Иногда извилистые дороги путешествий заводят в места, что лежат вдали от нахоженных туристических троп и приводят к таким точкам на карте, где тихо дремлют, доживая свой век почти забытые отголоски ушедших столетий. Состояние таких объектов, хоть зачастую и имеющих статус «культурного наследия», оставляет желать лучшего - к ним не добралась и, скорее всего никогда не доберется, ни рука реставрации, ни рука коммерции с ее инфраструктурой. Но эхо истории и с ней связанных судеб еще звучат вокруг таких мест, находя отклик в выпавшим из основного потока случайном туристе.
Прозвучало такое эхо и в нашем недельном путешествии по Рязанской области, позвав взглянуть на не совсем характерный для этой полосы объект с флером легенд и историй дней давно минувших. Шутка ли, почти разрушенный минарет, да еще и затерявшийся в зарослях Рязанской глуши?
Хотя глушью поселок Дивово можно назвать весьма условно. Конный завод, точнее даже ВНИИ коневодства, задает жизнь небольшому поселку Рыбновского района Рязанской области. Есть в нем и четырех и даже пятиэтажные дома
Да и сам институт вполне себе действует, выгуливая на манежах и ипподромах ухоженных лошадок
В 18 веке здесь располагалось село известное как Нагорное Городище, хотя встречаются названия и просто Городище, потом Дивово Городище и впоследствии просто Дивово, по фамилии владельцев земель – дворян Дивовых. О личности одного из представителей фамилии – Николае Андриановиче Дивове я немного рассказывал в предыдущей статье о железнодорожной станции его же имени – Станция Дивово. История одного вокзала. И от этой станции, расположенной в поселке Старолетово, мы и отправились под конец дня в одноименный поселок.
Информация о полуразрушенном минарете, затерявшемся где-то среди бурьяна в небольшом поселке, попалась мне случайно, когда еще только готовился к путешествию дома. Подробной информации как «половчее» добраться до искомого объекта мне тогда найти не удалось и потому было решено определится с дорогой на месте. На деле же найти остатки весьма необычной архитектуры получилось достаточно просто. Навигатор можно сориентировать по следующим координатам: 54.793615, 39.429115, а далее по дороге, как отметил на карте:
Синим цветом выделил участок который не доставит хлопот на автомобиле, под красным пунктиром грунтовая дорога не самого лучшего качества. Но, напомню, во время нашей поездки стоял август, и дорога была сухой, посему при аккуратной рулежке вполне проезжаема, в сырую погоду ситуация поменяется
Неспешно переваливаясь по ухабам, наш Форд выбрался на небольшую скошенную поляну, где и был запаркован, тут же утонув в зарослях бурьяна.
Место «парковки» отметил крестиком на карте. Ну, а от него пешком по тропке до минарета, не потеряетесь. Да и сама башня уже просвечивает выщербленными кирпичными стенами сквозь зелень наступающей природы
Тропка плавно уводит в гору и в прорехе зеленого шатра видно, как в августовском небе гордо плывет серп изогнутого полумесяца
Сотня метров и столбик некогда ажурной башни показывается во всем былом величии, уставившись скелетом маковки в небо.
Да, нечасто встретишь такие строения в российской глубинке. И совершенно неудивительно, что всевозможные тайны и легенды тугой спиралью оплетают минарет. Тем более что к религии он никогда не имел никакого отношения.
Как я уже говорил, ранее эти земли принадлежали дворянскому роду Дивовых, и на этом месте размещалось одно из их имений. Но наивысшего рассвета бывшая дворянская усадьба достигла при Николае Андриановиче Дивове – участнике Отечественной войны 1812 года, генерал-майоре, действительном статском советнике, именитом коннозаводчике.
