Анна стояла посреди гостиной, сжимая тряпку так крепко, что костяшки пальцев побелели. Вокруг неё царил разгром, который казался невозможным даже после самого бурной студенческой тусовки.
Два дня назад в их аккуратную квартиру ворвался настоящий семейный смерч — родственники Максима. Тетя Валя, две его двоюродные сестры — Лена и Маша, а также престарелая бабушка Клавдия Петровна умудрились превратить их идеально организованное пространство в поле боевых действий.
На белоснежном диване, который они с Максимом выбирали два года назад в дорогом салоне, красовались жирные пятна то ли от борщa, то ли от вишневого варенья. Бабушкин любимый персиковый компот оставил внушительные следы на новых обоях цвета слоновой кости. Кристальные бокалы, привезенные ими с медового месяца из Праги, стояли кое-как, некоторые — с трещинами.
— Почему я должна отмывать всю квартиру после твоих родственников? — процедила Анна сквозь зубы. — Бери тряпку в зубы и вперед!
Максим виновато топтался рядом. Он прекрасно понимал жену, но семейные узы — вещь сложная. Каждый раз такие визиты превращались в испытание их молодой семьи на прочность.
— Извини, — пробормотал он, — они же редко бывают...
— Именно поэтому, когда бывают, должны вести себя как цивилизованные люди, а не как дикари на острове! — Анна резко развернулась, метая гневные взгляды.
Воспоминания о прошедших выходных прокручивались в его голове, как любительский видеофильм. Тетя Валя, размахивая половником, учила Анну, как правильно готовить борщ, при этом умудряясь разбрызгивать красный соус по всей кухне. Лена с Машей устроили модный-показ в спальне, перемешав все вещи Анны и превратив аккуратно разложенный гардероб в подобие блошиного рынка.
А бабушка Клавдия Петровна... О, бабушка! Она методично комментировала каждый шаг молодой пары, критикуя всё — от выбора посуды до того, как они заправляют постель.
— Ты же не научишь мужа уважать тебя, если не будешь делать всё сама, — назидательно говорила она. — В мое время жены умели и стирать, и готовить, и детей растить!
Максим помнил, как Анна сжимала зубы, сдерживая раздражение. Она — успешный архитектор, помешанная на порядке и дизайне, для которой каждая деталь имеет значение. А тут — словно торнадо прошелся по её идеально выверенному миру.
Он взял тряпку. Примирительный жест.
— Давай вместе, — предложил негромко.
Анна секунду смотрела на него, потом её губы дрогнули в слабой улыбке:
— Вместе так вместе.
И они начали приводить квартиру в порядок, время от времени перебрасываясь язвительными шутками о гостеприимстве в стиле его семьи.
К вечеру квартира обрела подобие прежнего порядка. Анна методично протирала каждую поверхность, буквально истребляя малейшие следы нашествия родственников. Максим, чувствуя свою вину, помогал, стараясь не попадаться жене на глаза слишком часто.
— Знаешь, — внезапно прервала тишину Анна, — твои родственники умудряются за два дня разрушить то, что мы создавали месяцами.
Максим промолчал. Он знал этот тон — смесь раздражения, усталости и едва скрытой обиды.
Тетя Валя была известна своим гиперопекающим характером. Замужем уже лет тридцать, она считала своим долгом учить всех вокруг — как жить, что готовить, как воспитывать детей. Особенно доставалось Ане.
— Анночка, — передразнила Анна голос тетушки, — ты же совсем не умеешь готовить! Дай-ка я тебе покажу настоящий борщ!
Максим усмехнулся. Анна прекрасно готовила, когда-то она окончила курсы французской кухни в самом Париже — туда она ездила по обмену в старших классах школы. Но тетя Валя была непоколебима в своём праве учить молодых.
— А помнишь, как она комментировала интерьер? — продолжала Анна. — «Какие странные обои! В наше время такое было немыслимо!»
