Многие помнят такой период в пушкинской биографии как “южная ссылка”. Хороших ассоциаций это название не вызывает. “Во глубине сибирских руд”, изоляция от общества где-то в глуши, мрачные пейзажи, хоть она и “южная”.
Между тем по многим параметрам это время можно назвать одним из самых светлых в жизни Пушкина. Он переживает расцвет увлечения Байроном и романтизмом, пишет так называемые “южные поэмы”, множество стихотворений, начинает работу над “Евгением Онегиным”. А ещё много путешествует и заводит интересные знакомства.
Начнём с небольшой предыстории. После окончания лицея Пушкин наконец-то оказывается на воле и переезжает в Петербург. Воля эта была относительной, поскольку он ещё долгие годы будет материально зависеть от отца. Но всё-таки он был свободен и бросился в светскую жизнь с головой. Ему только исполнилось 18 лет.
Круг знакомств поэта был самым разнообразным. С одними он говорил о философии и политике, с другими просто кутил ночи напролёт. Это непостоянство во многом спасло его от серьёзной связи с декабристами. Многие его лицейские друзья стали членами тайных обществ, но от идеи принять туда Пушкина отказались. Идеал декабриста требовал аскетизма, который ему явно был чужд.
Внимание к себе правительства и лично императора Пушкин привлёк, конечно, не обычными для молодёжи развлечениями. В эти годы он пишет такие серьёзные и политически острые тексты, как “К Чаадаеву” и “Деревня”, не говоря уже о “Вольности”, где прямо говорится об убийстве Павла I.
Хотя по официальной версии император умер от апоплексического удара, правда была известна всем. Кроме того, ходили упорные слухи об участии в заговоре Александра. Таким образом, Пушкин не просто привычно критикует крепостное право, но и делает выпад против императора лично.
Всё это могло закончиться гораздо хуже: рассматривались варианты ссылки в Сибирь или Соловецкий монастырь. Но на помощь пришли такие влиятельные защитники, как Карамзин и Жуковский - давние друзья дяди поэта, Василия Львовича, успевшие уже оценить талант его племянника. Благодаря их заступничеству, ссылка приобрела форму “перевода по службе” подальше от столицы. Формально Пушкин просто получил новую должность, при этом оставался на свободе и получал жалованье.
Южная “ссылка” длилась чуть больше четырёх лет (1820-1824) и затем сменилась ссылкой в родовое имение Михайловское, намного более тягостной.
Поездка прекрасно вписывалась в популярный в то время романтический миф о добровольном изгнаннике: разочарованный суетой света поэт бежит из душного города на волю, к стихиям. Для примера вспомним отрывок из стихотворения “Погасло дневное светило…”, написанное в самом начале ссылки:
…Лети, корабль, неси меня к пределам дальным
По грозной прихоти обманчивых морей,
Но только не к брегам печальным
Туманной родины моей,
Страны, где пламенем страстей
Впервые чувства разгорались,
Где музы нежные мне тайно улыбались,
Где рано в бурях отцвела
Моя потерянная младость,
Где легкокрылая мне изменила радость
И сердце хладное страданью предала.
Искатель новых впечатлений,
Я вас бежал, отечески края;
Я вас бежал, питомцы наслаждений,
Минутной младости минутные друзья…
И так далее. “Шуми, шуми послушное ветрило,//Волнуйся подо мной, угрюмый океан…”.
Реальный биографический факт представлен как “общее место” романтической поэзии, позволяя следовать совету К.Н.Батюшкова: «Живи как пишешь, пиши как живешь». Традиция строить биографию как художественный текст была одной из черт романтизма, а второго расцвета она достигнет уже в Серебряном веке. Такой подход принято называть жизнетворчеством.
Поэт-романтик в Пушкине был в восторге. Первые месяцы новой службы (а вернее, “отпуск по болезни”) он проводит в путешествии по Крыму и Кавказу в компании семьи генерала Н.Н.Раевского, дружбу с которым он высоко ценил.
В это время в культуре мода на Восток и экзотику. Для молодого человека, который ранее видел только Москву, Михайловское и Петербург, летняя южная природа, горы, море, непривычные традиции и языки - огромный источник впечатлений.
Из письма брату:
2 месяца жил я на Кавказе <...>Жалею, мой друг, что ты со мною вместе не видал великолепную цепь этих гор; ледяные их вершины, которые издали, на ясной заре, кажутся странными облаками, разноцветными и недвижными; жалею, что не всходил со мною на острый верх пятихолмного Бешту, Машука, Железной горы. Каменной и Змеиной. <…> Видел я берега Кубани и сторожевые станицы — любовался нашими казаками. Вечно верхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности! Ехал в виду неприязненных полей свободных, горских народов. Вокруг нас ехали 60 казаков, за нами тащилась заряженная пушка, с зажженным фитилем. <…>…Морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды, в Юрзуф, где находилось семейство Раевского. Ночью на корабле написал я Элегию, которую тебе посылаю; отошли ее Гречу без подписи. Корабль плыл перед горами, покрытыми тополями, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения; он остановился в виду Юрзуфа. Там прожил я три недели. Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посереди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душою; снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель Екатерининского века, памятник 12 г.; человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества. Старший сын его будет более нежели известен. Все его дочери — прелесть, старшая — женщина необыкновенная. Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства; жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался — счастливое, полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение — горы, сады, море; друг мой, любимая моя надежда увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского.