С его именем и связано множество легенд, кои и по сей день блуждают вокруг разрушенных останков некогда богатого и процветающего поместья. Но не все на поверку оказывается вымыслом. Третий сын Дивовых, Николай Андрианович, родился в Стокгольме в конце 18 века, а в 1801 году, вместе с родителями жил в Париже, на Елисейских полях. Его матушка Елизавета Петровна была дружна с Жозефиной Богарне, супругой консула Наполеона. По воспоминаниям друга семьи Дивовых М.Д. Бутурлина, однажды во время завтрака в столь высшем обществе к столу вышел сам Наполеон. Будущий император заметил маленького Николая Андриановича и спросил, понравился ли тому только прошедший смотр войск. И нет ли у него желания вступить в ряды этого войска? На что, Николенька с достоинством ответил: «Смотр очень мне понравился, но я русский и желаю служить только моему отечеству". "Очень хорошо и правильно ты мыслишь, - отвечал Наполеон, поцеловав в голову юного патриота, - таковым всегда оставайся».
Через десять с небольшим лет, уже выдержав экзамен при Артиллерийском Ученом Комитете, произведенный в прапорщики лейб-гвардии артиллерийской бригады и зачисленный в роту Е.И.В. Великого Князя Михаила Павловича Николенька на деле доказал верность своим словам обстреливая город, где прошло его детство, из пушек. На батарею Дивова прибыл сам император Александр I для встречи с французским парламентером. И Николай Андрианович с гордостью наблюдал, как француз, на требования русского императора, смиренно поклонился: «Повеления победителя будут исполнены». В конце марта 1814 русские войска вошли в Париж
После геройских подвигов во славу Отечества карьера Н.А. Дивова идет вверх, военную службу он оставит в 1822 году уже в чине полковника и должности командира 1-й батарейной роты. На следующий год начнется служба государственная. Дивов будет назначен вице губернатором Санкт-Петербургской губернии, а далее смотрителем конюшен при дворе Великого князя Михаила Павловича. Наверное, так бы и продолжался блестящий взлет Дивова, устремляясь вертикально вверх, но тут, некстати, всплыли «грешки молодости». Еще в 1814 году старший брат Николая, Петр Андрианович вступил в петербургскую ложу «Соединенных друзей», а в 1815 году к ней присоединился и вернувшийся в Россию с ратных подвигов Николай. И масонские таинства так захороводили младшего Дивова, что в 1816 он, вместе с князем С.Г. Волконским, основал новую ложу - «Трех добродетелей». И каких только фамилий не значилось в членах общества: Трубецкой, Муравьев, Шаховский, Пестель – весь цвет событий 1825 года. Понято, что Николай I, по понятным причинам как огня боявшийся всяческих «лож» и обществ, к Дивову испытывал не самые лучшие чувства. Хотя сведений об участии Николая Андриановича, а также и его брата в восстании нет, в 1830 году Дивов со службы был уволен. И более того, при упоминании о его возврате царь изволил сильно ругаться: «Кто? Дивов? Никогда. Пока я жив, Дивов служить не будет».
Он и не служил, вернувшись в строй уже при следующем правителе. После увольнения Дивов полностью отдался благоустройству своих поместий.
Проводя зиму в Москве и Петербурге на летний период Николай Андрианович с семьей уезжал в имение Зенино под Москвой. Но любимой все же стала усадьба в Городищах, ныне Дивово. Всю усадебную крестьянскую землю Дивов включил в состав господских полей, перевел крестьян на барщину, отменил телесные наказания, готов был помочь и зерном, и деньгами, но при этом за дисциплиной следил строго – за мелкие проступки можно отделаться работой, а за более серьезные нарушения угодить в солдаты без очереди или отправится на поселение в Сибирь.
Параллельно управлению идет строительство нового господского дома. Старый, состоящий всего из четырех комнат, остается в стороне, а на холме, в центре старого парка, где мы собственно сейчас и находимся, вырастает новый, каменный, двухэтажный дом с мезонином. От дома лучами расходились аллеи парка, где так приятно было прогуливаться в тени лип и берез, слушать как поскрипывают ветками кряжистые дубы, да сладковато пахнет соснами.
В сети можно найти старые фото усадьбы, пусть и не лучшего качества.
