Сто лет назад близость к аэродрому казалась выгодным дополнением к месту жительства. Многие были увлечены самолётным делом. Пусть даже стоимость дома в таком случае была великовата. Хотя это во все времена так, самое дорогое во всех смыслах, это жилище. Большинство именно его считает основой бытия. Тут сходятся, женятся и расстаются, рождаются и умирают, танцуют и обсуждают ставку по ипотеке. Все это происходит в главном месте дома - гостиной. Она центр силы. О ней и судьбах героев идёт повествование.
Роберт Земекис без преувеличения считается новатором. Он снял несколько великих картин и много очень хороших. Ему нет нужды выпячивать "Эго", привлекать внимание умными вспышками экспериментального хода. И если Земекис каждый раз это делает, ему такой подход действительно интересен. Как и в Тогда. Сейчас. Потом, он, в сущности, иллюстрирует семейную драму многих поколений. Одни и те же ошибки, повторяющиеся вне зависимости ни от чего. Ни от модели дивана и журнальных столиков. Ни от транспортных средств, которыми владеют персонажи. Многоголосая какофония сливается в одну мантру, которая призвана успокоить зрителя в одном – нашему телу становится комфортней, а разум так же обеспокоен, что и при Бенджамине Франклине.
Отдельно необходимо сказать о почти единственной локации, той самой гостиной, в которой происходит 95% времени фильма. Не просто в ней одной, но с одного ракурса с течением века. Это можно вообразить как театральную постановку, которую смотришь с 6 ряда 11 места, с не меняющейся декорацией, а только сменой декоративных элементов. Этим элементам уделено большое, огромное, внимание. Поскольку разнообразить повествование операторскими затеями не позволяет концепция, то надо это сделать наполнением и идентификаторами разных эпох. Сначала канделябры и пуфы, затем, чудо-механики, раскладное кресло, телевизор и так далее. Времена года так же можно понять по интерьеру. В этом смысле Земекис с командой проделали кропотливый труд.
Однако, именно в желании иллюстрировать семейную сагу с одного угла, буквально, создатели сами сделали себе препятствие, которое вполне вероятно можно было бы обойти и представить работу более кинематографично. Ставя перед собой амбициозные задачи в творческом процессе, стоит в первую очередь думать о художественной составляющей, а не о концептуализме. Земекис будто снял перформанс для выставки истории США. Он некогда делал подобное, надо сказать блестяще. Но в Форест Гампе мы смотрели на полотно, а тут, словно вуайеристы подсматриваем из-за угла комнаты.
Тогда. Сейчас. Потом вызывает смешанные чувства. С одной стороны он трогает в самое сердце, играет на живых струнах и более-менее понятен всем. Но тот масштаб, который режиссёр и сценаристы пытались упаковать в стенах одной комнаты не находит подобающей реализации. Историю семьи можно отразить подобным образом, однако авторы явно желают сказать намного больше и показать массивный пласт истории. За новое (не совсем, правда) спасибо. За артистов Хэнкса и Райт тоже. За связь времён и много за что в интерьере. Но если бы избавились от обобщений мирового масштаба, зрителю было бы более уютней в этом доме.