На долю секунду я подумала, что меня в самом деле выгоняют из палаты за то, что Славик стащил подушки со всех соседних кроватей, но потом оказалось, что меня просто переселяют в vip-палату.
Похоже, Смертину так сильно нравится быть главным, что в этом удовольствии он не отказал себе даже в больнице, решив, где мне нужно лежать.
Но, стоит отдать ему должное, лежать на кровати, которую можно настроить под себя парой кнопочек, одно удовольствие. И подушек мне дадут столько, сколько я захочу. А уж о том, что у меня здесь личная ванная комната, в той палате я даже мечтать не могла.
Поспать у меня особо не получилось. Из-за боли в ребрах, при которой расслабляться-то страшно. Думаешь, любой вдох, при котором существует риск вобрать чуть больше воздуха, доломает мои ребра до конца. И трещины стану полноценными переломами.
Глянув на часы, я примерно прикинула, что Федосеев уже должен был забрать Стёпку. Поэтому позвонила сыну по видеосвязи:
— Привет, Стёп, — улыбалась я сыну, который выглядел встревоженным. Всё-таки, отец не смог ему нормально всё объяснить.
— Мам! Папа сказал, что ты под машину попала! Ты чё, серьёзно? Ты ходить сможешь?
— Стёп, — вздохнула я, но улыбку на лице сохранила. — Со мной всё хорошо. Просто немного ушибла руку и бок. Вот, видишь? — пришлось показать сыну руку в гематомах. Если говорить ребенку правду, то не только словами. И желательно, не всю. — Даже не сломала её. Просто был сильный удар.
— Ну, ты, мам, даёшь! — облегченно выдохнул сын и поскреб пальцами затылок. — И когда ты теперь домой?
— Завтра. Я бы и сегодня уже сбежала, но у них тут в больнице такой порядок — им нужно убедиться, что со мной точно всё в порядке. Плюс, анализы всякие, уколы, — поморщилась я комично и тут же постаралась перевести тему. — А ты учебники дома на завтра взял?
— Да, мы с папой сразу после школы зашли домой. Всё взяли.
— Молодцы, — кивнула я.
— Ты точно будешь ходить, мам?
— Стёп… — цокнула я и, стиснув зубы, чтобы не выдать боль в ребрах, поднялась с постели и прошлась демонстративно по палате, снимая на камеру, где я сегодня буду ночевать. — Видишь? Хожу. Могу пробежаться, если хочешь.
— Нет, — хохотнул сын. — Получается, завтра мне у папы ночевать не надо?
— Не надо. Если ты, конечно, сам не хочешь.
— Не хочу. У папы прикольно, но я домой хочу.
— Ладно, — улыбнулась я сыну, пока не спеша ложиться. Потому что снова будет чертовски больно. Лучше за стену подержусь несколько минут. — Тогда увидимся завтра дома. Я напишу тебе, когда домой приеду.
— Ладно.
— Не забудь сделать уроки.
— Понял, — чуть закатил глаза Стёпка.
— И, когда будешь переходить дорогу, смотри всегда на дорогу, а не в телефон. Не будь, как мама.
— Я и так не смотрю в телефон, когда через дорогу перехожу.
— Ну, хоть ты у меня умный.
— Ага.
— Ну, ладно, Стёп. Спокойной ночи. До завтра.
— Пока, мам.
Едва экран успел погаснуть, как я схватилась за бок и начала поверхностно дышать. Сделать вдох поглубже — аду подобно. Врач сказал, что минимум ещё три дня у меня будут болеть ребра, а потом станет легче, и приспособлюсь двигаться и дышать с учетом травмы.
Наконец, я смогла устроиться в постели. Залезла в рабочий чат, и мои брови выползли за пределы лба.
Чат буквально взорвался от новости, что меня переехало грузовиком и расчленило выхлопной трубой. И смех, и грех.
Ещё одна новость — уволили девочек из логистики. Не скажу, что я была от них в восторге. За их высокомерие и любовь перемыть всем косточки их недолюбливал, наверное, весь офис. Но странно, что Смертин уволил их именно сегодня и сразу обеих. Под горячую руку попали?
Долистать бурные обсуждения относительно моей целостности, оставшейся под грузовиком, я не успела. Звонила Ира, мы вместе работаем.
— Слава Богу, живая! — выдохнула она шумно, едва я ответила на звонок. — Смотрю, ты, наконец-то, появилась в сети. Решила позвонить.
