1892 год
«Ростов-на-Дону. Вчера в камере мирового судьи 1-го участка А. А. Корсуна вызван был в качестве обвиняемого ростовский мещанин Василий Хоменко, обвинявшийся в краже лошади с дрогами у Никиты Цымбуляева. Хоменко – жалкий, оборванный субъект, одетый в рубище и лохмотья, по-видимому, кем-то избитый, в слезах, с неопределенно блуждающим по сторонам взором. На вопрос судьи:
- Сколько вам лет?
- Сорок. – Ответил подсудимый.
- Ваши особые приметы?
- Да как видите, господин судья, и штаны порваны, и рубахи нет.
- Зачем вы украли лошадь?
Хоменко плачет.
Свидетель Кайсаротов:
- Я видел только, что он подбежал к моей пекарне, прося хлеба, говоря: «Я целый день не ел».
Полицейский на вопрос судьи:
- Мне сообщили об этом, я его и задержал.
Судья к публике:
- Господа, не знает ли кто из вас Хоменко, как он ведет себя и не страдает ли он легким умопомешательством?
Из публики кто-то ответил, что Хоменко знают и что он действительно страдает умопомешательством. Судья постановил отправить Хоменко в больницу для душевнобольных для излечения. («Приазовский край», No.280 от 30.11.1892 г.).
1893 год
«Ростов-на-Дону. Общество водоснабжения и газового освещения города Ростова-на-Дону, закончив постройку нового городского водопровода, назначило на 2-е декабря освящение его. На освящение ожидается прибытия господина войскового наказного атамана Н. И. Святополк-Мирского, помощника войскового наказного атамана по гражданской части г.-м. А. М. Грекова и начальника штаба г.-л. Мартынова». (Приазовский край. 304 от 30.11.1893 г.).
1899 год
«Ростов-на-Дону. С закрытием навигации число безработных с каждым днем увеличивается. Ночлежные дома начинают переполняться рабочим людом. На базарных площадях бесцельно бродят сотни «золоторотцев», предлагающих свои услуги по переноске тяжести за самую незначительную плату – в 3 – 5 копеек».
«Станица Верхне-Каргальская. С основания и до 1893 года наше приходское училище ютилось в наемных казачьих домах – тесных, холодных и вообще крайне неудобных. Немало пришлось перенести невзгод и лишений служившим здесь горемычным учителям, не раз пришлось им терпеть и сырость, и холод, но такова уж доля народного учителя-страстотерпца. Без особенного ропота несли горемыки свой крест и, несмотря на такие безотрадные условия, насаждали просвещение в нашем захолустье. Знали, разумеется, и станичники о всех неудобствах казачьих хат, нанимаемыми ими под школу, долго толковали, как бы горю пособить, но пустота станичной общественной кассы всегда служила камнем преткновения на пути к осуществлению благой мысли. Наконец, в 1893 году наши станичники, порешив перейти от слова к делу, собрали общественный сход, на котором и постановили купить для школы готовый жилой дом у одного из «именитых» граждан, который был на этом сходе и, как говорят, своим личным участием в обсуждении этого вопроса много способствовал тому, чтобы дом для школы был куплен у него, а не выстроен новый.
Благодаря авторитетности владельца дома и всесильному «магарычу», станичники долго не рассуждали, и дом был куплен на снос за 1200 рублей. Затем этот же благодетель помог обществу и мудрым советом, где поставить свой проданный дом, а именно: не на общественной свободной площади, как говорили многие граждане, а в одном из грязных и тесных переулков, сзади станичного правления.
Мотивом к выбору для школы такого неудобного места послужило желание не видеть учителя, как он будет расхаживать по крыльцу, заложивши назад руки, такой веский аргумент представил обществу наш «благодетель». Факт этот свидетельствует красноречиво о том, как относятся у нас так называемые представители станичной жизни к делу народного образования и к бедняку-учителю, в частности.
Купленный дом перевезли в указанные задворки и, затратив на него еще 500 рублей, поместили в нем приходское училище. Прошло шесть лет, и что же в результате получилось: школьное здание представляет из себя руину, готовую только на слом, а не школу, в которой ежедневно ведутся занятия. В полах и стенах масса щелей, благодаря которым, как нам передавал учитель, в классах бывает такой холод, что заниматься приходится в шубах и валенках. Печи же совершенно негодны к употреблению. Каждый год здание это ремонтируется, но от такого ремонта слишком мало пользы. Вообще, наше школьное помещение производит безотрадное впечатление, хотя за покупку его и оборудование ухлопана целая уйма денег совершенно непроизводительно. Но еще грустнее становится, когда мы примем в соображение, что все старания здешнего обратить внимание кого следует на бедственное положение нашей школы до сих пор остаются тщетными». (Приазовский край. 314 от 30.11.1899 г.).
