Портреты Дмитрия Левицкого — это галерея образов высокого Просвещения. Его серия смольнянок[1] — это гимн школе как главному учреждению заложенному Петром и подхваченному Екатериной европейскому Просвещению, орудием которого становятся науки и искусства.
В стенах Смольного института взращивается женщина будущей эпохи. Упражнения в благородных занятиях науками и искусствами возводят любопытно поблескивающих веселыми глазками «чернушек» (Портрет Феодосии Степановны Ржевской, в замужестве княгине Голицыной, и княжны Настасьи Михайловны Давыдовой. 1772, ГРМ) на вершины интеллекта и артистизма, на которых пребывают выпускницы — Екатерина Молчанова и Глафира Алымова (Портреты Е. И. Молчановой и Г. И. Алымовой. Оба — 1776, ГРМ).
Портреты Левицкого — это уже блестящая страница энциклопедии русского просвещенного общества, и прежде всего тех его слоев, в которых к концу XVIII столетия сформировалась дворянская интеллигенция и родилась русская культура золотого пушкинского века. Среди героев Левицкого — разносторонне одаренный Николай Львов и его жена Мария Александровна (в девичестве Дьякова), баснописец И. И. Дмитриев и мятежный издатель Н. И. Новиков, а также меценаты и благотворители — откупщик Н. А. Сеземов и горнозаводчик П. А. Демидов.
Живопись Левицкого телесна и материальна, ее предметность обеспечена европейским уровнем мастерства и полной свободой владения кистью, за которыми рождается то, что Ге позднее назовет «живой формой», а Крамской — «пластическим концепированием». И отнюдь не программный портрет Екатерины-законодательницы стоит на вершине «пластических концепций» художника, а такие его работы, как драматический образ архитектора Кокоринова (1769, ГРМ). Как парафраза «на русский манер» — насыщенное аллегорическим антуражем изображение любителя-садовода и жертвователя на строительство Московского воспитательного дома горнозаводчика Прокофия Демидова (1773, ГТГ).
Но самые выразительные образы заключают камерные портреты, такие, как чистое воплощение отточенного интеллекта — прекрасное тонкое лицо архитектора, музыканта, изобретателя, художника и поэта, «русского Леонардо» Николая Львова (1780-е, ГРМ).
В отношении портретов Левицкого еще невозможно говорить о «диалектике души» или о «реалистической правде социально-исторически обусловленного характера», но все его герои — люди своего времени, каждый из образов — не только воплощение яркой индивидуальности, но и носитель отличительных качеств того социального слоя, которому принадлежит модель. И в тех случаях, когда художник не связан условиями заказа (как в портрете «Екатерина-законодательница в храме богини Правосудия»,1783, ГРМ), когда моделью ему служит близкий или достаточно хорошо знакомый человек, образ оказывается в полном смысле реалистическим — неоднозначным, глубоким и непредвзятым.
Левицкий заинтересованно всматривается в земную жизнь, его герои — люди из плоти и крови, со своими заботами, горестями, тщеславием, просвещенным умом. Демонстрирующие то свои таланты, как смольнянки, то барственное пренебрежение условностями, как П. А. Демидов. То вдруг меняющие юную девичью мечтательность на утомленную пресыщенность светской дамы, как М. А. Дьякова-Львова (портреты 1778 и 1781 годов, оба в ГТГ).
Нонна Яковлева
________________________________________
[1] В большинстве словарей и искусствоведческих изданий выпускниц Смольного института благородных девиц именуют смолянками, как жительниц Смоленска. Но коль скоро существовало особое слово для их именования — смольнянки — будем использовать именно его.