— Ага, я вижу, как меня в чате расчленили, — хохотнула я и тут же об этом пожалела. Чертовы рёбра!
— Как ты? Всё хорошо? Я тут организовала сбор денег для тебя. Вдруг операция какая нужна или лекарства…
— Ира! — округлились мои глаза. — Отменяй сбор! Ты что?! У меня всего лишь трещины в двух ребрах. Через месяц буду, как новенькая.
— Ой, хорошо! — выдохнула она снова с облегчением. — Я уже тут себе такие теории настроила. Уже из-под тебя мысленно утку несколько раз вынесла…
— Не смеши, — улыбнулась я широко. — Со мной, правда, всё хорошо, Ир. Больно, но не смертельно. Завтра утром уже выписывают.
— Ну, ты звони, если что. Приеду, по дому помогу. Заодно квартиру твою новую посмотрю. А-то ты даже меня на новоселье не пригласила. Обидно, вообще-то.
В эту секунду я поняла, что, по большому счету, на моем новоселье был только Смертин. Ни родителей, ни коллег, с которыми я общаюсь, а Смертин, с которым мы только собачились из обоюдной упертости.
— Прости. Исправлюсь. На неделе скину тебе адрес, когда смогу нормально подойти к двери и открыть.
— Ну, ты сильно-то не торопись, Наташ. Это я так, напрашиваться просто нормально не умею. Вино, кстати, из Абхазии так тебе и не отдала…
— Спасибо, что позвонила, Ир. Мне, правда, очень приятно. Но деньги обратно всем верни.
— Блин! — цокнула она нарочито. — У меня такая кругленькая сумма на счету. Аж возвращать жалко. Эх, придётся…
— Я в тебя верю, — я даже кулак для убедительности сжала, будто Ира может меня видеть.
— Ну, пока, Наташ. Поправляйся, отдыхай. Если что-то будет нужно — звони в любое время дня и ночи. Я в любое время на кипише.
— Обязательно позвоню, Ир. Пока.
— Пока-пока.
Я даже телефон с рукой опустить не успела, как снова мне поступил звонок. В этот раз — Смертин.
— Ты с кем там занята, Натах? Хрен дозвонишься.
— Из офиса звонили. А вы уже в моей квартире?
— М-да, — по довольному голосу и его набитому рту я поняла, что кое-кто нашёл драники на кухонном столе. — Натах, а ты чё раньше не говорила, что так пиздато готовишь?
— К слову не приходилось. В холодильнике есть сметана и тартар, если что.
— Из больницы выпишут, жениться будем, Натах, — фоном я слышала, как он открыл холодильник, а затем зазвенела посуда.
— Не слишком ли большая жертва ради драников и сметаны?
— И тартара, — добавил Славик. — Я на мелочи не размениваюсь.
— Вы бы хоть запивали там.
— Не-а. Не хочу вкус перебивать, — причавкивал Славик. — Как себя чувствуешь? Поспала?
— Уже лучше, чем в самом начале. Поспала, кстати, в новой палате. Не подскажете, кто платит за «банкет»?
— Хуй я себя выдам, — пробормотал Славик. — А борщ умеешь?
— Умею.
— А солянку?
— Моё фирменное.
— Точно жениться придётся, Натах.
С лёгкой улыбкой я закатила глаза, а затем услышала, как зашумела вода. Оказалось, мой домовой весьма воспитан и моет за собой посуду сразу после трапезы.
— Спасибо. Было вкусно, — сказал он. — А теперь рассказывай, что брать надо.
— Так… кхм… для начала пройдите в мою комнату.
Я визуально попыталась прикинуть, что и где у меня лежит.
— Прошёл. Ты даже кровать заправляешь? Нахрена? Вечером же всё равно ложиться.
— Привычка.
— Плохая привычка, Натах. Ты за ночь, наверное, набздела под это одеяло будь здоров, а потом заправила всё с утреца. А постельку проветривать надо.
— Господи… — выдохнула я шумно и прикрыла глаза ладонью. — Поверить не могу, что я только что поверила в логичность этого рассуждения.
— Почему «рассуждения»? Я тебе только что совет дал, которым сам пользуюсь. Короче, рассказывай, что у тебе и где?
— Откройте шкаф, левую крайнюю дверцу.
— Открыл.
— Там на самой верхней полке среди сумочек есть розовый шоппер.
— Розовый жопер? Я не возьму! — категорически отрезал Славик.
