Хочу рассказать об одной необычной книге. Необычна она вот чем. Она не слишком нравилась мне, пока я её читал. Ближе к концу стала в моих глазах неплохой. Когда я её закрыл, то подумал: «А всё-таки это была хорошая книга». Но самое удивительное в том, что она не отпускала меня, и чем больше времени проходило, тем с большим удовольствием я её вспоминал.
И постепенно пришёл к мысли, что она великолепна. В общем, роман Стивена Грэма Джонса «Только хорошие индейцы», который позиционируется как хоррор, стал для меня открытием.
Чтобы не будить ложные надежды, начну с недостатков. Читался роман тяжело — не в последнюю очередь потому, что Джонс использует неудобоваримую манеру повествования в настоящем времени. Львиная доля текста состоит из непривычных для художественного слога конструкций, фразы порой выстроены небрежно, нередки абзацы, конец которых не связан с началом, а если и связан, то какими-то глубоко личными ассоциациями персонажей, к расшифровке которых автор и не думает давать ключи.
Не исключено, что за сложность восприятия следует «поблагодарить» и переводчика, вопросы к которому начинаются уже с заглавия. На английском оно выглядит «The only good Indians». «Только хорошие индейцы» были бы «only the good Indians». «The only» — это «единственный», и на самом деле роман называется «Единственные хорошие индейцы». Это часть хорошо известного циничного изречения американского военачальника Филипа Шеридана: «Хороший индеец — мёртвый индеец». Сама эта фраза, кстати, даже всплывает в тексте — в виде «кричалки», которую ожидает услышать от зрителей баскетбольного матча Денора, дочь одного из героев…
К слову, еще одна серьезная претензия: у книги нет главного героя! Стоит привыкнуть к персонажу, как он вдруг сменяется другим, тот следующим… Это, конечно, оправдано сюжетными поворотами, но восприятия отнюдь не облегчает.
В общем, отчасти роман заслуженно собрал ворох негативных отзывов у российской читающей публики. Его ругали за рыхлый сюжет, отсутствие саспенса, невнятность мистической линии, неприятных персонажей, даже нехватку «индейскости» в атмосфере. Думаю, всё потому, что читатели ожидали хоррора.
Вот только «Хорошие индейцы» — не роман ужасов в том виде, в каком мы привыкли его воспринимать. Не искусственное нагнетание пресловутого саспенса в противоборстве человека и чудовища. Книга рассказывает о другом, хотя и построена на банальной схеме потустороннего возмездия.
Завязка относится к временам юности героев. Четверо тинейджеров из резервации, которые, конечно, считали себя очень хорошими индейцами (дерзкими, ловкими и удачливыми), отправились на браконьерскую охоту и подчистую истребили стадо оленей-вапити. Одна из самок была беременна и очень не хотела умирать. Её жажда жизни и мщения оказалась настолько велика, что спустя годы за четырьмя уже взрослыми и не очень хорошими индейцами приходит Женщина с Головой Вапити.
И тут поклонников хоррора подстерегает самый неприятный сюрприз. Как должны развиваться события в традиционном сюжете о мстящем духе? Верно, героям надлежит отыскать старого индейца, который припомнит полузабытую легенду, объяснит механизм проклятия, характер противника, даст рецепт победы. Потом автор вволю поиграет на нервах читателя, ведь в его власти решить, кто из героев сумеет воспользоваться рецептом, а кто нет.
Чего не может автор хоррора, так это над отступить от схемы.
Грэм Джонс — отступил.
Хотя жестокость мстительного духа описана во всей красе, не стоит ждать увлекательных перипетий борьбы. Героям долгое время будет невдомек, что происходит, и нам придется читать не о том, как они противостоят проклятию, а о том, как нелепо и неловко живут в резервации и за ее пределами. Мифология, правда, будет — не то чтобы забытая, а просто никому не нужная. На Улицу Смертников — район, где доживают своё старики — один из ведущих персонажей придёт, но не за ответом на сокровенные вопросы, а чтобы стащить у отца ружьё.
Центральным событием станет эпизод, в котором двое повзрослевших друзей устраивают так называемую «потельню» для подростка Натана, сына индейца-шерифа. Потение — это ритуал очищения, нечто сродни русской бане. Как в песне Высоцкого: «Не стремись раньше времени к душу, не равняй с очищеньем мытье. Надо выпороть веником душу, нужно выпарить смрад из неё». Вот только «выпарить смрад» не получится. Никого не спасет священный обряд, который сами носители традиции превращают в фарс.
А фарсом здесь отдает всё: и тряпьё, из которого делают потельню, и лопата для навоза, которая чуть не стала лопатой для подачи жара, и плата за вход, а главное — отношение к обряду самих индейцев, которые давно в него не верят и исполняют просто потому, что ничего другого делать не умеют и не хотят.
Ужас романа — не в схеме хоррора, а в беспросветном бытии людей, потерявших этническую идентификацию. Коренных американцев — утративших корни, но американцами так и не ставших. Никто из них, впрочем, не задумывается об этом, не вспоминает Индейские войны, истребление бизонов, «огненную воду» и прочие прелести, сопровождавшие колонизацию континента. Они просто бесцельно существуют, неловкие, немного туповатые, ни к чему не стремящиеся, нищие и обмельчавшие духом.