Минималистичный дизайн их квартиры — детище Анны, талантливого архитектора. Каждая линия, каждый угол был продуман до миллиметра. А тетя Валя видела в этом лишь погоню за модой.
Максим подошёл сзади, обнял жену.
— Прости за них, — прошептал он.
Анна расслабилась, но ненадолго.
— В следующий раз, — многозначительно произнесла она, — или они приходят с инструкцией по использованию квартиры, или мы им заказываем гостиницу.
Максим рассмеялся. Анна повернулась, глядя с лукавой улыбкой.
— Что? — спросил он.
— Ничего, — ответила она. — Просто думаю, как сделать так, чтобы в следующий раз они были аккуратнее.
На следующее утро Максим проснулся от телефонного звонка. Номер звонившего высветился на экране — тетя Валя, которая несомненно, уже успела придумать что-то новенькое. Повезло еще, что родители Максима согласились принять ее, ведь больше двух дней он бы ее не вынес.
— Алло, — он постарался, чтобы голос звучал максимально нейтрально.
— Максимка, ты даже не представляешь, как нам неловко, — защебетала тетя Валя, — мы приехали к вам и совсем забыли, что хотели посетить ресторан. Бедной Анночке так тяжело готовить!
«Бедной Анночке», — мысленно передразнил Максим.
— Мы тут с бабушкой Клавдией все обсудили, — продолжала тетя Валя, — и решили, что должны как-то вас порадовать за ваше гостеприимство. Приглашаем вас в ресторан!
Максим покосился на Анну. Она деловито протирала стол, которому накануне досталось больше всего, и выглядела настороженно.
— Не думаю, что это хорошая идея, — начал было он.
— Никаких возражений! — отрезала тетя Валя. — Суббота, ресторан «Старый город». В семь вечера.
Линия связи оборвалась.
Анна подняла бровь:
— Я угадаю. Тетушка и бабушка решили устроить официальные посиделки?
— Похоже на то, — вздохнул Максим.
Бабушка Клавдия Петровна — личность особая. Девяносто два года, острая на язык, с характером покрепче армейского сержанта. Она была живой легендой семьи, пережившей блокаду Ленинграда, объездившей пол-Советского Союза по комсомольским путёвкам и считавшей, что молодёжь нынче «совсем распустилась».
— Ты представляешь, что будет в ресторане? — Анна театрально закатила глаза. — Тетушка наверняка будет учить меня, как правильно держать вилку, а бабушка расскажет очередную историю про то, как они в её молодость «работали, а не то что нынешняя молодёжь». А твои родители будут просто сидеть и ждать, когда все это закончится.
Максим рассмеялся. В этом был весь их семейный расклад — бесконечные нотации, скрытый юмор и какая-то странная, непоколебимая связь.
— Оденься получше, — посоветовал он. — Бабушка наверняка захочет устроить смотр.
Анна многозначительно хмыкнула:
— Но твоя тетя всегда считает, что я одеваюсь слишком вызывающе.
— Ты архитектор, — парировал Максим, — а не монахиня.
Семейный ужин обещал быть интересным.
Анна провела два часа, выбирая наряд для семейного ужина. Она понимала, что это не просто ужин, а целое представление, где каждая деталь будет проанализирована придирчивым взглядом тети Вали и бабушки Клавдии Петровны. Остановившись на строгом черном платье-футляре от известного французского дизайнера, который она когда-то купила в Париже, Анна добавила тонкое золотое ожерелье — элегантно, но не вызывающе.
Максим, наблюдавший за её сборами, не мог сдержать улыбки.
— Готовишься к смотру? — спросил он.
— Как на защиту архитектурного проекта, — парировала Анна, подкрашивая ресницы. — Только вместо жюри будут твои родственники.
Ровно в семь они вошли в ресторан "Старый город". Традиционный русский интерьер с элементами советской эстетики — как будто специально созданный для семейных сборищ. За столом уже сидели тетя Валя, бабушка Клавдия Петровна и родители Максима.