— Мне нельзя смеяться. Перестаньте.
— Прости. Забыл. — Взял я твой розовый жопер. Что с ним делать?
— Теперь положите в него черную свободную футболку. Она на две полки ниже. На полке с другими футболками. Нашли?
— Угу. Дальше что?
— Ещё на полку ниже лежат черные лосины.
— Нахрена тебе лосины? Тебе с твоими ребрами йогу нельзя, вроде.
— Это мне для того, чтобы завтра из больницы выписаться. Вся моя одежда грязная. А лосины не будут сдавливать меня.
— А, понял. Лосины взял.
— Ещё на полке ниже пижамы. Возьмите розовую она посвободнее. Там шорты и майка.
— Ты меня, вроде, за трусами отправила, Натах. Жопер уже почти полный, а трусов всё нет.
— Трусы в комоде, — выронила я и закрыла глаза, сгорая со стыда. Ни разу в жизни в моих трусах ещё не рылся никто, кроме мужа. Бывшего. — Откройте верхний ящик и, не глядя, возьмите первые попавшиеся. Не смотрите на них.
— Да делать мне больше нечего, смотреть на это красное, белое и черное месиво. Черные берём?
— Вячеслав Александрович! Ну, я же просила!
— Жопер ждёт, Натах. Черные?
— Черные, — буркнула я. — А теперь закройте комод и забудьте всё, что там видели.
— Да чё я, верёвок не видел, что ли? — фыркнул Славик. — Ещё что надо?
— Сдвиньте большую зеркальную дверцу. Там белая куртка на вешалке и внизу кроссовки. Тоже белые. Вроде, всё.
— Ты переехать в больничку решила? Постельное в жопер пихать?
— Это самое необходимое для того, чтобы переночевать в больнице.
— Ещё что-нибудь берём?
— Зубную щётку и пасту. В ванной. И, вроде, всё. Здесь в палате есть одноразовый шампунь и гель. Не вижу смысла нести всё это из дома.
— Тебя кормили там?
— Да. Приносили что-то. Но аппетита нет.
— Понял, — явно недовольно вздохнул Славик. — Скоро приеду.
— А вас впустят в больницу в такое время? Мне, наверное, придется спуститься? Или через медсестру…
— Кто меня там не впустит? — высокомерно цокнул Славик. — Сам зайду, куда мне надо. Мне сейчас главное, чтобы меня никто с твоим розовым жопером на районе не отпиздил.
— Им, кстати, удобно драться, если что, — улыбнулась я.
— Ага, и плакать. Ладно, Натах, скоро приеду.
— Хорошо, жду.
Наталья
Славик вошёл в мою палату.
Розовый шоппер определенно отлично подходил к его черной кожаной куртке, джинсам и кроссовкам. Даже футболку не поленился надеть вместо рубашки.
— Твои шмотки. Куртка, кроссовки, — перечислил он, оставив обувь у входа, а куртку на вешалке. — И жопер, — его он оставил на краю кровати у ног.
— Спасибо большое.
— И еда. Взял на свой вкус. Ешь. Отказы не принимаются, — Славик вынул из целлофановых пакетов контейнеры с едой и составил их на небольшой столик на колёсах. Снял куртку, оставил на вешалке рядом с моей и снял кроссовки. Оправил край футболки и вопросительно глянул на меня. — Мыться-то будешь?
— Было бы неплохо. Поможете?
— А ты думаешь, зачем я спрашиваю? — хмыкнул Славик и подошёл ко мне. — Держись за меня.
Славик наклонился ко мне со стороны больного левого бока и приобнял пятерней за здоровы правый бок, помогая встать. Так в обнимку мы и дошли до ванной, где Славик оставил меня у самой душевой кабинки.
— И шоппер, пожалуйста, — попросила я, уперевшись ладонью в стену.
— Жопер этот… — Славик ещё что-то проворчал под нос, но шоппер принёс. — А ты как мыться-то будешь? Если соскользнёшь? Ещё бинты эти…
— Помоюсь в обход бинтам. Мне кажется, без фиксации ребер я даже стоять нормально не смогу. А если соскользну, то соскользну. Потом можете и зайти, когда соскользну.
— Только ты, это, Натах, одетая тут не скользи.
— Сейчас в этой больнице на одного калеку станет больше.
— Ушёл, — поднял тот руки ладонями ко мне и вышел из ванной, закрыв за собой дверь.
