем уже не наивными глазами и подумала, что не хочу прикасаться к нему. Не хочу я знать, что творится в его душе. В душе человека, который потерял столько любимых для себя людей. Всю ту боль, что он в себе запечатал. Но, выбора у меня, конечно, не было, ведь я должна была ему помочь, а иначе, зачем я тогда, здесь, сейчас?
Старик прикрыл свои необыкновенно жёлтые глаза, будто понимая, что так мне будет легче решиться, и как только он это сделал, я дотронулась до него. В то же мгновение прямо из болотной тины появились картотечные шкафы. Выросли словно грибы в дождливый летний день, а когда я захотела разорвать связь, они внезапно открылись, и я увидела их всех - тех, кого обучал старик на протяжении долгих лет. Я увидела доктора с покрытыми кровью руками, и девочку танцовщицу, по всей видимости, со сломанной ногой. Их было так много, ни меньше сотни, но всех объединяло одно - пронзительный взгляд жёлтых глаз. Все они смотрели на нас с такой добротой, что у меня от эмоций защемило сердце.
Я заметила её сразу, а она заметила меня. Женщину с тёмными длинными вьющимися волосами, стоящую позади всех. Она не была высокой, но возвышалась над всеми остальными. И на щеке её был огромный резанный шрам, но она от этого не становилось менее красивой.
- Она та, кто обучила меня, - пояснил старик, и я только тогда заметила, что он смотрит на нас обеих. - Ты очень на неё похожа, не только внешне, и это вовсе не удивительно, ведь она - это ты.
Я одёрнула руку так резко, будто он обжёг меня своими словами.
- В каком смысле она - это я?
- Прежде ответь мне, что ты почувствовала, прикоснувшись ко мне? Когда все они смотрели на тебя, так пристально? Когда ты увидела, на что я потратил свою жизнь, что ты почувствовала?
- Что вы хотите умереть. - Ответила я, даже не подумав, как следует.
- Точно. - Подтвердил старик.
Я поняла это сразу, как только коснулась его. Он желал завершить свой жизненный путь, но не потому, что устал, а потому, что пришло время, и он был готов к этому.
- Я в тебе не ошибся.
- Но почему? Обладая такими могущественными знаниями, почему?
- Потому что жизнь ценна только тогда, когда конечна. Ты мой последний шкаф на очень долгом пути. Я понял это сразу, как только тебя увидел.
- Что вы поняли? - Спросила я, хотя уже знала ответ. Поняла это, как только увидела, как та дама со шрамом на меня смотрит. Но, я всегда задаю вопросы, даже если знаю ответ.
- Что ты пришла занять моё место. Ты - это она много лет назад, ты её реинкарнация. Переродившаяся через много лет душа. Именно ты обучила меня когда-то. Именно ты предложила мне этот дом. Ты та кто дал, и ты та кто забирает. И я поистине рад нашей встрече.
- Но… Почему я не помню этого? Почему не помню, что все это уже знала?
- Ты помнишь, - улыбнулся старик. – Жизнь - это вспоминание. Я прежде не встречал, чтобы кто-то без особых травм и с такой лёгкостью проходил те испытания, что прошла ты. Для обычных людей это тяжкий труд.
- Но куда вы отправитесь? Вы же сами говорили, что далеко вам не уйти.
- Нет. Далеко не уйти. - Признал, старик. - Но я уйду намного дальше, чем ты думаешь.
- Почему же вы не сделали этого раньше? Почему не покинули дом? Наверняка же вы нашли способ за столько-то лет, как справиться с ним.
- Способ то я нашёл, воспользоваться им не захотел. Так всегда бывает, как только мы получаем то, что нам нужно. Оказывается, что не так уж и нужно оно нам было. Я не гневаюсь на судьбу. Жизнь была благосклонна ко мне. Больше, чем ты можешь себе представить. Естественно, она забирала не мало, но и давала многое. Ты поймёшь это со временем. А сейчас, если ты примешь этот дом, я отправлюсь путешествовать. Не беспокойся за меня, девочка, я не умру мгновенно. Сколько мне отмерено, столько и проживу. Я больше не буду привязан к дому, поэтому даже я не знаю, как скоро смерть настигнет меня. Так ты принимаешь моё предложение?
- Я смогу оставить в живых птицу, если соглашусь на ваше предложение?
- Нет. - Сухо ответил старик. - Люди, птицы, звери, все живое будет погибать постоянно. Ни я, ни ты не можем на это повлиять. Но, ты будешь жить долго и много жизней сумеешь спасти. Разве это не то, к чему ты стремилась всю свою жизнь?