1901 год
«Ростов-на-Дону. В ночь на 30 ноября над городом и окрестностями разразилась буря. Масса воды, начиная с 11 часов, стала быстро прибывать с моря, и к средине ночи уровень ее достиг небывалой никогда, за все время существования полицейско-лоцмейстерского поста высоты, выше уровня на 18 футов. Ветер направления SW все крепчал и крепчал. Скоро все створные знаки (в гирлах) были снесены. У трех шаланд, прикрепленных у полицейско-лоцмейстерского поста, сорваны громадные цепи и отброшены на значительное расстояние на левый берег острова Перебойного. В виду значительной опасности шаланды эти утром пришлось снять. Находящиеся в гирлах комитетские пароходы, во избежание аварии, пришлось отвести на ночевку в Бубликовое колено. Из гирл воду погнало вверх по Дону, и Дон перед Ростовом разлился на 10 слишком верст в ширину. Сильным напором воды купальня Руденковой была прибита к наплавному мосту, который не выдержал напора и разломался на три части. Одна из них осталась около левого нахичеванского берега, другая от Таганрогского проспекта повернула вверх по реке к Соборному переулку, а третья, вместе с купальней, была отнесена против течения и утром найдена за Нахичеванью. Такой же участи подверглись и нахичеванские наплавные мосты и купальня, которые снесены вверх по течению. У многих судов якорные цепи не выдерживали напора воды и ветра и лопались, а суда уплывали вверх по течению на значительное расстояние. Масса тронувшегося из гирл льда уносилась с ужасающей быстротой. Частные пароходы и один, принадлежащий министерству путей сообщения, были отнесены на очень значительное расстояние от ростовских берегов, пароход министерства отнесло до Старочеркасской станицы. Некоторые мелкие суда пострадали в очень значительной степени, но особенно печальная участь постигла товаро-пассажирский пароход «Общества пароходства по Дону, Азовскому и Черному морям» «Рысак». Этот пароход стоял около мастерских пароходства против нахичеванского острова. Порвавшим якорные цепи ветром его отнесло вверх по течения около версты против нефтяных складов Нобеля. Здесь «Рысак» попал в массу льда, которым был окружен со всех сторон. Сила напора на кузов парохода была так велика, что он не выдержал и был проломлен в нескольких местах. Вода хлынула во все отверстия, и скоро пароход потонул. От пароходства И. С. Кошкина было угнано 18 громадных плотов с лесом. Отправленная на утро погоня за плотами достигла почти Аксая, но нигде их не нашли.
С не меньшей силой свирепствовала буря в Таганрогском заливе. От пристани металлургического завода было унесено два громадных понтона, вместе с цепями, якорями и лебедками. Понтоны эти отнесены были в устье Дона и пошли вверх по реке, что вынудило завод обратиться к гирловому комитету с просьбой, принять меры к задержанию этих понтонов в гирлах Дона.
Направление ветра: сначала западный, позднее северо-западный. Скорость – 18 метров в секунду, Барометр – 546».
Части Ростовского наплавного моста были занесены в Александровскую станицу. Командированный комиссар Кобяков собрал эти части. Но и жители станицы Александровки зашевелились, поняв, что мост с трудом можно снять с берега для доставки в Ростов, и запросили за работу 1100 рублей.
С нахичеванским мостом дело было похуже. Из сорванных 21 плотины, удалось обнаружить и задержать только 19. Затем разыскали и остальные две. Девять из задержанных плотин застряли около мойки Мелконова-Езикова. Одна плотина оказалась против Старочеркасской станицы во дворе казака, пострадавшего от наводнения. Хранение этой плотины поручили тому же казаку за плату по 8 рублей в месяц.
А теперь к гирлам. «Взломанный на море лед прибит волнами к восточным берегам, где образовались ледяные горы свыше 3 саженей в вышину, а гирла реки Дон этим же льдом так плотно запружены от поверхности воды до дна, что вода не может снова возвратиться в море.
Рыболовам буря причинила громадные убытки. У многих разбиты садки со свежей рыбой, разбиты дубы, лодки и баркасы. Сети и крючья, бывшие в море, все погибли».
Синявский. «Разразившаяся на Ростовом буря в ночь под 30 ноября, как видно из последующих затем наблюдений, от хутора Синявского до Ростова, на расстоянии 40 верст, не везде пронеслась с одинаковой силой. Буря больше оказалась на воде, чем на суше. На суше срывало крыши, вывески и ломало ветряные мельницы. На воде-то буря натворила столько разных чудес, которые, по разнообразию своему и особенностям, не поддаются никакому описанию. Все приморское займище, на пространстве примерно 7 квадратных миль, было занесено морским мелко изломанным льдом, («крыгами»), в некоторых местах нагроможденным в самые причудливые формы. Наряду с этим были целые становища зеркальной льдины, Бог знает, откуда принесенной. Тут же, посреди царства льда, черными точками рябили рассеянные рыбацкие лодки, полу или совсем разбитые. Из одной только прибрежной Синявки было угнано вверх до 140 лодок. Печальное зрелище представляли рыбьи садки, купальни, заборы, вырванные с корнем деревья и кое-где трупы животных, застигнутых врасплох и унесенных потом». (Приазовский край. От 30.11.1901 г.).
1908 год
«Ростов-на-Дону. В Ростове и соседних местностях развелось чрезвычайно много нищих, которые прямо-таки прибегают к вымогательству денег от прохожих. Один из таких нищих, детина около 25-ти лет, требовал от одного из почтовых чиновников уплатить ему четвертак. Когда ему в этом было отказано, то он его избил. Судья, приняв во внимание, что вымогательство носило такой характер, что его можно было уподобить грабежу, приговорил «благородного» просителя Костюченко к аресту на 3 месяца. Съезд мировых судей приговор утвердил. («Приазовский край», No.317 от 30.11.1908 г.).