Вот представьте, вы в Мариинском театре, пришли на оперу или балет (тут на ваш вкус, но мы больше по балету). Так вот, вы сидите в партере (если и представлять, то самые лучшие места, согласитесь). Открывается занавес, начинается спектакль. Что вы видите?
Артистов, конечно. Наверняка вы кого-то знаете или даже специально ради кого-то пришли. А может быть, вы всегда только ради одного (того самого) артиста и приходите. 100% понимания, 0% осуждения. Это ведь они, артисты, для нас танцуют, поют, страдают, любят и иногда убивают.
Но мы отвлеклись. Возвращаемся, смотрим на сцену. Что еще вы видите? Декорации. А знаете, кто их нарисовал? Как он их нарисовал? Он один их нарисовал? А как его зовут?
Мы - Аня и Настя, ведущие подкаста «Бельэтаж это где?» все это знаем. Потому что поговорили с художником - декоратором Мариинского театра Николаем Лаухиным. На этом наш сеанс театрального гипноза окончен, можете открыть глаза и прочитать статью.
Работа художника-декоратора: как создают декорации размером 20 на 12 метров?
Настя. Николай, поведаешь нам и читателям, кто такой художник-декоратор?
Николай. Художник-декоратор — это человек, который рисует декорации для театра. Также он называется художник-исполнитель. Задача наша в том, чтобы выполнять волю художника-постановщика. То есть театр выступает как заказчик, а мы являемся мастерскими.
Я работаю в Мариинском театре, это у нас такая система. В других театрах она может отличаться. То есть технологи нам дают техническое описание, чертежи. Иногда даже бывает так, что технологи видят больше отличий в итоговом результате, чем художник-постановщик. Потому что художник более свободен в своей гумманитарности, а технологи, они весьма строгие и могут увидеть, что травинка там немножко неправильно нарисована.
Размеры декораций у нас варьируются. Среднестатистическая декорация Мариинского театра в старом здании — это 20 метров на 12 метров, в новом здании — 22 метра на 12 метров. Рекордные размеры завес до 23 метров, но есть еще так называемые панорамы, которые крутятся. То есть они ставятся на специальные установки, и могут достигать до 55 метров. Декорация занимает в среднем месяц, условно говоря, среднестатистической сложности.
Но у нас была завеса для балета «Дочь фараона», именовалась она «Апофеоз». Там было очень много многофигурной композиции, различные животные, верблюды, слоны и изображения половины пантеона богов. Там, конечно, у нас ушло два месяца.
Обычно бригады работают парами. То есть есть два художника и иногда участвует маляр-декоратор. Условно назовем его подмастерье. Маляры набивают тряпку, делают противопожарную пропитку.
Аня. Ага, получается иерархия такая. Придумывает все художник-постановщик?
Николай. Тут такой момент, что художник-постановщик, он работает в симбиозе либо с режиссёром, либо с балетмейстером. Они стараются, в идеале, стараются друг друга услышать.
Аня. Во сколько начинается твой рабочий день?
Николай. Официально рабочий день начинается с девяти, но художники приходят к десяти, потому что у нас творческая профессия. Работаем мы плюс-минус до пяти. Если нужно, бывает и дольше, иногда и в выходные, если аврал, если какие-то сроки горят, конечно, это все обсуждается.
Аня. А что было последней работой?
Николай. Последняя работа была для спектакля «Иоланта». Мы делали текстуры камня для половиков. Вот, кстати, к примеру, как художник-постановщик с нами работает. Он из Владивостока, мы уже несколько раз с ним сотрудничали.
Нам дали небольшую выкраску и в WhatsApp прислали текстуру камня, как она должна выглядеть и размеры. Все, мы делали уже эту текстуру, то есть нам не нужно было каждую трещинку согласовывать и сравнивать. Когда новый спектакль, у художника-декоратора есть где разгуляться, потому что он делает изначальную вещь, а часто нам поднимают еще плановые ремонты. И вот эти плановые ремонты, там, когда копируешь, нужно уже в мазок в мазок. Это замедляет процесс.
Аня. А ремонт нужен, потому что декорация износилась как-то?
Николай. Да, декорации, они же на ткани. Их эксплуатируют, их скручивают, раскручивают постоянно. Они ездят в фурах. Их переносят люди на руках в сам театр. Они изнашиваются со временем. Если в декорации клей, то тоже она становится более жесткая и ломкая. Плюс ткань ветшает. Я видел декорации, которым более 100 лет. Это можно определить даже по плетению ткани, по ширине полотна. То есть это сшитые декорации, это сшитые полотна.
