Все части детектива здесь
Детективный рассказ. Часть 9
– Вы знаете, она описала свою ситуацию и спросила, на что может рассчитывать... Я постарался грамотно объяснить ей, что необходимо сделать тeст ДHК, через суд добиться признания отцовства и тогда отец ее ребенка будет платить алименты. Она обмолвилась, что он хорошо зарабатывает.
– Хорошо, допустим... Но эта информация на пять копеек, а взяли вы с нее...
Показываю ему скрин оплаты, вижу, что он конфузится, понимает, чем ему может грозить подобное и, осознав, что все равно придется все мне объяснить, начинает говорить.
Стриптиз - дело тонкое. Детектив. Часть 9
Передо мной за столом в допросной сидит маленькая хрупкая женщина, лет сорока, с тонким личиком и заостренным носиком, свежее, ухоженное лицо говорит о том, что она правильно питается и не употребляет алкоголь, а также, возможно, не курит. Одежда на ней совершенно не новая и не брендовая, но аккуратная, а аксессуары – дешевенькая бижутерия – совершенно не портят ее образ. Она смотрит на меня спокойно и уверенно, прямо в глаза, один из уголков ее губ приподнят, словно в усмешке. Эта уверенность немного сбивает меня с толку – ведь практически все, кто сидят в допросной, даже невиновные, ведут себя зачастую беспокойно, стараясь спрятать бегающий взгляд и «собрать себя в кучу», чтобы не выказать своего волнения.
Татьяна Викторовна Негодина работает в клубе «Танцы – шманцы» уборщицей в паре с Людмилой Дороховой. Мне при взгляде на нее кажется странным, что она выбрала такую работу – она производит впечатление умной женщины. Впрочем, дураки встречаются в любой профессии.
– Со мной же уже беседовали – говорит она негромко – что за необходимость повторного разговора?
– Татьяна Викторовна – я поворачиваю к ней ноутбук – посмотрите это видео.
Она некоторое время всматривается в экран, на котором видна она сама, идущая по коридору подсобных помещений.
– На этом видео – комментирую я – вы попадаете вот в этот участок, «слепую зону», где располагается дверь в администраторскую, а на камере, которая расположена тут, вы появляетесь только через несколько минут. Я могу объяснить это тем, что вы вошли в администраторскую, убили администратора Олесю и пошли дальше.
– Да что вы! – усмехается она – как ловко и удобно вы все раскидали, лишь бы дело скорее закрыть.
– На спинке кресла ваши отпечатки пальцев...
– По коридору за эти десять двадцать - минут прошла не я одна. Мне навстречу и за мной, а также передо мной прошли еще несколько человек.
– Вы находились в администраторской дольше всех...
– Мне нужно было поговорить с Олесей по поводу выходных в определенные дни, так как у нас с мужем юбилей. Хотела взять отпуск за свой счет. Пришла к ней, сначала постучала, но мне никто не открыл. Тогда я приоткрыла дверь и увидела, что она сидит за столом, вошла в кабинет и позвала ее. Но она не обернулась и вообще ничем не дала понять, что слышит меня. Я тогда усмехнулась еще – неужели она заснула на рабочем месте. Подошла и повернула кресло к себе. Смотрю – она мертвая. Я испугалась и пробкой вылетела из кабинета, всячески стараясь показать, что ничего не случилось. Побоялась, правда, что тело ее упадет, так как оно как-то странно наклонилось, когда я повернула кресло.
– То есть вы утверждаете, что когда вошли в администраторскую, Олеся уже была мертва?
– Именно так. Вы что, всерьез думаете, что будь я убийцей, я бы стала голой рукой прикасаться к спинке ее кресла? Я, конечно, уборщица, но совсем не дура.
– Почему сразу полицию не вызвали?
– Побоялась, что меня обвинят. Вот чего боишься – то и происходит. Сейчас вы пытаетесь меня обвинить.
– Вы видели в ее руках листок с записями?
