Тёплый весенний ветер ласково трепал занавески в кухне, когда Марина в очередной раз протирала лобовое стекло своей белой «Тойоты». Каждое прикосновение к машине отзывалось в сердце особым трепетом — ведь это была её первая собственная машина, купленная на свои, честно заработанные деньги. Четыре года упорной работы в рекламном агентстве, бессонные ночи над проектами, вечные командировки — всё это теперь воплотилось в сверкающий на солнце автомобиль.
— Ты опять возишься с машиной? — голос мужа вывел её из задумчивости. Игорь стоял на пороге гаража, переминаясь с ноги на ногу, будто собираясь сказать что-то важное.
Марина улыбнулась, не прекращая своего занятия:
— А что такого? Ты же знаешь, как я люблю, чтобы всё блестело.
— Марин... — Игорь замялся, и она сразу почувствовала неладное. Такой тон у мужа бывал, только когда речь заходила о его матери. — Тут такое дело... Маме снова нужно к врачу. Каждую неделю теперь придётся ездить на процедуры.
Рука Марины, держащая тряпку, замерла на полпути. Она уже понимала, к чему идёт разговор.
— И что? — спросила она, хотя прекрасно знала ответ.
— Может... может, будешь возить маму? Ей тяжело на автобусе, сама понимаешь. А у меня рабочий график такой, что никак не могу...
Марина резко выпрямилась, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения. Светлана Павловна... Вечно она вмешивается в их жизнь, вечно что-то требует.
— Нет, это моя машина, и я не стану жертвовать ей ради твоей мамы, — твёрдо сказала Марина, удивляясь собственной резкости.
Лицо Игоря вытянулось, словно она ударила его:
— Но как же... Марин, это же моя мама! Ей правда тяжело...
— А мне не тяжело? — перебила она. — Я четыре года горбатилась, чтобы купить эту машину. Четыре года! И теперь, значит, должна превратить её в социальное такси?
— При чём тут социальное такси? — повысил голос Игорь. — Речь идёт о membre семьи! О больном человеке!
Марина бросила тряпку в ведро с водой. Брызги разлетелись по начищенному полу гаража.
— Ах, о membre семьи? — её голос стал язвительным. — А когда твоя мама называет меня «эта выскочка», она тоже помнит о семейных узах?
В гараже повисла тяжёлая тишина. Только где-то вдалеке слышался детский смех — соседские мальчишки гоняли мяч во дворе. Этот беззаботный звук только подчёркивал напряжённость момента.
Игорь смотрел на жену так, словно видел её впервые. В его взгляде читалось разочарование, смешанное с обидой. Он развернулся и молча вышел из гаража, оставив Марину наедине с её сверкающей машиной и горьким предчувствием надвигающейся бури.
Она снова взяла тряпку, но руки дрожали, и работа больше не приносила удовольствия. В голове звучали слова мужа о матери, о семье... Но разве она не права? Разве не имеет права хоть что-то в этой жизни оставить только для себя?
Дождь барабанил по окнам кухни, где Светлана Павловна сидела, обхватив чашку с остывшим чаем. Её бледное лицо с заострившимися чертами казалось особенно измученным в пасмурном свете. Каждый глоток давался с трудом — последние процедуры химиотерапии измотали её окончательно.
— Игорёша, — её голос дрожал, — может, попросишь свою... — она сделала паузу, — ...Марину ещё раз? Я же не каждый день прошу, только до больницы...
Игорь, сидевший напротив, с силой сжал кулаки. Последний месяц превратился в настоящий ад. Каждый разговор с женой заканчивался скандалом, каждая просьба — отказом.
— Мам, давай я такси вызову, — устало предложил он.
— Какое такси? — Светлана Павловна поджала губы. — У невестки машина простаивает, а мать мучайся? Я всегда знала, что она эгоистка, но чтобы до такой степени...
В этот момент входная дверь хлопнула — Марина вернулась с работы. Услышав голоса на кухне, она замерла в коридоре.
— А помнишь, — продолжала Светлана Павловна громче, явно рассчитывая, что невестка услышит, — как в прошлом году на мой юбилей она даже не соизволила приехать? Всё работа, работа... А теперь вот результат — машина есть, а души нет!
Марина ворвалась на кухню, бросив сумку на пол:
— Да как вы смеете! — её голос сорвался. — Вы в моём доме сидите и меня же обсуждаете?