Аня. Насколько в среднем хватает декораций сейчас?
Николай. По ощущениям плюс-минус 30 лет служат. Это нормально, то есть их стараются хранить, потому что они являются материальной и культурной ценностью. У Мариинского театра есть отдельный склад для декораций. Фуры туда ездят, забирают их. Там каждый спектакль в своем контейнере.
Заменит ли видеопроекция и печать нарисованные декорации? Чем отличаются декорации оперы и балета?
Настя. Зачем в 21 веке, когда можно сделать видеопроекцию, все еще нужно трудом людей рисовать декорации?
Николай. Я недавно размышлял над этим. И я скажу, что каждое проявление искусства, музыка, живопись станковая, театр отдельно, драматический театр, балет, мы сейчас это всё разделяем, это уникальный набор событий, который наш мозг ни с чем не может сравнить. Это уникальное впечатление.
Также натуральные декорации. Потому что я видел фотографии крутых спектаклей, где проекция. Они выглядят по-другому, они просто другое. Мы же смотрим картины, хотя есть телевизор, можно включить на телевизоре картину, но мы этого не делаем.
Настя. А можно вообще как-то реально напечатать декорации? Это как?
Николай. Допустим, можно напечатать какую-то орнаментальную сложную вещь хорошего качества. Например, занавески, какие-то гобеленчики, которые долго писать, и вот они играют не первостепенную роль. Что касается печати самих декораций, да, это стараются использовать, это пытаются использовать, это чуть дешевле.
Но выглядит это гораздо хуже. Опять же, из-за того, что когда человек своими руками делает, он видит масштаб. Все художники-декораторы уже приноровились к модулю, к мазку, к масштабу декораций и чувствуют этот момент. А когда человек сидит за компьютером, за мониторчиком, пускай даже качественным, он рисует в фотошопе, проводит линии, он понятия не имеет, какие они на самом деле будут вживую, какой будет масштаб.
Аня. Нарисованные декорации топ. То есть, получается, в них вложена человеческая энергия.
Николай. Есть такое, да. Я не знаю, как это передать, но это есть.
Аня. Да, и то есть ты приходишь, и актер танцует, и декорация живая. Музыка тоже живая, она материальная.
Николай. В балете, правда, в опере, в проекция не кажется органичной. Это вот правда. Не знаю почему. В каком-то драматическом современном спектакле это по-другому воспринимается. Ну потому что он и меньше. Да, и масштаб другой. Вот когда приходишь в драматический театр, если там вдруг нарисованная декорация, то это уже как-то архаично. А именно в балете и опере наоборот.
Аня. Декорации для балета и оперы, они отличаются?
Николай. Да, чуть-чуть, сейчас объясню. Есть один момент. В опере люди не пляшут, в основном. А это значит, что в опере можно заставить еще и середину, и бока, и поставить столы, и все остальное. То есть поставить еще и жесткую бутафорию. А в балете, когда ставится спектакль, балетмейстеры очень хотят, чтобы кулисы были поуже, чтобы можно было разбежаться и прыгнуть. Балетные заинтересованы в большой площади. Этим декорации оперы и балета отличаются. Кстати, для художника-постановщика делать, исходя из этого, менее трудоемко как раз балетные.
Закулисная кухня художников - декораторов. Как это ходить ногами по декорациям? Какие инструменты и краски используются в работе.
Аня. На видео твоих видно, что вот вы пишите эти большие декорации и ходите по ним ногами. Это как вообще?
Настя. Как можно по этому пройти?
Николай. Как можно пройти? Я вам сейчас скажу. Во-первых, у нас есть сменная обувь, которая уже втоптала в себя всю краску. Она уже не впитывает, там уже все грунтовки на ней. Вот, это во-первых. Во-вторых, есть правило среди художников-декораторов, которое мы сами же и нарушаем постоянно, это не ходить по мокрому.
То есть ты пишешь, ты пятишься назад, пишешь, делаешь так, то есть мы заливаем, например, небо, мы оставляем островки, чтобы выйти из этих островков и закрашиваем потом. Потому что вокруг завесы стараемся еще некоторое расстояние оставить для вёдер, для кистей, для того, чтобы ходить.
Аня. А какие инструменты используются в работе? Чем они отличаются?
Николай. Это большие кисти X100. Их называют дилижансы, но мы их называем кисти. Официальное название. Еще у нас есть рейсфедер. Рейсфедер художники некоторые тоже, я думаю, знают, что это держатель для угля. У нас просто он на палке. Вот, это наш карандаш такой большой - уголь на палке.