– Да, была какая-то записка, но у меня не было времени ее разглядывать.
– Конечно, я охотно верю, что вы далеко не дура, но вот в чем загвоздка, Татьяна Викторовна...
Я достаю перчатки, которые исследовали стажеры в лаборатории, те самые, из мусорки.
– Вернемся к тому дню, когда убили Германа и Эдуарда, вернее, к ночи. Смотрите, вот перчатки, в таких работает весь персонал, в том числе и вы. Эксперты выяснили, что на этих перчатках – ваши отпечатки пальцев...
– И что же здесь удивительного? Вы сами только что заметили, что в таких перчатках работает весь персонал.
– Удивительно то, что именно эти перчатки имеют ворсинки на поверхности, схожие с ворсинками тряпки, которой обмотали орудие убийства, прежде чем приложить его к голове Эдуарда. А на внутренней поверхности этих перчаток... ваши отпечатки пальцев. У них еще оторвался кончик одного пальца, и мы его тоже нашли. Вы можете как-то это объяснить?
– Послушайте, мы часто меняем эти перчатки! Они хлипкие и тонкие, быстро рвутся, ну, оторвался у меня там палец – я их и выкинула! У меня есть алиби – мой муж может подтвердить, что я пришла домой без задержек, как обычно!
– Татьяна Викторовна, ваш муж – лицо заинтересованное, я думаю, что подтвердит он все, и не только это.
– Послушайте, вы что, серьезно? И опять же, вы думаете, что если бы я была убийцей, я бы вот так выкинула бы эти перчатки где-то на территории клуба? И вообще, я знать не знала этих стриптизеров и не общалась с ними, так что этого самого Эдуарда мне незачем было убивать абсолютно. Где вы нашли эти перчатки?
– В урне под баром, той, что у бармена стоит, в большом зале.
– Мы никогда туда не выкидываем свои использованные перчатки. Только в урны в туалетах! Кто-то легко мог проследить, когда я их выкинула, подобрать и использовать!
– Но тогда с внутренней стороны были бы и отпечатки пальцев этого человека тоже. А там только ваши.
– А вы не подумали о том, что таким образом тот, кто их использовал в своих грязных целях, мог взять их, чтобы подставить меня? Я не знаю, почему там нет отпечатков пальцев убийцы, но повторюсь – я никого не убивала!
– В каких отношениях вы были с Германом Михайловым и Эдуардом Кривенко?
– Я вам уже сказала – мы с ними вообще не общались. Каждый делал свою работу – и все! И потом, что у меня может быть общего с этими пацанами? Ладно, Эдуард – он серьезный мужчина, у него семья, ребенок. А Герман?! Плейбой ходячий! Единственное увлечение – женщины!
– Вы знали о том, что ему благоволит начальство?
– А кто же этого не знал? – усмехается она – все знают, что наш уважаемый директор... с немного скошенными ориентирами, но все помалкивают.
– А вы не знаете, у Германа и Эдуарда были враги?
– Хм... Герман столько сердец разбил... Да взять хотя бы вот Людку, напарницу мою... Я ведь ее предупреждала, чтобы она с ним не связывалась, но она кроме Германа никого не видела. И даже умудрилась с ним переспать... Дура! Говорила ведь я ей – никогда он с тобой не будет, ему свобода нужна, а ты так – поразвлечься, на одну ночь. Найди парня по себе! Но она разве послушала! Побежала к нему, как собачонка, а потом рыдала по углам. Чего было рыдать, когда ты сама предложила ему лечь под него! Еще и по гадалкам пошла, малолетка!
– Подождите... подождите... Что? Вы сейчас сказали, что Людмила сама предложила Герману... встречу?
– Ну да... Она считала, что в этом нет ничего такого! Ну гордость-то какая-то должна быть?! А потом рыдальня по туалетам на работе, когда он с очередной...
– Татьяна, скажите, в то утро, когда стриптизеров убили... Вы вместе пошли домой?
