Регина пришла в себя. Ее глаза были все еще закрыты, но она уже видела очертания комнаты. Пока не могла сказать, где находится, в какой квартире или доме, сегодня или вчера, а может, в далеком будущем. Она как будто плавала в неопределенности, как в барабане стиральной машины или в маточных водах – такой себе эмбрион, подключенный к материнской системе жизнеобеспечения и еще не отделившийся от нее. И вдруг Регина поняла: это произошло.
Понимание пришло мгновенно. Оно пронзило ее остротой скользнувшей, а может быть, поскользнувшейся, сорвавшейся с цепи и обезумевшей мысли: это произошло. Маточный барабан затрепетал, напрягся и лопнул от безвозвратности случившегося. Он навсегда перестал быть прежним. Это произошло. Она никогда раньше в жизни ни в чем не была так уверена. Ничего больше нельзя было сделать. Точно так же, как нельзя было остановить процесс пробуждения и восстановления чувств.
Издалека доносился равномерный шум, скользили ноги в мягких тапочках, горстью рассыпались выкладываемые в металлическую емкость инструменты. Откуда-то справа доносились голоса двух женщин. Одна шептала быстро и невнятно. Судя по всему, она плакала. Другая ее утешала.
Регина никогда в жизни такого не слышала. Женщина плакала. Так плачут от большого горя, когда очень больно, когда ничего нельзя вернуть, когда уже поздно, когда наедине с самой собой. Регина не открывала глаза. Она боялась увидеть то, что ее окружало.
«Нет, нет, этого не может быть», — думала Регина. Неожиданно для самой себя она почувствовала, как что-то в ней расслабилось и оборвалось. И она уже больше ничего не контролировала. Ее разрывало изнутри на части, беззвучно и безжалостно. Что-то лилось у нее из глаз, из носа, она задыхалась, спазмы разрывали ее беспомощное распластанное тело.
«Где? Где я?» — хотелось закричать Регине, но она прекрасно понимала, что это бесполезно. Все уже случилось. И это было именно то, чего она хотела.
У выхода ее ждал Эшли. Он был чем-то недоволен, но старался держать себя в руках. —
Где-ты так долго пропадала? Я же просил тебя позвонить. – Он с неудовольствием посмотрел на часы. – Ты же сказала, что все займет всего два часа.
Регина села в машину и слабым движением потянула на себя дверь.
– Я, пока тебя ждал, прогулялся по старому городу. Помнишь, мы с тобой мечтали отправиться в путешествие в Тибет? Заодно решил прикупить тебе книгу рецептов. У нее очень хорошие отзывы.
Эшли положил на колени Регины две книги: путеводитель по Тибету и большую семейную поваренную книгу. Он явно был доволен собой.
Обложка поваренной книги была выполнена в пестрых веселых цветах. Под названием были изображены три полароидные фотографии, прищепленные на бельевой веревке. На центральной — изображение девочки лет двух. Розовое платьице, ленты на гладких светлых волосах завязаны в бантики . Перед девочкой — стакан с молоком, у рта — деревянная ложка то ли в молоке, то ли в сметане.
«Именно такая – со светлыми тонкими волосами и в розовом платьице. Я бы ее так любила, — подумала Регина. — Больше всего на свете. Я бы ее причесывала. И заплетала ей косички. Гладила бы ее крошечные ножки, размером в пол-ладони и прикладывала бы их себе к щекам, ко лбу и к носу – топ, топ, как если бы ставила себе волшебные печати, дула бы в них губами». Регина вытянула губы и незаметно для самой себя выдохнула: «Тпруу».
– Что? – спросил Эшли.
– Нет, ничего, – успокоила его Регина. – Так, просто подумалось.
Машина набирала скорость на автобане. За окном проплывали деревья и поля. Регина держала в руках большую семейную поваренную книгу и не могла оторвать взгляд от девочки в розовом платьице. Она не могла избавиться от чувства, что это очень странный подарок. И как можно было из всех больших семейных поваренных книг, которые выпускает книжная индустрия, выбрать именно эту, с этой девочкой, не просто девочкой, а фотографией живой девочки, которая могла бы быть еще четыре часа назад, но ее больше никогда не будет. А большая семейная поваренная книга останется, и Регине придется на нее смотреть, каждый день и каждый раз вспоминать обстоятельства, при которых она получила эту книгу в подарок.
Машина неслась по автобану, зеленые поля сменялись желтыми, луга — лесопосадками. С движением вперед настроение Эшли улучшалось. Черты его лица разглаживались, глаза светлели. Регина тоже решила не поддаваться унынию. Ведь это всего лишь гормоны. А гормоны, как известно, только и делают, что сводят с ума.
Дома Эшли открыл бутылку красного вина. Это вино он держал для особых случаев. Потом стал возиться со стереоустановкой, настраивая блутуз на станцию «Тидаль». В последнее время о у него там что-то барахлило, и станция, несмотря на купленный абонемент, постоянно обрывала связь. Тихая музыка заструилась и вдруг оборвалась. Эшли чертыхнулся и вновь завозился с кнопками. Гормоны делали свое дело.
В какой-то момент Регине показалось, что она больше не выдержит, вся эта бессмысленность, вся эта пустота. Поднялась в ванную комнату и включила воду, чтобы отгородиться от мира.
Из гостиной струился нежный джаз. Эшли с полузакрытыми глазами расположился на мягком диване, медленно потягивая красное вино, смакуя каждый глоток. Он время от времени поеживался от тягучей неги.
Наверху на крышке туалета сидела Регина. Горячая вода била из крана, поднимался пар. Регина открывала рот, как рыба, и не могла извлечь из глотки ни звука. Пустота затягивала ее как в воронку, и Регина падала все глубже и глубже. И не могла остановиться.
Время шло. День начинался и заканчивался. Одинаковое солнце всходило и заходило. Эшли больше не имел значения. Регина каждое мгновение искала то, что потеряла. И нигде не могла найти. Заглядывала в лица людей. Забывалась. Сидела до темноты, запивала пустоту вином, курила сигареты одну за другой, обхватывала себя руками, как бы кутаясь в саму себя, как в последнее пристанище для тех, у кого на глазах разваливается вся жизнь, так заботливо выстроенная годами – часть за частью, деталь за деталью.
В один из таких дней Регина обнаружила, что если вот так обнимать себя руками крест накрест, раскачиваться из стороны в сторону – равномерно и всегда в одном и том же темпе, а потом на выдохе с закрытым ртом издавать звук «м-м-м-м», то это помогает.
Эшли, переселившийся в гостиную, кричал по ночам. Регина гудела «м-м-м». Дом оживал. Он наполнялся звуками. И в этих звуках чудилось даже какое-то будущее.
Однажды ночью Регина приняла решение. Она спустилась в гостиную к Эшли. Разделась и скользнула к нему под одеяло. Она любила мужа как никогда – страстно, неистово, дико. Кричала вместе с ним, и в этом крике соединялись боль и надежда, отчаяние и желание жить. Регина наконец поняла, где найти то, что она искала.
И когда она найдет, тогда никто никогда у нее не отнимет то, что она потеряла.
Автор: Лена Барски
Об авторе
Родилась в 1975 году на Востоке Украины. В 12 лет поступила в специальную музыкальную школу в Киеве на факультет фортепиано. Закончила Киевскую консерваторию по специальности, - Теория и история музыки и одновременно факультет английского языка и литературы Лингвистического Университета. Кандидат искусствоведения. С 2004 года живет и работает в Германии.
Литературное агентство Флобериум проводило экспертизу ее текстов.