Неплохое начало ссылки. Но пора возвращаться к работе.
Немногим меньше трёх лет Пушкин проводит в Кишинёве под начальством И.Н.Инзова - наместника в Бессарабии, боевого генерала. Он благосклонно относился к поэту, давал возможность жить относительно свободно, регулярно отлучаться в поездки к друзьям. Ни одного негативного комментария об этом человеке у Пушкина мне не встретилось.
Жить в Кишинёве в это время было интересно. Набирало силу греческое восстание против турок. Город, расположенный близко к границе, наполнялся беженцами и прибывавшими добровольцами. В обществе все разговоры были о политике, проектах будущего переустройства Европы. Пушкин, должно быть, чувствовал себя в эпицентре исторических событий.
Конечно, эта поездка стала определённым испытанием: один, вдали от знакомых, в окружении людей старших и намного более опытных. Петербургских знакомств и протекций рядом не оказалось. Не думаю, что ошибусь, если скажу, что эти годы стали ключевыми в формировании Пушкина как самодостаточной личности.
Литература также не оставалась в стороне: начаты или написаны южные поэмы, первая глава “Евгения Онегина” и множество стихотворений. Здесь доходит до пика и завершается увлечение романтизмом: в “Цыганах”, оконченных после ссылки, Пушкин уже переходит к дискуссии с этим стилем. А спустя год написан “Борис Годунов”, который считается началом русского реализма:
В 1823 году Пушкин получает перевод по службе в Одессу, который поначалу воспринимает с восторгом. Статус важного торгового порта привлекал в город иностранцев, а с ними прибывали и различные товары, мода, деликатесы. Опера, театр, круг светских знакомств не уступали столичным.
Но постепенно в письмах воодушевление сменяется жалобами на денежные трудности. Соблазнов много, но привычный образ жизни не соответствует жалованью мелкого чиновника. Литературой в то время зарабатывать было не принято, даже неприлично.
В этот период Пушкин совершает ещё одну, не такую заметную для читателя революцию: он начинает борьбу с издателями за достойный авторский гонорар. Именно ему последующие поколения писателей обязаны возможностью хоть как-то зарабатывать литературным трудом (хотя ещё многие десятилетия они не слишком роскошествовали).
Тогда же разворачивалась одна из самых известных в пушкинской биографии интриг. В Одессе он служил при канцелярии М.С.Воронцова, отношения с которым явно не складывались. Нам известна только пушкинская сторона этой истории, поэтому в памяти многих Воронцов остался только как объект язвительных эпиграмм.
А между тем это был человек с интересной судьбой. Он прошёл всю Отечественную войну, участвовал в сражениях под Смоленском и при Бородине. После Заграничного похода 1815-1818 годов командовал русским корпусом во Франции. Когда пришло время выводить войска из страны, он выплатил все долги военных из личных средств (1,5 млн тогдашних рублей).
В течение многих лет Воронцов занимал должность новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, много сделал для Одессы и края в целом. Широкому кругу он может быть известен как заказчик и первый владелец Воронцовского дворца в Алупке.
Ссориться с талантливыми писателями опасно: вместо добрых дел после вас останутся только эпиграммы.
Первым препятствием на пути их отношений стало равнодушие Воронцова к поэзии. В то время как Пушкин всегда высоко ценил свой талант, его начальник воспринимал его как обычного мелкого чиновника.
Он видел во мне коллежского секретаря, а я, признаюсь, думаю о себе что-то другое
Вторым поводом для конфликта была ревность. Пушкин был влюблён в жену Воронцова, о чём было известно всем. Существуют разные мнения о том, существовал ли этот роман в реальности, но отношениям с начальством слухи явно не способствовали.
Эта насыщенная ссылка закончилась в июле 1824 года увольнением со службы. Официальной причиной был назван “атеизм”, о котором Пушкин упоминал в письмах (которые, естественно, читали). Неизвестно, было ли это настоящей причиной, или только поводом, но писатель направился в следующую ссылку - родовое имение Михайловское, где он должен был находиться на попечении отца.
Это решение (особенно факт нахождения под присмотром отца) оказало на Пушкина гнетущее впечатление и привело к затяжной депрессии, выбраться из которой ему всеми силами пытался помочь Жуковский:
“Ты более нежели кто-нибудь можешь и обязан иметь нравственное достоинство. Ты рожден быть великим поэтом; будь же этого достоин. В этой фразе вся твоя мораль, все твое возможное счастие и все вознаграждения. Обстоятельства жизни, счастливые или несчастливые, шелуха. Ты скажешь, что я проповедую с спокойного берега утопающему. Нет! Я стою на пустом берегу, вижу в волнах силача и знаю, что он не утонет, если употребит свою силу, и только показываю ему лучший берег, к которому он непременно доплывет, если захочет сам. Плыви, силач”
А черновиках “Евгения Онегина” об этом мы можем прочитать следующее:
А я от милых южных дам,
От жирных устриц черноморских,
От оперы, от темных лож
И, слава богу, от вельмож
Уехал в тень лесов Тригорских,
В далекий северный уезд,
И был печален мой приезд.