Но откуда же взялся минарет? По одной из широко распространенных легенд ажурный конус с мусульманским полумесяцем примкнул к углу господского дома после того как Дивов привез из военного похода пленную красавицу-турчанку. Для возлюбленной и была построена башня, как напоминание о родине. Чтоб не так грустно было, наверное, в Рязанской глуши. Но, не ответив удалому кавалеру взаимностью и все пребывая в тоске по теплым краям пленница сиганула с минарета вниз…
Так, стоп. Где-то я уже подобную историю слышал. Ну, да, как же, как же, башня Сююмбике в Казани – там тоже красавица шагнула в объятья краткого полета от тоски и безысходности
Вот ведь эти восточные женщины, хлебом не корми, дай только откуда-нибудь сигануть. Привезет с ратных подвигов такую прекрасную полонянку какой-нибудь молодец с ликом бледным, да взором горящим, весь в мечтах и томлениях - жить мол будем да поживать с красой ненаглядной. А краса уже присматривает, куда бы забраться повыше и, не находя ничего подходящего в округе, начинает у пребывающего в любви кавалера канючить: сваргань мне мол башенку, а то мол грусть-тоска заедает, я бы дескать с нее в родную сторону смотрела. Ну а дальше сами знаете…
Естественно это не более чем легенда с флером романтики. На деле же возвращаясь из Италии домой, в силу тогдашней политической обстановки, путь Дивова лежал через Константинополь, где он и был очарован красотой и изяществом тонких мечетей. Находясь в архитектурном восторге Николай Андрианович решает непременно обзавестись такой же башней и у себя в имении. Что и было сделано.
И, к слову, супруга Дивова, Зинаида Сергеевна
сопровождала мужа во всех заграничных поездках. Семья была крепкая и в браке появилось трое детей, и вряд ли Зинаида Сергеевна одобрила бы появление в доме пленной турчанки, хоть бы и красивой.
А возвращаясь к нашим реалиям: остатки некогда красивой башни – все, что осталось на сегодняшний день от некогда процветающего поместья
Говорят, что в зарослях бурьяна можно найти остатки фундамента барского дома. Но, на наш визит оные заросли настолько заполонили округу, что искать в них что-либо мы посчитали нецелесообразным. Да, сама башня конечно производит впечатление, хотя и видно, что без должного ухода и ее в скором времени ждет судьба навсегда утраченной усадьбы.
Выщербленные витые карнизы, остатки болтающейся винтовой лестницы, да ободок металлических штырей, некогда поддерживающих опоясывающий башню балкон – все что осталось от былой красоты.
А ведь какой с нее был вид – наверняка округу было видно далеко, и хозяин усадьбы начинал свой день обозревая окрестности. Особняк Дивова закончил свою историю в начале 1940-х, когда был разобран местными жителями. Сейчас о доме напоминают лишь остатки минарета, да непомерно заросший парк, деревья которого еще помнят эхо лучшей жизни, а в их тенях еще бродят отголоски тайн
Бок о бок с легендой о пленнице идет и легенда о Вороне – любимом хозяйском коне. Редкостной красоты Ворон был куплен у знаменитого графа А.Ф. Орлова никогда не продававшего своих племенных жеребцов, но для Дивова сделавшего исключение. Ворон несомненно стал гордостью обширной конюшни. Но, когда вышеуказанная турчанка сделала с башни свой роковой шаг, хозяин повелел заложить Ворона и послать его за опытным врачом в Рязань. Конь неблизкий путь в оба конца отмахал, доктора доставил, но едва его выпрягли, пал бездыханным. У этой легенды есть несколько версий, так по одной из них плохо стало с одним из домашних Дивова, но финал у всех один – любимый хозяйский жеребец погиб. Ворона похоронили с честью и говорят даже с золотыми подковами, на месте последнего пристанища был установлен камень из розового гранита. И камень по сей день находится в Дивове. На его поиски мы и отправились от минарета.
