Кончилось тем, что мама потащила батюшку танцевать канкан по песню группы «На-На», когда из динамиков разнеслось громкое:
—Ах, какое имя - Фаина-Фаина!
Я уже не смотрела на маму и с невозмутимым лицом предложила Матвею:
—Потанцуем, муженек?
Глава 17
—Уфф…—я потянулась за бутылочкой воды, когда мы вернулись после регистрации. Матвей был неотразим в кремовом костюме и алой розой в петлице пиджака. Мое платье цвета «айвори» выглядело очень элегантным и утонченным, как я всегда мечтала. Хотелось, чтобы этот чудесный день навсегда остался в моей памяти как самый-самый, как событие, воспоминание о котором при всем желании не сможешь стереть из своей жизни…
Как обычно, я оказалась самой везучей. В том смысле, что надо быть осторожной со своими желаниями. Например, моя мечта о самом памятном дне была осуществлена в таком виде, что я начинаю материться в голос, когда мне напоминают нашу с Матвеем свадьбу. И все это - благодаря моей расчудесной мамочке. Дурынде по имени Лида, которой всегда и всего было мало. Она была всю жизнь охочей до двух вещей: богатства и мужчин. Мне кажется, даже если бы в ее личном гареме собрали самых выдающихся экземпляров мужского пола, дали ей денег, сколько ей хочется, она бы все равно нашла, чем быть недовольной.
Вот и сейчас мама ехала в соседней машине и с кислой миной смотрела по сторонам. Почему-то она решила, что рулить всей церемонией нужно непременно ей, хотя на это не было даже намеков. Просто, судя по всему, после пары бокалов шампанского, маме захотелось вообразить себя сильной мира сего. Кем она никогда не была в принципе, если уж на то пошло.
Когда мы прибыли в ресторан, мама царственной поступью вышла из лимузина и небрежной походкой направилась ко входу. По сценарию, она должна была стоять вместе со всеми, ожидая нашего прибытия. Но мама решила иначе. Встав во главе колонны гостей, гаркнула:
—Ну что, дорогие мои, хотите веселья? Айда за мной!
Как говорится, никто ничего не понял, но было интересно. Почти никто из присутствующих не знал, что эта дамочка в неприлично облегающем платье - мать невесты. Я в первый момент дар речи чуть не потеряла, когда увидела маму. Она была одета в наряд, который обтягивал ее фигуру, как перчатка. Начавшая обвисать грудь соблазнительности ей не прибавляла, но мама старалась встать так, чтобы всем были видны ее прелести. Платье порядком просвечивало, отчего было четко заметно, что под ним ничего нет…
Не передать словами, как мне было стыдно. Матвей хмыкнул:
—Надо было тебе помочь матери выбрать более подходящий прикид. Как-то даже неудобно за нее.
Я его прекрасно понимала, испытывая те же эмоции. «Неудобно» - это еще мягко сказано. Я была готова провалиться сквозь землю от стыда, но маме, похоже, было все равно. Она радостно подходила то к одним, то к другим и спокойно объявляла, что обзавелась зятем своей мечты. То есть про то, что сегодня на свадьбе не столько из-за зятя, сколько из-за того, что выдает замуж дочь, не было даже намека. Я всем улыбалась, хотя глубоко внутри чувствовала себя разочарованной. А я ведь надеялась, что мама будет вести себя, как нормальный человек, а она опять включила программу деревенской бабы, которая пришла отмечать праздник на бровях, зато весело, задорно и с огоньком.
Весь праздник я ловила на себе сочувствующие взгляды гостей, но мы с Матвеем вели себя так, словно ничего особенного не происходит. Мама показала себя во всей красе: крутила задом перед тамадой, заставила одного из родных Матвея принести ей клятву верности на салате с селедкой, посвятила в рыцари какого-то батюшку, который ошибся залом и вошел не туда. Однако под влиянием моей мамы решил, что у нас веселее, хоть и грешнее. А мама… ее несло во всю прыть в неведомые дали, где она могла всем показать свои танцевальные навыки.
Я, признаться, никогда не видела маму танцующей. В детстве мне обычно доставалось любоваться ее пьяной ухмылкой или наездами на меня после танцев. Мама тогда обвиняла меня в том, что я родилась ей назло и принесу ей только неприятности. Но сегодня услышала, что она всегда мечтала о дочери, но только благодарной, а не такой, как я. Поддатый батюшка поддерживал ее, говоря, что долг детей перед родителями никогда нельзя выплатить, а не уважать родителей, особенно мать, это верх неуважения к божественному промыслу.
Кончилось тем, что мама потащила батюшку танцевать канкан по песню группы «На-На», когда из динамиков разнеслось громкое:
—Ах, какое имя - Фаина-Фаина!
Я уже не смотрела на маму и с невозмутимым лицом предложила Матвею:
—Потанцуем, муженек?
Пока мы с ним кружились в свадебном вальсе, мама маячила где-то сбоку, прикладываясь к бутылке вина. Время от времени она радостно махала ею и предлагала выпить каждому, кто оказывался поблизости.
Кстати, этот вальс мы с Матвеем учили больше месяца, успев поссориться чуть ли не до разрыва. Я прямо бредила тем, как выйду под красивую нежную музыку к мужу, подам ему руку, на моем безымянном пальце будет блестеть обручальное колечко, он меня поцелует и поведет парить под сводами банкетного зала. И в это время кроме нас не будет никого вокруг… только мы и наша любовь, наша новая реальность.
Но все оказалось куда прозаичнее. Мама зажигала так, что нам оставалось только вернуться на свои места и сделать вид, что так и было задумано. Мама кокетливо улыбалась всем, чей взгляд ловила на себе, старалась придать себе загадочности. Но на самом деле, выглядело такое поведение довольно пошло. И это действовало на меня, как красная тряпка на быка. Во время очередного антракта я подошла к маме:
—Можно тебя на секундочку?
Когда мы отошли от толпы гостей, я с нажимом спросила маму:
—Ты сюда приехала меня поддержать или позорить? Как ты себя ведешь? Почему не можешь угомониться? Пожалуйста, прекрати.
—Не поняла…—растерянно ответила мама. В ее голосе мгновенно появилась агрессия:
продолжение по Премиум подписке.