Где-то на краю повествования всплывают фрагменты старины, из которой дошли полинявшие легенды. Тогда индейцы совершали деяния — не зря упомянут «спиральный» календарь, где каждый год обозначался самым значимым событием. Теперь деяний нет, единственной вехой для героев остается браконьерская бойня, а другие годы им нечем обозначить в памяти.
Надо сказать, Джонс нашёл превосходный художественный приём, проходящий красной нитью через всю книгу: это разные способы осмысления своей жизни, которые используют герои.
Двое из участников браконьерской охоты, которые покидают резервацию, мысленно фиксируют происходящее с ними в виде заголовков из несуществующей газеты. Даже первая фраза романа выглядит так: «Заголовок заметки о Ричарде Боссе Рибсе был бы таким: “ИНДЕЕЦ УБИТ ВО ВРЕМЯ СТЫЧКИ ВОЗЛЕ БАРА”».
Газета, теряющая ценность на следующий день после выхода номера, — отличный образ, противопоставленный спиральному календарю, предназначение которого — доносить память о самых важных деяниях до отдалённых поколений.
Рибс хочет «вырваться» и уезжает из резервации (кстати, с украденными у родственников ружьями — ведь на новом месте нужны будут деньги). Ставлю «вырваться» в кавычки, потому что насильно никто никого не удерживает. Уехать мешают рутина и привычки. И, пожалуй, смутное ощущение, что на новом месте всё останется по-прежнему.
Так происходит с Льюисом, который «вырвался» вполне удачно — его вывела любовь к белой девушке. Но контакт с внешним миром он так и не налаживает. Словно остаётся в резервации, превращая в её кусочек своё новое жилище.
Жизнь течет мимо, а он старается быть хорошим мужем и отгораживается от окружающего мира в доме, в котором не может справиться даже с электрической лампочкой, и забывается за чтением крайне нелепой серии фэнтезийной макулатуры.
Он словно заменяет мифологию предков на бульварное чтиво, а когда к нему всё ближе подбирается Женщина с Головой Вапити, пытается осмыслить таинственные происшествия через бредовые, высосанные из пальца приключения литературного персонажа. Попытки представить, как происходящее с ним выглядело бы на страницах дурацких книг, — ещё одно яркое противопоставление спиральному календарю.
Льюис так и не становится хорошим мужем. А быть хорошим индейцем он никогда не умел. Как, впрочем, и его друзья. Времена хороших индейцев прошли — настали времена мёртвых индейцев…
Наверняка автор сгущает краски, вываливая на читателя мегатонны «чернухи». Но, думается, он знает, о чём говорит. Ведь Грэм Джонс и сам коренной американец из племени черноногих, ворвавшийся в современную американскую литературу, где его ценят не за приверженность жанровым схемам, а за попытки поднять жанровое чтиво до уровня глубокой литературы.
Его причисляют к сторонникам течения, которое возникло как реакция на цинизм постмодерна. Постмодерн заигрался с отрицанием, и теперь поднимают голову авторы, которые жаждут восстановить исполненную смысла вселенную.
И потому роман не полностью отдан «чернухе». Легенды воскреснут ближе к финалу, когда на сцену выйдут подростки: Натан, тот самый юнец, которого пытались излечить от наркомании в потельне, и уже упомянутая Денора.
Они — уже неплохие индейцы. Потому что быть хорошим индейцем, конечно, не значит носить перья и камлать у костра. Это просто значит жить по-настоящему. Взявшись за что-то, делать не по привычке, не в насмешку, не вполсилы. Даже если речь идёт об игре в баскетбол, которую, если верить Грэму Джонсу, обожают индейцы.
Но если для остальных персонажей игра служит очередным способом бегства от действительности, то для Деноры она — часть действительности. Взрослые индейцы играют между собой, Денора — готовится к игре во внешнем мире, игре с теми, от кого ждёт циничного напоминания о страшном прошлом: «кричалки» о мёртвых индейцах.
Её игра против Женщины с Головой Вапити и скачка полумёртвого Натана становятся по-настоящему сильными фрагментами романа. Такими, которые были достойны увековечивания в спиральном календаре, а не на страницах бессмысленной макулатуры.
Только у молодых есть шанс одолеть проклятие — не рецептами, сорванными с уст умудренных старцев, а силой молодого искреннего сердца. Не случайно в финале автор уже сам рассказывает о подростках так, как могли бы рассказать настоящие «хорошие индейцы» прошлого.
В общем, художественная ткань романа к концу разглаживается, образы выстраиваются в систему, и, оглядываясь на прочитанное, начинаешь воспринимать этот тягучий и неловкий текст по-новому. Это действительно довольно своеобразная книга — вполне заслуживающая труда, которого требует чтение, способная захватить и дать пищу для размышлений.
#фантастика #ужасы #хоррор #индейцы #Стивен_Грэм_Джонс #чтение