Не скажу, что я долго раздумывала над его словами. Бывают такие моменты, когда впереди тебя сотни дорог, но ты точно чувствуешь, на какую из них следует свернуть, потому что знаешь - это именно твой путь.
- Если все так, как вы описываете, то мой ответ вам известен, не правда ли?
Гуру усмехнулся, а потом сказал:
- Разрушь здесь всё. Всё это тебе больше не нужно. А потом представь себе дом, в котором ты всегда мечтала жить. Ты можешь поставить его, где захочешь, в поле или в горах, или у озера. Ты вольна поступать с ним, как тебе вздумается. Ты можешь исполнить все свои желания, не отказывай себе в этом. Дом учтёт все твои потребности и будет именно таким, как ты хочешь. Он будет именно там, где ты захочешь. Приступай, ни мешкай. Сегодня твоя жизнь преобразится до неузнаваемости. Но помни, ты не сможешь надолго покидать его. Не смогут и твои близкие.
Помню, как закрыла тогда глаза, дослушав старика, а потом мысленно повалила все деревья в лесу, посреди которого стояла. Трясина превратилась в водоём, населённый красными, синими и жёлтыми рыбками. Я же оказалась над ним, стоящей на деревянном мостике, одетая в красное облегающее платье, а когда почувствовала запах цветущей вишни, открыла глаза и тут же перенеслась обратно в дом, но не на матрас, а на просторный плюшевый диванчик молочно – кофейного цвета.
Все вокруг меня преобразилась, как и говорил старик. Исчезли картотечные шкафы и стол, стоящий посреди комнаты. Исчез вонючий чан с болотной жижей и глиняные горшки. Исчезло вообще все, что было привычно старику. Его дома больше не было. Теперь это был мой дом с высокими панорамными окнами. Двухэтажный, с просторной мансардой наверху, той на которой я планировала творить своё волшебство. Я знала, хоть и не видела пока, что перед входом в дом находится длинная веранда с гамаком, в котором я буду лежать, читая книги. Знала, что прямо от неё к морю ведут мостки, которые заканчиваются причалом, покачивающимся на волнах.
В этом доме крайне ясно ощущается время. Оно сосредоточено в бревенчатых стенах, в постоянно меняющемся пейзаже за окнами, в древних предметах, что расставлены здесь повсюду. В предметах силы. И в книгах конечно. В огромном множестве книг.
- Я же не умею играть на рояле. Откуда он здесь? – поинтересовалась я, обратив внимание на стоящий посреди гостиной рояль.
- Видимо, ты хочешь научиться.
Осторожно, словно опасаясь увидеть за стёклами окон столпившихся желтоглазых наблюдателей, некогда посещавших скромное имение старика, я подошла к окну и тут же разинула от восхищения рот. Оказалось, что дом и вправду стоит теперь на берегу моря, всего в каких-то двадцати метрах от воды. Все именно так, как я себе и представляла. Пустынный песчаный пляж, на котором не было ни одного человека, хотя обычно на протяжении всего побережья снуют туристы с красными, обожженными беспощадным солнцем спинами и жирными животами. На моем же новоприобретенным куске земли не было никого. Только ритмично накатывающие на берег волны, да небольшой деревянный причал с пришвартованным к нему катером. Увидела я и Щербета гоняющего крикливых чаек.
- Не опасайся насчёт людей. Сюда им путь закрыт. Это только твоё море со всеми восходами и закатами, штормами и штилем, когда водная гладь превращается в зеркало, отражающее плывущие по небу облака.
- Пёс останется со мной? - Проигнорировав его высказывания, поинтересовалась я.
- Как и птица, - кивнув, ответил старик. - Он здешний хранитель. Он всегда здесь.
- Финч? - Переспросила я и поискала глазами стол, которого в доме больше не было. Зато была клетка, красивая, почти воздушная деревянная клетка, собранная из резных реек. Довольно большая и подвешена к потолку в углу гостиной, но внутри неё на специальной жёрдочке никого не было.
Посмотрев на старика, который кивком головы почти приказал мне проследовать к клетке, я медленно, шоркая ногами, направилась туда, где меня ожидала новая утрата. Финч лежал на дне птичьей клетки, среди белёсых косточек своих сородичей, спокойно прикрыв глаза, и не дышал.
Сняв с миниатюрной дверцы крючок, я собиралась открыть её и просунуть внутрь руку, чтобы погладить птицу, героически и безвозмездно отдавшую за меня жизнь, но мой Гуру остановил меня.