— А что, правда глаза колет? — Светлана Павловна поднялась, опираясь на стол. — Я всего лишь попросила немного заботы. Но куда там! У тебя же машина дороже людей!
— Мама, перестань... — попытался вмешаться Игорь.
— Нет уж, пусть договаривает! — Марина подошла к свекрови вплотную. — Значит, я бездушная? А кто постоянно твердит, что я недостойна вашего сына? Кто каждый мой шаг критикует?
Внезапно Светлана Павловна покачнулась, схватившись за сердце. Игорь подскочил, поддерживая мать:
— Мама! Тебе плохо?
— Видишь, что ты делаешь? — процедил он, глядя на жену. — Доволна?
Марина выскочила из кухни, хлопнув дверью так, что задребезжали стёкла. Через несколько минут во дворе взревел мотор — она уехала на своей ненаглядной машине, оставив мужа с матерью.
Вечером, вернувшись домой, Марина обнаружила, что на правой дверце её автомобиля появилась глубокая царапина. А на следующий день она случайно увидела, как Игорь осторожно выводит машину из гаража.
— Ты не имел права! — её крик эхом разнёсся по двору. — Как ты посмел взять её без спроса?
Игорь выскочил из машины, хлопнув дверцей:
— А что мне оставалось делать? Мать чуть не умерла вчера, нужно было срочно везти её в больницу! Но тебя же не было рядом, ты убежала, как всегда!
— Я убежала? — Марина задохнулась от возмущения. — Это твоя мать постоянно делает из меня чудовище! А ты... ты предал меня! Залез в мою машину тайком, как вор!
— Да плевать мне на твою машину! — заорал Игорь. — Ты хоть понимаешь, что речь идёт о жизни человека? Моей матери! Но тебе важнее эта железка!
Соседи начали выглядывать из окон, привлечённые шумом. Кто-то даже вышел на балкон, не скрывая любопытства.
— Знаешь что? — Марина достала ключи и с силой швырнула их мужу. — Забирай! Забирай эту чёртову машину! Только не смей больше говорить, что я бессердечная! Это ты... ты выбрал мать, а не жену!
Она развернулась и побежала прочь, глотая слёзы. Впервые за их брак Игорь не побежал за ней.
Марина сидела в пустой квартире, машинально листая старый фотоальбом. Три года совместной жизни с Игорем уместились в несколько десятков глянцевых страниц. Вот их свадьба — она в белом платье, счастливая, прижимается к плечу мужа. Светлана Павловна стоит рядом, и даже на фотографии заметно, как поджаты её губы. "Неужели я с самого начала была для неё чужой?" — подумала Марина, проводя пальцем по снимку.
Звук открывающейся двери заставил её вздрогнуть. Игорь вошёл, не снимая обуви, и остановился посреди комнаты. В полумраке его лицо казалось осунувшимся и постаревшим.
— Нам нужно поговорить, — сказал он глухо.
Марина молча кивнула. За последнюю неделю они почти не разговаривали, существуя в разных измерениях одной квартиры.
— Я долго думал, — Игорь тяжело опустился в кресло. — И принял решение. Я продаю свою долю в квартире.
— Что? — Марина почувствовала, как пол уходит из-под ног. — Зачем?
— Куплю машину для мамы. Хватит этих скандалов. Ты права — твоя машина только твоя. Но я должен позаботиться о матери.
Его слова упали в тишину комнаты, как камни в воду. Марина смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот влюблённый парень, который когда-то писал ей смешные записки и оставлял цветы на капоте её машины?
— Ты... ты всё решил? — её голос дрожал.
— А что ещё остаётся? — он горько усмехнулся. — Мама после последнего приступа еле ходит. Врачи говорят, химиотерапию нужно продолжать, иначе... — он не договорил, сглотнув комок в горле.
Марина вдруг с пронзительной ясностью увидела всю картину целиком. Её муж, зажатый между умирающей матерью и упрямой женой. Свекровь, которая от страха смерти цепляется за сына ещё сильнее. И она сама — гордая обладательница машины, готовая разрушить семью ради принципа.
— Господи, что же мы делаем? — прошептала она, закрывая лицо руками.
В комнате повисла тяжёлая тишина, прерываемая только тиканьем старых часов на стене — свадебный подарок Светланы Павловны.
