Есть романтизация насилия, а есть романтизация плохо написанных книг. Это — тот случай
Вот и вернулись мы в мрачную (читай — муторную) атмосферу сталкерства, похищений и грязного секса (последнее — единственный повод вообще посмотреть в сторону романа — придется ждать четыреста долгих страниц).
Спойлер: стало еще хуже. Но обо всем по порядку. Сначала расскажу о плюсах, которые в книге тоже есть. О плюсе. Об одном.
Это постельные сцены. Если не брать в расчет контекст, моральную составляющую, мотивацию героев, их чувства и смотреть именно на процесс — они описаны хорошо. Подробно, горячо, с толком. Правда. И в этом плане первая часть выигрывает, потому что линия постельных сцен начинается почти сразу и вроде даже скукоту между ними не так безысходно читать. Во второй части же три четверти романа пошли по стезе якобы темной психологии и нарратив провалился с треском.
Я не буду говорить, что смаковать сексуальное рабство в тексте или игры с ножами в постели — плохо и аморально, мы сюда не за этим пришли. Оценку с точки зрения этики тексту я давать не буду и не хочу, мне нравится, когда сюжет соответствует заявленному жанру, но претензия у меня есть. Когда все вышеперечисленное написано СКУЧНО… хочется выкинуть книгу в окно.
Начнем с очевидного. В начале книги, как и в первой части, стоит предупреждение о том, что в тексте будут подниматься сложные темы, читателю стоит беречь свое ментальное здоровье и быть готовым к тому, что вторая часть значительно мрачнее первой. Ничего из этого не оправдывается.
То есть да, для тех, кто не знаком с жанром и из самого жестокого читал только 50 оттенков серого, разумеется, текст покажется насыщенным. Но для хоть сколько нибудь информированного в жанре читателя это просто шлак. И вот почему.
Да, половина романа — описание сексуального рабства, в которое попала героиня. Да, ее там насилуют, избивают, заставляют убивать, унижают и тд и тп. Но знаете, что? Это не описывается. Не так, как ДОЛЖНО бы, когда за ОСНОВУ берутся подобные сложные темы.
«Девушек вывели из комнаты, я ахнула. Они были невообразимо изувечены». ЭТО ВСЕ. Никакого описания, никаких глубинных переживаний. На их месте графомания с неуместными пафосными словечками, где через одно звучит «огонь» или «лед». «Я обжигалась о его холодный взгляд», «Мне холодило душу его горячее прикосновение», «В его глазах было ледяное пламя» и еще двадцать вариаций на тему — наше все.
Абсолютно каждое действие в первой половине романа, которая отведена на плен Аделин — это вялый, скомканный пересказ без попытки даже немного вникнуть в тему. Подобное писали пятнадцатилетние девочки на фикбуке, и то, часто делали это лучше. Потому что ощущение от текста — детскость.
Кстати, в начальном дисклеймере также есть фраза о том, что ранее книга была изъята из публичного доступа и в контексте это вводит в заблуждение: кажется, что дело в той самой «мрачности», мол, роман такой темный, что общество не выдержало! Но нет, это своеобразный обман: книга была изъята из доступа по другим причинам.
В первой редакции тот самый плохой и злой культ в книге состоял из евреев. Все. В новой редакции это обобщенное «теневое правительство».
Даже вскользь эту тему анализировать не буду, чтобы меня саму из общего доступа не изъяли, но такой вот интересный факт.
Плен Аделин и вся первая часть в принципе карикатурны максимально. Знаете, первый круг ассоциаций со словом «похищение». У нас есть поехавший злой доктор насильник, карикатурные плохиши похитители и «мамочка» дома. А, еще одна из девушек, тоже похищенных — играет роль «плохой девочки в школе» и задирает главную героиню. Все это подано в порядке бреда, эту «королеву школы» не раскрывают никак, хотя можно было бы пойти вглубь персонажа: например, рассказать, что у девушки за четыре года плена и перманентных групповых изнасилований развился такой сильный стокгольмский синдром, что она начала считать похитителей семьей. Например, что отпор Аделин возвращает ее в чувства и она сама борется со своим же отрицанием реальности. Но ничего этого нет. Персонаж — картонка для идеи автора «героине в плену было ТАК ПЛОХО вот прям ПЛОХО вы не представляете».
Элементарной логике плен не поддается тоже. За похищение Аделин в даркнете назначили награду — двенадцать миллионов долларов. А затем хотели продать на аукционе в секс рабство. И не на каком-нибудь в подворотне, а на мега-элитном-аукционе-для-сенаторов-там-вообще-все-с-шиком-и-дорого-ну-вы-поняли. Содержат ли «товар» для этого элитного аукциона в сохранности до него? Нет, конечно, зачем?
