В лесу, где снега хоронят следы,
Где ночь без звезды, где молчат холмы,
Шел француз-колонист, оставив костер,
Одинокий, как тень, в этот вечный простор.
Холод бил по щекам, как плеть изо льда,
А ветер, как зверь, терзал облака.
Но пугающе было не это совсем —
Лес звучал, словно шептал: «Ты чужой в этом тлен».
Он вырыл землянку в промерзлой земле,
Среди сосен, где тени блуждали в золе.
Его дом был убог, но тепло хранил,
А за дверью ночами кто-то ходил.
Сначала лишь шаги, осторожные, тихие,
Но странно — не слышно хруста на снегу.
Он выбежал с факелом, но впереди —
Лишь тени дрожат, растворяясь в дыму.
На третью ночь появился свет,
Мерцающий, желтый, как призрачный след.
Он выглянул в щель и замер, как вкопанный:
На краю леса стоял силуэт истерзанный.
Высокий, как сосна, худой, как скелет,
Его кожа трескалась, будто пепел и свет.
Глаза — ледяные, лишенные дна,
И вокруг фигуры стояла зима.
«Уходи», — он шептал, но в ответ лишь тишина.
Тень двигалась ближе, ломая снега.
И не спрятаться в хижине, двери дрожат,
А огонь на свечах превращается в ад.
Зверь вошел, как хозяин, без стука и слов,
И весь мир окутал холод из снов.
Его пальцы, как ножи, уперлись в груди,
И француз увидел — назад не уйти.
Он упал, будто снег, а тварь все глядела,
Ее пасть зашептала, но слов он не слышал.
Только боль, только холод, и свет угас,
Лишь следы на снегу остались за час.
Сейчас этот лес тих, как мертвый рассвет,
Но путники знают: спасения нет.
Если ночью в тени заискрится звезда,
Не смотри — Вендиго придет за тебя.