Выбравшись из зарослей, оставили машину около ипподрома
Сейчас на Яндекс картах на месте камня появился соответствующий значок, нам же найти искомый объект любезно помогла сотрудница конезавода, немало удивившаяся визиту туристов к не очень-то популярным диковинам. Для удобства маршрут отметил на карте
Нужно сказать, что еще в 1850 году Дивов, поддавшись модному тогда в определенных кругах увлечению, активно занялся коневодством. Любовь к лошадям, а также основы их содержаний были известны ему еще по государевой службе шталмейстером (смотритель конюшен). А посетив имение генерал-майора А.А. Болдарева, владельца одного из лучших Рязанских конезаводов, Дивов взялся за дело. На время даже было приостановлено строительство господского дома. Зато как грибы после дождя вырастали здания конюшен, вплотную примыкавших к дому, чтобы хозяин мог пройти к лошадям прямо из своего кабинета. Появились и хозяйственные постройки – слесарные мастерские, хлебные и угольные хранилища.
В своем поместье Николай Андрианович держал элитных жеребцов, отбирая только лучших представителей породы. Цены, уплаченные за лошадей, были баснословными. Так, например, за восьмимесячного Внука было заплачено 2500 серебром, что было невероятным для цен России того времени. Появилась в стойле и серая орловская рысачка Казарка, известная по картине Н.Е. Сверчкова
Итак, из своих комнат Николай Андрианович вступал в царство лошадей, породы, денников и стойл, выводных манежей, уютного ржанья и теплого запаха сена, отдаваясь своему увлечению со всей страстью. В просторных помещениях поддерживалась специальная температура, был сделан специальный теплый манеж, в «апартаменты» каждой лошади проведена вода. Конюх открывал кран, и породистая особа всегда имела доступ к свежей воде. Посредством другого крана излишки воды сливались.
Часть этой истории рассказала нам наша пожелавшая остаться неизвестной провожатая, еще помнящая эти стены действующими. Естественно в советский период. Но шагая за ней к месту последнего пристанища Ворона трудно было представить былое величие дворянских конюшен.
Все тот же бурьян, властно прибирая к рукам наполовину брошенное хозяйство, заглядывает в арочные окна некогда просторных и по-своему комфортных стойл
Крапива и заросли верно скрывают остатки славившегося конезавода и лишь по размерам обрушившихся стен еще можно представить какой размах имело увлечение бывшего участника Отечественной войны
Узкая тропка выводит к скошенному пятачку на котором и находится молчаливый свидетель одной из историй усадьбы
Своеобразную ограду установили конечно позже. Позолота, которой была сделана надпись, давно облетела, но текст подновляется и вполне читаем. Обкашивается камень сотрудниками завода, как дань и уважение корням. Даты на памятнике обозначают годы службы коня, а не срок жизни
Здесь наша провожатая закончила рассказ, разволновавший и ее саму, смахнула набежавшую ностальгией слезу, махнула рукой на более-менее сохранившееся здание: мол, вон там коммерсанты пытались что-то делать, но сейчас и там разруха, и отбыла восвояси.
Мы же дошли до указанных конюшен. Да, относительно остальных, здание еще крепкое
Но внутри уже пустота и запустение...
В конце 19 века спрос на дорогих каретных лошадей сильно упал, завод стал терпеть убытки. Позже Дивов продал всех лошадей тому же графу Орлову, а сам переквалифицировался на коней-тяжеловозов. Часть конюшен сдавал в аренду, но со смертью Дивова все хозяйство пришло в окончательный упадок. После революции завод был передан колхозу.
Сейчас, словно продолжая дело, начатое Дивовым, на территории одноименного поселка действует Всероссийский научно-исследовательский институт коневодства и лошадки все еще разгуливают по манежам, хотя масштаб уже не тот.
Среди зарослей бывшего усадебного парка высятся остатки минарета, завлекая эхом легенд и историй случайного и редкого туриста
И турист иногда откликается этому эху в голосе которого до сих пор слышится имя участника первой Отечественной войны 1812 года, генерал-майора, действительного статского советника - Николая Андриановича Дивова.
За сим раскланиваюсь, всем ровных дорог и самых ярких впечатлений. Умейте слушать и эхо истории обязательно выведет извилистый маршрут вашего путешествия к удивительным точкам на карте.