Аделин с другими девушками помещают в дом-притон, где их избивают и насилуют по приколу местные грязные, отвратительные мужики-наркоманы, часто толпой. Ну, просто. Оставляют шрамы, но заставляют учить «этикет по общению с хозяином». Это, кстати, описывается как «у нас были уроки этикета». Подробности? Иш, многого хочешь, читатель. Давай мы просто нальем воды из «я смотрела в стену, мне было страшно», а между вставим почти буквально перечисление ужасов, что творили с главной героиней. Без конкретики, без окунания в тему. Просто так. И назовем это «темной историей».
Я очень ответственный читатель обычно, но в какой-то момент не выдержала и начала по диагонали читать текст. Суть не упускала, потому что «ничего» ТАК размазано по тексту, что сути там и нет. Первую часть можно было сократить на две трети и вообще ничего не упустить.
Параллельно с главами от лица Аделин, мы, конечно, наблюдаем за тем, как Зейд ее ищет. Тут он, кстати, резко сдулся и перестал быть «главным хакером», потому что Аделин не может найти два месяца. Это якобы объясняется тем, что ее никуда не перевозят, но все равно, заявленные скиллы Зейда, казалось бы, должны работать лучше.
Ужасающе смешной момент в том, что в тексте черным по белому написано, как Зейд, так как знает, что обычно творится с людьми в сексуальном рабстве, СМАКУЕТ мысли о том, что и как делают с его «мышкой» в плену.
От этого возникает вторая часть текста от его лица — Зейд злится. Не просто злится, он УХ КАК ЗЛИТСЯ, понимаете?!Бьет зеркала, вырезает на груди себе осколком розу, опять что-то и кого-то бьет — читать эти моменты было сложно, глаза закатывались, за текстом не уследишь.
В итоге Зейд находит Аделин (в момент, когда она сама уже сбежала, ха) и начинается вторая часть: птср и то, как психопат-убийца-сталкер-насильник-борец-за-справедливость-спаситель-жертв-культа строит отношения с Аделин .
Здесь четверть книги (третья, четвертая опять съехала в графоманию) идет бодро. Зейд к Аделин не прикасается и у парочки начинается в противовес первой книге игра в контроль со стороны Аделин. Зейд извращенскими способами помогает ей «пережить травму». Тут все как в первой книге — называем вещи в лоб, своими именами, зачем погружаться вглубь проблемы, когда слово «травма» говорит само за себя? Читатели ведь могут его погуглить и все представить сами.
Начинаются постельные сцены и они, как я уже говорила, хороши. В сложном смысле, но хороши по уровню «горячо». Сам контекст, конечно, конченный, но хоть что-то.
Например: так как Аделин насиловали и одновременно резали, Зейд предлагает помастурбировать ей ручкой охотнечьего ножа и обрести контроль))) Понимаете, да? В каком-то плане, конечно, в этом есть логика, но мои брови из корней волос после этой сцены больше не выпутаются.
Есть также сцена, где Аделир в постели признается Зейду в любви, а он говорит "Не верю"! (Станиславский нашего времени, блин). Поэтому Аделин просит вырезать ей на груди ножом такую же розу как у него... ладно! Это темный роман, все имеет место быть! НО подвязывать это к ИСЦЕЛЕНИЮ от птср – верх гадства просто.
Интересная сцена получилась с первой близостью после плена: Аделин не могла переносить чужих касаний, а Зейд с помощью микро-внушений и практике на розе (сложно объяснить) помог ей это преодолеть. Чувственно. Однако сразу после сказал «ползи ко мне на коленях», что удивило в контексте, но тем не менее.
В целом во второй части есть здравые идеи (не с точки зрения морали, а с точки зрения проработанности темы), но большинство все же — кринж, который специально уходит в чернуху, ибо заявлен такой жанр. «Ты не грязная, потому что тебя насиловали, это не так, но ты моя шлюха и только моя» — такой нарратив будет в разговорах и действиях геров проскакивать постоянно и честно, это выглядит просто тошнотно.
Как говорится, я понимаю, что хотел сказать автор, но он этого так и не сказал.
Финальный аккорд претензий: если первая часть несмотря на карикатурность еще держала интерес основной линией секса и игр в сталкерство, вторая — просто лицемерие. И очень неприятное.