— Анночка, какое элегантное платье, — начала тетя Валя, окидывая её оценивающим взглядом. — Хотя, наверное, слишком дорогое для молодой семьи?
Анна натянуто улыбнулась. Привычный сценарий начинался.
Бабушка Клавдия Петровна, сидевшая во главе стола, уже вспоминала очередную семейную историю. Её пронзительные глаза, несмотря на почтенный возраст, буквально просверливали собеседников насквозь.
— Вот мы в ваши годы, — начала бабушка Клавдия Петровна, — умели ценить семейные традиции. Не то что нынешняя молодёжь — разбросались, каждый сам по себе.
Максим незаметно сжал руку Анны под столом. Он прекрасно знал этот тон — въедливый, назидательный, с легкой ноткой гордости за пережитые трудности.
Тетя Валя тем временем уже изучала меню, периодически бросая комментарии:
— Надо же, какие нынче цены! В наше время за такие деньги можно было целый месяц питаться.
Родители Максима — Роман Евгеньевич и Алла Алексеевна, — тихие, интеллигентные люди, старались держаться нейтрально. Отец, профессор университета, время от времени поправлял очки, а мать украдкой посматривала на Анну, словно извиняясь за семейный напор.
— Я думаю, — звенящим от назидательности голосом продолжала бабушка, — вам пора о ребёночке подумать. Чего ждёте? — Она ткнула костлявым пальцем в сторону Анны. — Часики ведь тикают!
Анна почувствовала, как напряглась челюсть. Она привыкла к профессиональной среде, где её ценили за талант и профессионализм, а здесь — вечные оценки и советы.
— Бабушка, — мягко начал Максим, — мы пока сосредоточены на карьере.
— Карьера карьерой, — отмахнулась Клавдия Петровна, — а семья превыше всего! В мое время...
И понеслось очередное воспоминание о военных годах, о тяжелом труде, о том, как молодежь раньше умела уважать старших.
Максим незаметно налил себе бокал красного вина. Ужин только начинался, а казалось — прошла вечность.
Роман Евгеньевич, доктор философских наук, робко попытался вмешаться в семейный диалог. Его голос был тихим, интеллигентным, с легкой хрипотцой:
— Мама, — обратился он к Клавдии Петровне, — времена меняются. У молодых другие ценности, другие возможности. — Он посмотрел на Анну с теплотой и понимаением. — Анна — талантливый архитектор, у неё серьезные проекты.
Алла Алексеевна, преподаватель литературы в университете, поддержала мужа:
— Каждое поколение имеет право на свой путь, — негромко, но твёрдо произнесла она. — Мы в своё время тоже не торопились заводить детей.
Она одними уголками губ улыбнулась Анне, словно извиняясь за напор старших членов семьи. В её взгляде читалось искреннее уважение к невестке — умной, целеустремлённой женщине, которая совсем не похожа на традиционный образ жены из советского прошлого.
Роман Евгеньевич деликатно поправил очки:
— Главное — взаимопонимание и поддержка. Разве не так?
Тетя Валя, словно не услышав реплик своего младшего брата и его жены, продолжала свой монолог:
— А ты, Анночка, небось целый день над чертежами сидишь? — она многозначительно посмотрела на Аню. — Муж небось один дома, голодный.
Максим перехватил взгляд жены. Анна буквально сжималась от таких комментариев, но держалась с невероятным достоинством.
— Между прочим, — спокойно ответила она, — Максим тоже прекрасно готовит. Мы делим домашние обязанности поровну.
Бабушка Клавдия Петровна фыркнула:
— Муж на кухне? Боже упаси! В мое время такого и представить было нельзя.
Роман Евгеньевич тихо кашлянул, пытаясь сгладить напряжение:
— А помните, как я в молодости научился готовить борщ? — он посмотрел на жену, и в его глазах промелькнула нежность. — Алла меня научила.
Алла Алексеевна мягко улыбнулась, поддерживая мужа:
— Семья — это команда. Не важно, кто что делает, важно — делать вместе.
