Утро выдалось промозглым. Я накинула пальто, взяла сумку и, позвенев ключами, вышла из дома. До работы нужно было добраться к девяти, а на часах уже восемь двадцать. Время ещё есть, подумала я, хватит заехать за кофе.
Странное чувство кольнуло под ложечкой, когда я подошла к гаражу. Обычно в это время сквозь щели пробивался утренний свет – я всегда оставляла машину носом к выезду. Но сегодня гараж выглядел непривычно тёмным.
Пальцы, сжимающие брелок сигнализации, похолодели. Нажала кнопку – тишина. Может, села батарейка? Трясущимися руками открыла гараж – пусто. В голове промелькнуло: "Может, вчера оставила на улице?" Но нет, точно помню, как загоняла машину вечером.
Сердце заколотилось быстрее. Набрала номер Виктора – гудки растягивались, как резина. Наконец он ответил, голос сонный и какой-то отстранённый:
– Да, Оль?
– Витя, где моя машина? – мой голос дрожал от напряжения.
– А, это... – он зевнул. – Танька взяла.
Я застыла, сжимая телефон. Танька – это его сестра, которая недавно переехала к нам в город. Живёт в соседнем доме, заходит почти каждый день. И теперь, оказывается, берёт мою машину?
– Что значит "взяла"? – мой голос стал тише, но в нём появились стальные нотки. – Когда? Зачем?
– Ой, да ладно тебе, – отмахнулся он. – Ей надо было с утра в налоговую, а её машина в сервисе. Я дал ключи, когда уходил на работу.
– Подожди... – я пыталась осмыслить ситуацию. – Ты дал ключи от МОЕЙ машины, даже не спросив МЕНЯ?
– Оль, ну что ты как маленькая? – в его голосе появилось раздражение. – Мы же семья. Какая разница – твоя, моя...
– Большая разница! – я почти кричала. – Это МОЯ машина, я её купила на свои деньги. И я имею право знать, кто и когда её берёт!
– Слушай, мне некогда сейчас это обсуждать, – отрезал он. – У меня совещание через пять минут. Танька вернёт машину к обеду.
В трубке раздались короткие гудки. Я стояла посреди двора, сжимая в одной руке телефон, в другой – теперь уже бесполезные ключи. Внутри всё кипело от возмущения, но главное – от чувства полного пренебрежения. Будто моё мнение, мои вещи, я сама – ничего не значу в этой семье.
Вызвала такси. Пока ждала, в голове крутились мысли: "Как давно это происходит? Сколько раз она уже брала машину, пока я была на работе?" От этих мыслей к горлу подкатывала тошнота. Но хуже всего было другое – равнодушие мужа, его неспособность понять, почему я расстроена.
Такси подъехало. Я села на заднее сиденье, назвала адрес офиса и закрыла глаза. Этот разговор ещё не закончен. Совсем не закончен.
К вечеру я вернулась домой разбитая и злая. Машина стояла у гаража – грязная, будто по ней прошёлся дождь из пыли. Я медленно обошла её, проводя пальцем по капоту. На белом лакированном покрытии остался чёткий след.
Открыла дверь – в нос ударил приторный запах карамели. На пассажирском сиденье валялись фантики от конфет. В подстаканнике – недопитый кофе из "Старбакса". Я сжала руль – костяшки пальцев побелели. Взглянула на приборную панель: бензина оставалось на донышке.
В доме горел свет. Сквозь окно гостиной я видела Татьяну – она сидела в моём любимом кресле, закинув ноги на журнальный столик, и смотрела телевизор. МОЁ кресло. МОЙ столик. Как и МОЯ машина.
– Привет, – сказала я, входя в комнату. Голос звучал хрипло.
– О, Олька! – она улыбнулась, будто ничего не произошло. – Представляешь, я сегодня два часа просидела в налоговой. Кошмар какой-то!
– Таня, – я старалась говорить спокойно, – почему ты не спросила у меня разрешения взять машину?
Она удивлённо приподняла брови:
– А что такого? Витька же разрешил.
– Витька не имеет права разрешать. Это моя машина.
– Господи, Оль! – она рассмеялась. – Ты что, всерьёз? Мы же семья. Что за счёты между своими?
Я почувствовала, как внутри всё закипает:
– При чём здесь счёты? Речь о простом уважении! Ты даже не предупредила меня!
– Ой, не будь такой жадной, – она махнула рукой. – Подумаешь, взяла машину. Не продала же.
– Ты хоть бак заправила?