Я совершенно не против описаний сексуально рабства в художественной литературе, и других сложных тем, но когда их ОПИСЫВАЮТ. Здесь же эти темы нагло используют для красного словца и это бесит. Мол, посмотрите! У нас тут такая чернуха и мрачняк! Хотя тоже самое можно было бы сделать глубже, чем просто поверхностные триггеры, тем более что вторая часть претендует на глубинную, темную секс-психологию.
Просто нечестно лезть в темноту и даже не пытаться понять, что за этим стоит. Понимаю, что в жанре дарк-романс вроде как и не обязательно автору документалки про рабство смотреть при написании текста, но и не по «Заложнице» же книги писатьф! И то, в фильме все показано очень реалистично и жутко, а здесь — как игрушка. Но с другой стороны в этом и есть смысл жанра — брать острые темы и ковырять их, анализировать, с художественной точки зрения подавать потаенные уголки человеческой души и ее травмы.
Но для этого нужно не просто писать аттракционы, нужно быть готовым к этому. Автор Аделин не был готов. И получилось, что получилось.
Язык в романе — отдельная история. Местами бывают любопытные обороты, но в основном это корявое нечто. Даже «слышится» между строк, что перевод текст только улучшил, попытался.
Странные конструкции вроде «у него чертовски каменели мышцы» — постоянное явление, это «чертовски» вставлено везде и это не проблема перевода.
Однако несмотря на все вышеперечисленное, 650 страниц романа все же подарили список хороших цитат.
Что я выписала как читатель:
🔹️Я не просто угроза для них — я катастрофа
🔹️Часть груза с моих плеч падает, но этого все равно недостаточно. На них словно покоится весь Эмпайр-стейт-билдинг, а упала одна монетка
🔹️Я бы вылез из собственной кожи, если только это значило бы, что Адди будет ждать меня на другой стороне
🔹️Если она умрет…то вместе с ней умрет весь мир
🔹️Я не сдамся. Всеми фибрами своего существа я верю, что Зейд сделает все возможное, чтобы отыскать меня. И я тоже не собираюсь сидеть и ждать сложа руки. Я встречу его на полпути, если получится
🔹️– Не волнуйся. Если будешь хорошей девочкой, будешь делать то, что тебе говорят, мы будем держать тебя в сознании.
Я не уверена, что хочу быть в сознании
🔹️– Знаешь, сколько человек лежало на этом столе до тебя?
– Нет
– Я тоже. Сбился со счета. Но что я точно помню, так это то, что я сломал каждого из них
🔹️Когда я вижу ее в таком состоянии, у меня сердце разрывается на части, и все, чего я хочу, — это вручить ей его осколки, чтобы ей было за что ухватиться
🔹️Дым перетекает из моего рта в ее.
– Наши губы касаются одного и того же. Это считается поцелуем?
– Это ты мне скажи, мышонок. Когда я заставляю тебя взывать к Богу, это считается молитвой?
🔹️Я понимаю, что мне никогда не нужно было бояться его прикосновений. Меня оскверняли люди, а Зейд никогда не был простым человеком
Что я выписала как писатель:
🔹️У агонии тоже есть голос
🔹️Край моего сознания лижет темнота
🔹️Сквозь бесконечную тьму пробивается тонкая трещина света
🔹️Яма ужала расширяется
🔹️Это было бы глупо, а я не могу позволить себе быть глупой здесь
🔹️Ты подставила меня, Сидни. И я это запомнила
🔹️То, что он тебя любит, еще не значит, что он тебе подходит
🔹️– Не трогай меня, черт побери
– Это все равно, что попросить меня вырезать мое гребаное сердце
– Если я могу жить без своего, то и ты сможешь
🔹️Может, я и треснула, но они меня не сломали
🔹️Поэтическая справедливость
🔹️Как думаете, кто из них самый вкусный?
🔹️Мне так жаль…
Мне не нужны твои сожаления. Мне нужны твои страдания
🔹️Твоя любовь. Это единственное, что мне когда-либо было нужно от тебя. Так что это ты обладаешь властью, просто ты никогда не знала, что, черт возьми, с ней делать.
Моменты, которые улыбнули:
🔹️Черт, больше всего на свете я хотел бы, чтобы это дерьмо работало как в кино, где можно взорвать бомбу и спасти весь мир сразу
🔹️Нас кормят супом с крекерами — это скудная еда, но, по словам Франчески, от нее не толстеют. Видимо, даже работорговцы страдают фэтфобией и стыдят женщин за вес. И не важно, что секс они могут получить, только если украдут женщину в буквальном смысле слова
🔹️– Мой день рождения седьмого сентября
– Нисколько не удивлена тем, что ты Дева
Итог: книгу не советую, даже ради постельных сцен, оно того не стоит. Неплохой эксперимент, но плохой роман.