Максим почувствовал, как Анна немного расслабилась. Родители Максима, казалось, были единственными, кто действительно слышал и понимал молодую пару.
Тетя Валя, впрочем, не унималась:
— Ну а когда же внуки? — она театрально вздохнула. — Не вечно же вам чертежи чертить! Клавдия Петровна хочет успеть стать прабабушкой!
Анна почувствовала, как рука Максима крепче сжала её руку под столом. Семейный ужин продолжался.
В этот момент официант принес заказанные блюда. Тарелки с аппетитным борщом, который тетя Валя наверняка тут же начнет критиковать, расставили на столе.
Бабушка Клавдия Петровна дотронулась до ложки, внимательно рассматривая блюдо:
— Борщ, конечно, не тот, что раньше готовили, — протянула она назидательным тоном. — Сейчас всё не то, размазня какая-то.
Анна сжала зубы, но промолчала. Максим украдкой посмотрел на неё — он знал, что она прекрасно готовит и французскую, и русскую кухню, но сейчас решила не вступать в очередной спор.
Тетя Валя тем временем уже суетилась около Анны:
— Анночка, дай-ка я тебе помогу разрезать мясо, — она потянулась с вилкой к тарелке невестки.
— Спасибо, я справлюсь, — холодно ответила Анна.
Роман Евгеньевич негромко кашлянул, пытаясь сменить тему:
— Кстати, Максим, как твой последний архитектурный проект?
Максим благодарно посмотрел на отца. Он рассказал о новом жилом комплексе, который они с Анной разрабатывают — современном, продуманном до мельчайших деталей.
— Инновационные энергосберегающие технологии, — добавила Анна, оживляясь. — Мы хотим создать пространство, которое действительно улучшит качество жизни людей.
Алла Алексеевна слушала с искренним интересом. В отличие от тети Вали и бабушки, она действительно старалась понять работу молодых.
— Звучит впечатляюще, — одобрительно кивнула она.
Бабушка Клавдия Петровна только фыркнула:
— В мое время думали не о технологиях, а о том, как выжить!
Тут Анна не выдержала:
— Вы думаете, что если вы жили плохо и не могли не рожать детей, опасаясь за свое будущее, то и мы должны делать также? Сейчас другие времена!
Максим опустил глаза в тарелку, Алла Алексеевна прижала салфетку к губам, а Роман Евгеньевич с уважением взглянул на Анну.
— Повтори, Аннушка, я что-то не расслышала? — медленно проговорила Клавдия Петровна.
— Все ты слышала, бабушка, — сказал Максим, — мы тебя любим и уважаем, но сейчас совсем другое время. Мы можем жить, а не выживать. Жить, понимаешь? Каждый сам распоряжается своей судьбой, мы не должны отчитываться ни перед кем.
Клавдия Петровна помолчала, внимательно глядя на внука. Тетя Валя хотела что-то сказать, но просто открывала рот, как выброшенная на берег рыба. Она думала о том, как хорошо, что ее Лена и Маша не пошли на семейный ужин, а взяли билеты в театр. Молодым девицам вовсе не нужно слышать такие речи!
— А ведь ты прав, внук, — вдруг изрекла Клавдия Петровна к всеобщему облегчению собравшихся.
— Прав? — переспросил Максим, не веря своим ушам.
— Да, прав. Мне не нравится, как вы живете. Но эта ваша жизнь, в конце концов. Я боюсь, что не успею побыть прабабушкой. Но это не значит, что вы должны делать ребенка! Я… я сдаюсь, — грустно проговорила бабушка.
— Ты еще успеешь стать прабабушкой! — добавил Максим, на глаза которого вдруг навернулись слезы.
Семейный обед продолжился. Только продолжение его было куда приятнее, чем начало. Разговоры шли на нейтральные темы и никто больше не пытался покуситься на личные границы молодых. Главное, чтобы бабушка не забыла о том, что сама сегодня сказала.