Сначала она говорила, что никогда не сделает аборт, никогда и ни за что. Так и жила. Но потом приняла решение, что аборт ей необходим, но в самый ответственный момент она меняет своё мнение и делает правильный выбор. Так она дважды меняет своё решение за день, но главное, что решение ее верное и возвращаясь в палату, она рыдает... А как это было расскажет сама Елизавета.
Рассказывает Елизавета Дымова:
– Я уже воспитывала двух детей, когда неожиданно обнаружила свою беременность в третий раз. В сложившихся обстоятельствах я не видела другого решения, кроме прерывания беременности. Подобные ситуации, к сожалению, случаются. К моему удивлению, я обнаружила, что аборт является платной услугой и имеет значительную стоимость. Хотя многие женщины считают, что эта процедура избавляет их от нежелательных проблем и готовы за это платить, для меня это показалось странным и противоречивым.
Тем не менее, я оказалась в гинекологическом отделении больницы, где когда-то была на сохранении во время беременности первым ребенком. Вспоминается, как мы, будущие матери, осуждали тех, кто делает аборты, не ведая, что сами можем столкнуться с подобной ситуацией.
Я говорила:
- Ни за что! Никогда так на поступлю!
И вот я сижу на приеме.
Для женщин, ожидающих аборт, предусмотрена отдельная палата, чтобы не вызывать дискомфорт у остальных пациенток. В моей палате нас было четверо, и в соседней - трое. Семь человек только в этих двух палатах. Я пыталась подсчитать, сколько абортов проводится ежедневно, и какова общая цифра по стране, и это заставило меня задуматься, ведь воспринимать статистику и личный опыт - совсем разные вещи.
Среди моих соседок по палате были женщина около тридцати пяти лет, у которой уже был пятилетний сын и она не желала больше детей, другая, чуть моложе, недавно родила первенца и считала, что для второго ребенка еще слишком рано, и очень молодая девушка, которая уже делала второй аборт и не имела детей, поскольку с мужем они только приобрели квартиру и не закончили ремонт, что стало причиной отсрочки рождения ребенка.
Мы общались, сидя на кроватях, обменивались историями и даже смеялись, несмотря на обстоятельства. Чувство неизбежности и абсурдности ситуации не покидало меня. Вот они, четыре молодые женщины, каждая с собственными, казалось бы, весомыми причинами. Однако это не меняет сути предстоящего нами акта. И вопреки всему мы находим повод для смеха. Человек – существо удивительное, наполненное противоречиями и контрастами.
Затем появилась врач, которая детально описала процедуру операции, прописала необходимые медикаменты и предупредила о возможных осложнениях. Она проявляла спокойствие и профессионализм; это был лишь еще один рабочий день для нее. За ней вошла санитарка – пожилая и прямодушная женщина, которая распорядилась нам заправить постели для удобства последующего переноса после наркоза и объяснила, как подготовиться к операции. Ее поведение выдавало привычку к рутине, и если она и выносила нам суждение, то только за неосторожность, приведшую нас сюда. Она обращала внимание скорее на бытовую, нежели на моральную сторону происходящего.
После того как нас снова оставили наедине, ожидание стало особенно утомительным. Не столько из-за голода, вызванного предстоящим наркозом, сколько из-за желания поскорее закончить со всем этим.
Чтобы как-то скоротать время, я завязала разговор с Наташей, молодой девушкой. В ходе беседы выяснилось, что, возможно, она всё-таки хотела бы стать матерью. Она уже полгода как замужем, и это уже второй раз, когда они откладывают рождение ребенка, ссылаясь на то, что "ещё не время", есть другие дела. Своим родителям она ничего не говорила, поскольку они настояли бы на сохранении беременности. Но поскольку решение было принято совместно с мужем, они придерживались его. Также она много говорила, словно пытаясь убедить саму себя. Я пыталась убедить её, что ремонт не является достаточной причиной для аборта, однако осознавала, что мне не пристало переубеждать её, ведь я сама не была лучше. Возможно, немного настойчивости с моей стороны, и одна жизнь была бы спасена.
Затем начались операции. Сначала они проводились с пациентками из другой комнаты. Мы могли лишь улавливать шум каталки, проезжающей по коридору. И в этот момент я вновь была поражена. Всё происходило с невероятной скоростью. Шорох колёс на плитке коридора раздавался каждые пять минут, а то и чаще. Исходя из этого, можно было предположить, что сама процедура занимает всего две-три минуты. Это кажется несущественным по сравнению с целой жизнью, которую мог бы испытать этот нерождённый ребёнок.
Вот стали вызывать из нашей палаты. Я видела, как уходили женщины и как их привозили обратно, как их перекладывали на кровать, клали им на живот пакет со льдом, накрывали одеялом, и во мне поднимался ужас. Нет, это был не страх боли или чего-то другого, а именно ужас от того, что совершалось на моих глазах.
Позвали меня. Я перешла коридор, зашла в операционную, легла на стол. Врач отвернулась, она готовила инструмент. Медсестра подошла, чтобы сделать мне наркоз. И тут меня затрясло, я задрожала всем телом, так, что это стало заметно. Медсестра спросила, что со мной. Ей было некогда долго разговаривать, но не спросить она не могла. И тут я поняла, я все поняла. Я поняла, что никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах, как бы плохи они не были, не смогу убить своего ребенка. Это выше моих сил. Это невозможно.
«Я не хочу», — вот и все, что я смогла сказать.
Я осознавала, что предстоящая анестезия оставит меня без возможности влиять на ситуацию. Однако мне удалось добиться нужного исхода – я спасла ее.
Вернувшись в свою палату, я не смогла сдержать слез. Они были слезами радости за то, что мой малыш со мной, он живет во мне, и я чувствовала его благодарность. Но я также горько плакала по тем, кто потерял своих детей. По тем женщинам, которые были рядом со мной, тем, кто был здесь до меня, и тем, кто еще окажется на этой кровати в будущем.
Внезапно заплакала и Наташа. Эффекты анестезии постепенно уходили, и она начинала приходить в себя, хотя еще не полностью. То, что она старалась удержать в себе, прорвалось наружу. Она молила вернуть ей ребенка, билась в истерике, пыталась встать и следовать за ним. Это было, пожалуй, самое ужасающее зрелище в моей жизни – слезы матери, которая потеряла своего ребенка. Ребенок был ей необходим, но она отказалась от него, поддавшись заблуждениям о том, что в этой жизни правильно, а что нет, что значимо, а что может подождать, и теперь она не могла простить себе этого.
А моему младенцу уже четыре месяца. Он уже учится переворачиваться с спины на живот и стремится сесть. Может показаться, что это простые навыки, но я уверяю вас, для такого малыша это важные этапы развития. И, возможно, я люблю его чуть больше, чем своих других детей, ведь он – дитя, за которое было выстраданно.
Слава Богу за всё!