С трудом, держась за стену, за трубы, за шланги, но я смогла помыться. Бинты, всё же, намочила. Пришлось просить о помощи медсестру, которая мне их поменяла после душа.
К счастью, Славик Смертин догадался выйти из палаты на это время. И только тогда, когда из палаты вышла медсестра, он зашёл обратно.
— Помылась? Теперь поешь.
Славик подкатил к постели столик, на котором в контейнерах оказалось ровно всё то, что я люблю. Сёмга, суши, креветки (да, я обожаю морепродукты), яблоки и виноград.
— Если виноград без косточек, как я люблю, я начну вас в чем-нибудь подозревать.
— Начинай. Он без косточек. И даже помытый. Можешь начать хомячить по две-три штуки за раз, как любишь, — усмехнулся Славик и завалился на небольшой диванчик у стены. — Но, пока подозреваешь, поешь нормально. Исхудала ты, Натах, за последние месяцы, оттого и рёбра твои без естественной защиты в виде жировой прослойки остались. И хана им пришла при первом же столкновении.
Он потёр лицо ладонью, а я заметила, что костяшки его правой руки словно немного стесаны. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что в предыдущее его появление в палате такого не было.
— Что у вас с рукой? — спросила я всё же.
— С какой?
— С правой.
— А, это? — глянул он на руку и запрятал её под голову, прикрыв глаза. — Об трусы твои, наверное, поцарапался. Там какие-то с блестяшками были. Об них, наверное.
Зачем спросила? Чтобы краснеть теперь сидеть? Вернее, полулежать-полусидеть.
— А вы здесь ночевать собрались?
— Ну, да, — выронил Славик.
Он там реально засыпал, что ли?
— Зачем вам это? Поезжайте домой. Я же в больнице. Со мной, явно, уже ничего плохого не случится.
— Натах, не задавай глупых вопросов и не мешай спать. И, когда поешь, тоже спать ложись. Я же в качестве сиделки к тебе в палату напросился.
Я смотрела на засыпающего Славика, на его закрытые глаза, ела виноград и строила логическую цепочку в своей голове.
Он единственный, кто оказал мне поддержку сразу после развода (скинул с моста, дал несколько дней на то, чтобы подумать и прийти в себя). Он единственный, кто поддержал и помог мне с переездом. Юрист от фирмы, который помог мне заключить договор купли-продажи, тоже был отправлен мне Смертиным. С мебелью помогал мне тоже он. И сейчас в палате собирается провести ночь, охраняя мой покой, тоже он — Смертин.
— Что-то ты подозрительно молчишь, Натах, — произнес Славик, не открывая глаз.
— Строю логическую цепочку.
— М-м… И как успехи?
— Я вам нравлюсь? — спросила я в лоб.
На что Славик даже глаза не открыл, лишь криво усмехнулся.
— Я тебе пятиклассник с портфелем, что ли, Натах?
— Вы в меня влюблены? — я даже сама на секунду удивилась этому выводу.
— А теперь я нимфетка в мини-юбке? Уж лучше пятиклассник с портфелем.
— Вы меня… любите? — ну, это точно что-то из разряда фантастики.
— Смотри-ка, головой ты сегодня, и правда, не ударялась. Соображаешь, — он, наконец, соизволил на меня посмотреть. — А теперь ешь и спи. Тебе отдыхать надо.
И как я после этого могу просто есть?!
— Но… как? И давно?
— Какая разница, Натах?!
— Большая! Если всё это действительно так, то я должна знать.
— Твою мать… — Смертин шумно вздохнул и сел на диванчике. Несколько секунд молча смотрел мне в глаза без тени улыбки или дурачества во взгляде. — Шесть лет, — сказал он ровным спокойным голосом.
Мне в лицо будто холодной воды плеснули.
— Почему вы раньше не говорили? Никак не обозначали свои чувства…
— Ты замужем была, ребёнок… Счастлива, вроде. Нахрен я тебе нужен был? Да и я думал, что это так… блажь. Пройдёт. Но за шесть лет не прошло. Только крепче стало.
— А если бы я не развелась, вы бы так и жили наедине с невысказанными чувствами?
— Как я уже сказал, Наталья, ты была счастлива. По крайней мере, казалась такой, не считая последних месяцев. И где гарантия, что, уведя из семьи, я смог бы сделать тебя счастливой насильно?
Я не понимала, что я чувствую прямо сейчас. В голове будто белый шум, а перед глазами только голубые глаза Смертина.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Кит Тата