– А что, надо было? – она искренне удивилась. – Там ещё осталось...
Я развернулась и вышла из комнаты. В ушах шумело. "Не продала же" – эти слова звенели в голове. Будто я должна быть благодарна, что мою вещь просто взяли без спроса, а не украли.
На кухне я налила себе воды. Руки дрожали. Сделала глоток – вода показалась горькой. В зеркале напротив отражалось моё лицо – бледное, с красными пятнами на щеках. "Ты что, всерьёз?" – переспросила я своё отражение. Да, чёрт возьми, абсолютно всерьёз.
Телефон завибрировал – сообщение от Виктора: "Буду поздно, не жди с ужином". Я швырнула телефон на стол. Конечно, он же всегда так – уйти от проблемы, спрятаться за работой. Но на этот раз не выйдет. Нам предстоит серьёзный разговор, хочет он того или нет.
В десять вечера хлопнула входная дверь. Я сидела на кухне, перед остывшей чашкой чая. Виктор вошёл, на ходу ослабляя галстук.
– Будешь ужинать? – спросила я тихо.
– Нет, перекусил в офисе, – он открыл холодильник, достал минералку. – Устал как собака. Совещания весь день.
– Нам нужно поговорить.
Он замер с бутылкой в руке:
– Оль, может завтра? Я правда...
– Нет, – мой голос стал жёстче. – Сейчас.
Виктор вздохнул, сел напротив. Его лицо выражало усталость и лёгкое раздражение – как будто я капризный ребёнок, требующий внимания не вовремя.
– Витя, – начала я, глядя ему в глаза, – мне больше нечего сказать. Это не про машину. Это про то, что я в этой семье ничего не значу.
– Господи, опять начинается, – он потёр переносицу. – Ну зачем ты драматизируешь? Подумаешь, Танька взяла машину...
– Да, взяла. Без спроса. Вернула грязной, с пустым баком. А ты... – голос задрожал, – ты даже не видишь в этом проблемы.
– Потому что её нет! – он повысил голос. – Мы семья. У нас всё общее.
– Нет, Витя, – я покачала головой. – Не всё. У каждого должно быть право на личное пространство, на уважение к своим вещам, к своим границам. А ты... ты своим отношением показываешь, что мои чувства, мои просьбы – пустое место.
– Оля...
– Нет, дослушай, – я сжала кулаки под столом. – Если ты не поддержишь меня сейчас, если не поймёшь... это будет конец. Конец нам. Потому что я больше не могу и не хочу быть пустым местом в собственном доме.
Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Впервые за долгое время он действительно ВИДЕЛ меня – не жену, выполняющую привычные функции, а человека. Женщину, которой больно.
– Я... – он запнулся. – Я не думал, что для тебя это так важно.
– В том и проблема, Витя. Ты не думал. Не хотел думать.
Мы молчали. За окном шумел ночной город, где-то вдалеке сигналила машина. Я чувствовала, как по щекам текут слёзы, но не вытирала их.
– Прости, – наконец сказал он. – Я поговорю с Таней. Обещаю.
И я поверила. Поверила не словам – я видела в его глазах настоящее понимание. Впервые за долгое время.
Утром следующего дня я собиралась на работу, когда в дверь позвонили. На пороге стояла Татьяна – непривычно серьёзная, с ключами от моей машины в руках.
– Оля, можно войти? Нам надо поговорить.
Я молча кивнула. Мы прошли на кухню. Таня теребила ключи, избегая смотреть мне в глаза.
– Витя вчера... он объяснил мне. Я не думала, что обижаю тебя, – она положила ключи на стол. – Прости меня, пожалуйста. Я заправила полный бак и помыла машину.
Я смотрела на неё – растерянную, смущённую. Злость, копившаяся все эти дни, начала отступать.
– Знаешь, – продолжила она, – когда Витя говорил со мной, я вдруг вспомнила, как бесилась, когда мама без спроса брала мои вещи. А я сделала то же самое с тобой.
– Спасибо, что поняла, – тихо ответила я.
– Если мне снова понадобится машина, я спрошу заранее. Обещаю.
Мы обе знали – дело не в машине. Дело в уважении, в признании права другого человека на личные границы. И, возможно, впервые за долгое время мы по-настоящему увидели друг друга.
Вечером Виктор обнял меня и прошептал:
– Я горжусь тобой. Ты научила нас важному.
Я прижалась к его плечу, чувствуя, как внутри разливается тепло. Иногда нужно просто научиться говорить "нет", чтобы сохранить себя и свои отношения с близкими.