– Да, дошли до перекрестка, она пошла к себе, я – к себе.
Я задумываюсь... Зачем Дорохова лгала мне, что была безразлична к Герману – был только секс, и не более того. По словам Татьяны, она Германа любила и страдала, но Татьяне лгать незачем. А зачем лгать Людмиле?
– Вы знаете, через некоторое время после их единственной встречи она в подсобке, где мы, уборщицы, оставляем свои вещи и иногда пьем чай, плакала, очень сильно. Когда я спросила у нее, что случилось, она сквозь рыдания стала повторять одно и то же – ненавижу его...
– Вероятно, это касалось Германа? Но вы не спросили у нее, к кому это относится и почему она ненавидит этого человека?
– Нет, я не спрашивала, но утешала ее. Она еще молоденькая, эмоциональная, мало ли. Конечно, я догадалась, что это касается Германа, кого же еще. Он был для нее всем, и она буквально с ума по нему сходила.
Я отдаю ей пропуск, а потом говорю:
– Вам нельзя покидать город. Пока вы еще у нас на подозрении.
– Я поняла – она встает – услышьте меня... Мне незачем было убивать Эдуарда, и уж тем более, Олесю. У нас с ней были неплохие отношения.
Она уходит, а я остаюсь наедине со своими мыслями. Где искать убийцу? Действительно ли Клим прав, утверждая, что Глафиру Прокопьевну тоже, можно сказать, повесили? Почему Людмила, которая так страстно любила Германа, говорила о своей ненависти к нему?
Людмила сирота... Живет в квартирке, которую ей дали от государства, в двухэтажном, полублагоустроенном доме.
– Даня, послушай – я звоню эксперту – пробей осторожно звонки Людмилы Дороховой, уборщицы. И еще – на записке, которую написала Олеся, есть еще чьи-то отпечатки пальцев?
– Отпечатков пальцев нет, а по звонкам и сообщениям с телефона Дороховой я сейчас все выясню.
– Жду...
Не знаю, правильным ли путем я иду, но мне кажется подозрительным расхождение в показаниях у самой Дороховой и ее напарницы, Татьяны. Дорохова утверждала, что от Германа ей ничего не было нужно, но при этом использовала приворот, Татьяна же сказала, что она очень сильно его любила. К чему эта ложь?
– Марго? – звонок Дани вырывает меня из задумчивости – послушай, эта Дорохова – ненормальная. Она по сто раз на дню звонила Герману. Он сначала отвечал ей, буквально на пару минут разговор, а потом, видимо, его это достало, и он сменил номер.
Будет ли женщина, которой от мужчины нужен только лишь секс, звонить ему по сто раз на дню?
– А еще есть что-то интересное?
– Обычные звонки друзьям, и несколько звонков в районную поликлинику, по прописке.
Кидаю взгляд на часы – поликлиника уже наверняка закрыта. Придется завтра с утра выяснить, что у них забыла Дорохова. Может быть, у нее были проблемы со здоровьем, и она обратилась к Герману за помощью, он ей отказал, потому она и плакала, сквозь слезы говоря о ненависти к нему?
– Даня, а у нее есть Госуслуги? Можно отследить, зачем она звонила в поликлинику? Они же ставят там отметки...
– Нет, она не пользовалась Госуслугами, всегда звонила в колл – центр.
– Ладно, спасибо, придется завтра с утра проехать до них. Скажи, вы закончили с отпечатками пальцев из квартиры Устиновой?
– Стажерам осталось совсем немного. Думаю, больше ничего не найдем, было только одно пересечение с фигурантами – с Ираидой Михайловой.
Дома мне покоя не дает эта информация о Людмиле Дороховой. Что-то тут нечисто, в этом во всем... Ладно, самое главное завтра – узнать в поликлинике, почему к ним обращалась Дорохова, а там видно будет, ценная ли это информация или нет.