— А помнишь, — вдруг сказала Марина, — как твоя мама учила меня печь пирожки? В первый месяц после свадьбы?
Игорь удивлённо поднял глаза:
— Помню. Ты тогда весь противень сожгла.
— А она не ругалась. Только сказала: "Доченька, у тебя ещё всё получится." И правда ведь получилось потом...
Слёзы покатились по её щекам. Она вспомнила, как Светлана Павловна приносила ей куриный бульон, когда она болела гриппом. Как помогала выбирать занавески для их новой квартиры. Когда же всё пошло не так?
— Игорь, — Марина подняла глаза на мужа, — я придумала. Мы можем создать общий бюджет на такси для мамы. Я буду откладывать часть зарплаты. Так будет даже удобнее — не нужно подстраиваться под чьё-то расписание, машина будет приезжать точно к назначенному времени...
Она говорила быстро, боясь, что муж перебьёт, не поймёт, отвергнет её запоздалое прозрение. Но Игорь молчал, и в его взгляде постепенно таял лёд последних недель.
— Знаешь, — наконец произнёс он, — а ведь это действительно хорошая идея.
Прошло три месяца. Осеннее солнце заглядывало в окна больничной палаты, где Светлана Павловна заканчивала последний курс химиотерапии. Марина сидела рядом с кроватью свекрови, машинально поправляя край больничного одеяла.
— Представляешь, — тихо говорила Светлана Павловна, — врач сказал, что анализы стали намного лучше. Говорит, такой прогресс во многом благодаря регулярности процедур...
Марина сжала руку свекрови:
— Я так рада, мама. Правда рада.
Это слово — "мама" — теперь звучало естественно, без внутреннего сопротивления. Последние месяцы многое изменили в их отношениях.
— Знаешь, — Светлана Павловна приподнялась на подушках, — я ведь тогда была неправа. Насчёт машины и всего остального...
— Давайте не будем, — попыталась остановить её Марина.
— Нет, дай договорить, — настояла свекровь. — Я так боялась... боялась болезни, одиночества. Мне казалось, что ты забираешь у меня сына. А ты просто хотела сохранить что-то своё. Я теперь понимаю.
За окном шумел город. Где-то внизу сигналили машины, слышался детский смех с близлежащей площадки. Обычная жизнь текла своим чередом.
— Вы знаете, — медленно произнесла Марина, — я тоже многое поняла за это время. Машина... она ведь правда просто железо. А семья — это что-то большее.
Вечером того же дня Марина ехала домой на своей "Тойоте". На заднем сиденье лежал пакет с фруктами для Игоря — маленькая традиция, появившаяся после их примирения. Она остановилась на светофоре и поймала своё отражение в зеркале заднего вида. Что-то изменилось в её лице за эти месяцы — оно стало мягче, спокойнее.
Телефон на приборной панели звякнул сообщением. "Ужин в семь, не опаздывай," — писал Игорь. — "Мама научила меня готовить твой любимый пирог с капустой."
Марина улыбнулась, вспомнив, как несколько дней назад застала мужа и свекровь на кухне — оба в муке, безуспешно пытающиеся раскатать тесто. Светлана Павловна командовала процессом, а Игорь, как прилежный ученик, старательно выполнял все указания.
Она припарковала машину у дома и достала с заднего сиденья пакет с фруктами. На капоте машины лежал жёлтый кленовый лист — точно такой же, как тот, что Игорь положил ей на лобовое стекло в день их первого свидания. Марина бережно подняла его и положила на приборную панель — теперь это будет её новый талисман.
Поднимаясь по лестнице, она чувствовала запах свежей выпечки. Где-то на четвёртом этаже играла музыка, и эти звуки странным образом сливались с шумом ветра за окном в какую-то особенную мелодию жизни — той самой жизни, которая не делится на "моё" и "твоё", а просто течёт, соединяя людей крепче любых обид и разногласий.
У двери квартиры Марина на секунду остановилась. Из-за двери доносились голоса Игоря и Светланы Павловны — они о чём-то спорили, потом рассмеялись. Машина внизу, у подъезда, больше не казалась ей символом независимости. Теперь это был просто автомобиль — удобный, красивый, но всего лишь автомобиль. А настоящая ценность была здесь, за этой дверью, в голосах родных людей, в запахе пирога и в той любви, которую чуть не разрушила глупая гордость.