- Не стоит этого делать. - Сказал он и подошёл ко мне, положив руку на моё плечо. - Он должен оставаться нетронутым. Этих птиц нельзя подвергать захоронению, потому как их души навсегда останутся в этом доме. Пройдут дни, и тело его начнёт разлагаться. Просто накинь на клетку плотную ткань, не пропускающую запах. А когда отважишься, наконец, снять её, увидишь только косточки и все. Не спорь, так должно быть. Это его выбор.
И ещё одно - контролируй свои мысли. Здесь они могут стать реальностью, и никогда не забывай, что ты это не то, о чем ты думаешь, но во что веришь. - Старик тяжело вздохнул. Я видела, ему не терпелось вырваться на волю. - Ты можешь, конечно, не внимать моим советам, но я все же скажу, расскажи Диме всю правду. Всю до самых мельчайших подробностей, прежде чем он войдёт в этот дом. Чаще разговаривайте обо всем, но главным образом о том, что тревожит. Тогда все будет хорошо. - Договорил он, улыбнулся, и я вдруг заметила, что глаза его будто потухли. Они больше не были столь ослепительно жёлтыми, скорее карими.
Старик направился к выходу и, похоже, не собирался даже попрощаться со мной.
- Постойте. – Крикнула я. - А что по поводу долголетия? Вы так ничего и не сказали мне.
- Разве? - Удивился старик, но скорее всего понял, что я просто оттягиваю момент. Пытаюсь задержать его ещё ненадолго. - Всё проще, чем ты думаешь. Мы живы до тех пор, пока выполняем своё предназначение. Нет здесь секретов. Потому одни и умирают в двадцать, а другие живут до ста двадцати. У каждого оно своё. - Старик замолчал, о чем-то раздумывая, а потом все же добавил. - Но есть места на этой планете, такие, как этот дом. Они питают нас, а мы питаем их. Это равновесие. Баланс, который соблюдается всегда и во всем. Потому есть и места, куда человеку лучше не соваться... Ты должна отпустить меня, Финч. Я прожил долгую жизнь и ни о чем не жалею. Ни об одном дне, ведь ни один из них не был потрачен впустую. Я многим душам помог обрести покой. Заставил вспомнить, кто они есть на самом деле. Теперь пришёл мой черёд, и мой путь ведёт за порог этого дома.
- Сколько вам лет? - Крикнула я напоследок, не унимаясь, хоть и понимала, что старика мне не удержать.
- Двести девяносто шесть.
- Рассчитывайте дожить до трёхсот?
- Конечно, рассчитываю. - Улыбнулся он. - В людской натуре верить, что смерть не настигнет тебя завтра на диване с бутылкой пива в руке. Мне тоже хочется верить, что я смогу уйти достаточно далеко туда, где ночи ещё темнее здешних, а солнце не настолько жаркое.
Я не стала спрашивать, какое место он имеет ввиду, но он все равно чуть помедлил, ожидая дальнейших расспросов. Секунд десять, не больше, а затем просто кивнул головой на прощание, даже не глядя на меня, и скрылся с моих глаз. Ушёл так бесшумно, что я даже не слышала, как хлопнула входная дверь.
Мне до сих пор кажется, что он так никуда и не уходил. Но, я хочу верить, что мечты его сбылись, и там, где он прогуливается сейчас, солнце жарит не настолько сильно, как в здешних краях.
Продолжив осматриваться, я поднялась на мансарду и увидела свой кабинет. Таким, каким я себе его представляла, когда-то мечтая о доме, в котором хотела бы жить. Мой рабочий стол, за которым, я не сомневалась в этом ни сколько, будут написаны десятки книг, одну из которых я дописываю прямо сейчас, стоял у окна. Раскрытого окна, из которого открывался божественный вид на море. Эта комната была не обжитой, как будто недодуманной, но я знала, что в скором времени помимо медвежьей шкуры на полу, здесь появятся ещё и другие атрибуты мебели. Такие как картотечные шкафы. А может быть для хранения файлов, я изберу что-нибудь иное. Кто знает.
Было на мансарде и кое-что ещё. То, что не вписывалось в обстановку. Три ветхих картонных коробки стояли посреди неё. Коробки, в которые я только собиралась заглянуть. Воспоминания моего Гуру, что я не пожелала удалить, когда рушила дом, прежде чем увижу, что в них спрятано сама.
Все они были там, на покрытых пылью портретах. Его жены и его дети. Не меньше сотни, а может, и двухсот фотографий, сложенных в аккуратные стопочки.
Однажды, где-то недели две спустя после того, как старик покинул дом, я поднялась наверх и больше не увидела тех коробок. Они просто пропали, как и всё, что остаётся в прошлом, раз и навсегда. Означало ли это, что старик умер или нет, я не знала, но сердце подсказывало мне, что он обрёл долгожданный покой.