Утром я, предупредив Диану на всякий случай – вдруг зачем-то понадоблюсь шефу – отправляюсь в поликлинику. Серое неприметное здание, запах лекарств внутри, снующие туда-сюда озабоченные сотрудники в белых халатах. В окошечко регистратуры показываю «корочку» и прошу посмотреть информацию по Дороховой. Сотрудница несколько минут внимательно рассматривает что-то в компьютере, а потом просит меня пройти в тридцатый кабинет к врачу.
На двери кабинета висит табличка «Гинеколог». Кажется, что-то начинает проясняться, хотя впрочем, я догадывалась об этом, просто не думала, что это может быть настолько примитивным.
Уставшая уже с утра врач в белом халате и шапочке, не поднимая глаз от бумаг, которые заполняет, спрашивает меня:
– На что жалуетесь?
Показываю удостоверение и ей, и говорю:
– Мне нужна информация по одной вашей пациентке. Людмила Евгеньевна Дорохова.
Она снимает очки.
– Вы же знаете, что мы не имеем права...
Молча протягиваю ей постановление. Она стучит по клавишам компьютера и говорит:
– Все очень банально – девушка приходила подтвердить беременность.
– И она подтвердилась?
– Да.
– Скажите, она была как-то огорчена или расстроена?
– Нет, наоборот, в этот первый раз она была очень довольна, когда поняла, что ее подозрения оправдались.
– Вы говорите про первый раз... То есть потом все было по-другому? Вы спрашивали ее про отца ребенка?
– Да, когда она пришла второй раз, она была очень грустна, даже заплакана, и тогда она сказала, что хочет сделать аборт, мол, отец ребенка не желает, чтобы он родился, а без него... без него ребенок ей не нужен.
– И что сделали вы?
– Знаете, мы ведь обязаны предотвращать принятие таких... скоропалительных решений... Я отправила ее домой, успокоиться и подумать, сказала, что обязана устроить ей прием у психолога... Она согласилась, и мы договорились, когда она придет в следующий раз. Когда она пришла, с ней поговорил психолог, и Людмила решила оставить малыша.
– То есть она отказалась от аборта и встала на учет?
– На учет она еще не встала, но думаю, что сделает это в ближайшее время. Да, знаете... У нас такое не так часто бывает, но все же... В свой первый прием, когда подтвердилась ее беременность, она попросила у меня справку с печатью, хоть какой, произвольной формы. Попросила указать там свои данные, подтвердить беременность и указать срок. Сказала, что это для отца ребенка.
Да уж! Герману, по-моему, было абсолютно все равно, есть эта справка или нет... Он бы ни за что не поддержал идею отцовства – пока он был для этого не создан.
– А когда был последний прием?
Она называет мне дату, и я убеждаюсь, что последний прием был до смерти самого Германа. Интересно, чего она так передумала-то? Надеялась все-таки уломать его?
Прощаюсь с врачом, забираю документы, которые она мне распечатала, выхожу на улицу и глубоко вдыхаю по-летнему жаркий воздух. Терпеть не могу запах, царящий в этих поликлиниках.
Итак, что мы имеем... Беременность Людмилы Дороховой, убийство Германа и огромную любовь, которую та испытывала к этому мачо... Может быть, Людмила возвращалась в то утро в клуб? Как это проверить? И зачем ей надо было туда вернуться?
Мои мысли опять прерываются звонком. Странно, Татьяна, напарница Дороховой. Что ей нужно?
– Маргарита Николаевна – говорит она – я тут вспомнила кое-что. Не знаю, будет ли это важно для вас...
– Давайте я определю степень важности того, что вы вспомнили...
– Да, так вот... В то утро, когда убили Германа и Эдуарда, мы только собрались уходить и предупредили об этом стриптизеров, Эдуард крикнул нам с Людой, чтобы мы не закрывали на ключ служебную дверь. Мол, он тоже через несколько минут уходить собирается...
– То есть Людмила тоже это слышала?
– Конечно, ведь мы вместе пошли.
– Спасибо вам, Татьяна, это действительно ценная информация.
Не успеваю я положить телефон и завести машину, как раздается звонок от Дани.
– Маргарита, Людмила Дорохова в утро убийства Германа и Эдуарда вызывала такси на свой адрес. Я уточнил маршрут у оператора – от ее дома до клуба «Танцы-шманцы». Но телефон при этом оставался в соте ее дома. То есть если она и уехала, то без него.
– Она что, специально его оставила?
– Не думаю, скорее, кинула сумку куда-нибудь там, приняла звонок от такси, бросила телефон на стол и поехала.
– Слушай... Даня! У меня возникла великолепная мысль! Отправляй к Дороховой оперативников! У нее сегодня выходной, она должна быть дома.
– Судя по сигналу сотового, она там, если опять куда-нибудь без него не стартанула.
Я наконец отъезжаю от поликлиники и еду в сторону комитета.
Все проще некуда – улики у нас только косвенные, но можно попробовать вытянуть из нее признание. Сейчас, когда в результате беременности у нее шалят гормоны, это будет достаточно просто сделать. Или я ошибаюсь?
– Марго! – это опять Даня – ты едешь в комитет? Разворачивай. Я сейчас скину тебе адрес юриста. За несколько дней до убийства Германа и Эдуарда Людмила Дорохова встречалась с ним. Приходила на консультацию.
– Давай – говорю я – позвони ему, пока я буду ехать.
– Я уже позвонил! Он не стал спорить и сказал, что ждет тебя, я скину тебе сейчас скрин оплаты, она платила ему картой банковской.
Получаю скрин и не верю своим глазам – вот это сумма! Или прожженный пройдоха этот юрист, и грамотно развел девчонку, или... Консультации стоят в разы дешевле вообще-то...
Полный лысоватый мужчина приглашает меня присесть, всматривается в мою «корочку» и говорит, жуя губами:
– Знаете, вообще-то мы без постановления не имеем права...
– Но вы же знаете, что буквально несколько минут – и оно у меня будет – улыбаюсь я – просто мы с вами потеряем время, пока я попрошу оперативников привезти его сюда. А время, как известно – деньги, не правда ли?
Он недовольно и хмуро смотрит на меня, потом машет рукой, мол, задавайте ваши вопросы.
Я спрашиваю его о Людмиле Дороховой и о цели ее визита к нему.
– Вы знаете, она описала свою ситуацию и спросила, на что может рассчитывать... Я постарался грамотно объяснить ей, что необходимо сделать тест ДНК, через суд добиться признания отцовства и тогда отец ее ребенка будет платить алименты. Она обмолвилась, что он хорошо зарабатывает.
– Хорошо, допустим... Но эта информация на пять копеек, а взяли вы с нее...
Показываю ему скрин оплаты, вижу, что он конфузится, понимает, чем ему может грозить подобное и, осознав, что все равно придется все мне объяснить, начинает говорить.
... – Зачем меня опять привезли сюда? Я ведь все рассказала? – Людмила Дорохова смотрит на меня невинными глазами, а я вдруг замечаю, что они у нее абсолютно холодные, без каких-либо признаков эмоций.
– Послушайте вот это – говорю я и включаю ей на ноутбуке запись с камеры видеонаблюдения в кабинете юриста.
Она внимательно слушает, а потом опускает голову. На меня не смотрит, но я чувствую, что она понимает – рассказать придется все.
– Люда – мягко говорю я ей – вы ведь в то утро... Вернулись назад в клуб, чтобы убить Германа, верно?
Окончание здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
Все текстовые (и не только), материалы, являются собственностью владельца канала «Муза на Парнасе. Интересные истории». Копирование и распространение материалов, а также любое их использование без разрешения автора запрещено. Также запрещено и коммерческое использование данных материалов. Авторские права на все произведения подтверждены платформой проза.ру.