Угольники большие тоже по полтора метра, которые углы отмеряют. У нас есть такой инструмент вместо линейки, это нитка. Но это немножко не нитка, это веревка. Но она позволяет ровные линии делать.
Аня. А завеса и задник, это одно и то же?
Николай. Примерно, просто задник – это расположение завесы, а задником не назовут интермедийный занавес, который закрывает спектакль, суперзанавес.
Завеса, она может висеть и на переднем плане, если нужно, и на среднем плане. А задник, он, как правило, в комплексе кулисы, арки, падуги, и в конце задник. Еще перед задником может прорезная завеса быть, может тюль висеть какой-нибудь и разные такие штучки.
Аня. А сколько художников-декораторов в Мариинском театре вообще?
Николай. Точное число сейчас не назову, но именно художников-декораторов по мягким декорациям в районе 10-11 человек работает.
Настя. На весь театр, такой огромный, всего 10 человек?
Николай. Это только в Питере. Есть еще во Владикавказе Мариинский театр, он имеет три филиала в Санкт-Петербурге, во Владикавказе и во Владивостоке. Во Владивостоке я сейчас точно не знаю. Ну, там, по-моему, человек 4-5 тоже художников работает, около 4-5 швей.
Аня. А вы все вместе работаете, вот эти 10 человек?
Николай. Нет, мы работаем по разным цехам. Цеха разбросаны по городу.
Настя. Какой у тебя главный страх, как у художника-декоратора?
Николай. У нас есть опасность, я так скажу. Опасность есть что-то накосячить, что-то недосмотреть.
Настя. А было, кстати, такое, пролить краску?
Николай. Вот, я хотел рассказать, такая прям конкретная опасность — это свернуть ведро с краской на завесу, причём на то место, где это будет видно, и это нельзя исправлять. Вот это прям жёсткий косяк. Потому что бывают некоторые завесы, так называемые завесы на просвет. Её светят с тыльной стороны сзади.
Николай. Там бывает, пришивается дополнительная маска из чёрной ткани транспарантная и можно небо менять в свет. Прикольно так вообще. Вот в «Дочери фараона» такую делали, даже две, по-моему. И если ты проливаешь, например, краску тебе приходится её закрашивать не анилиновыми прозрачными красителями, как акварель, которая никак не нагружает ткань, а ты закрашиваешь это акрилом, а акрил, он на просвет уже работает по-другому. То есть, если ты пролил ведро на небо, то тебе, возможно, придется перекрашивать все небо. Ты три недели красил небо, и будешь еще две недели перекрашивать его.
Настя. А было такое, что вы проливали?
Николай. Было такое. Вообще, у каждого художника-декоратора, мне кажется, не раз случается ведро.
Это жестко, но, как правило, везет. Смотрите, на случай ведра все художники-декораторы держат тряпку. Экстренная тряпка. Она как огнетушитель экстренная. Все орут «Ведро!» и несутся. Просто все все бросают, несутся вытирать, замывать, размывать границы, впитывать эту краску. То есть, это нормально. Как правило, до такого, чтобы сорвать спектакль из-за ведра, такого не было. Но у меня было там пару ведер. Случалось. Там еще для этого, чтобы обезопаситься, есть калоши, так называемые. Это такая коробка с ручкой. В нее вставляется ведро, у нее есть еще бортики.
Аня. А в основном какими красками ещё раз работают?
Николай. Два вида красок. Ну, вообще три, но мы почему-то сейчас двумя работаем. Это анилиновые краски. О них отдельно стоит поговорить. Упомяну второй вид. Это акрилы, иногда гуашь. Анилиновые краски. Анилиновые краски – это красители органические. Мы пользуемся анилиновыми красителями.
Аня. Это типа акварель?
Николай. Типа акварель, да. Только это порошки, концентраты лютейшие. И тебе хватит стакана 250 грамм закрасить в розовый завесу.
Наша задача как художников, и когда у нас принимает театр, у нас комиссия по приёму, когда сдаем завесу.
Комиссия приходит в цех, они смотрят, с эскизом сравнивают, говорят свои рекомендации. Бывает, что нужно переделать и какие-то правки внести. Когда месяц пишешь одну большую картину, мозг не может всей картины в целом охватить. Иногда что-то упускаешь. И вот «свежий взгляд» — первое впечатление опытных людей, которые знают каждый спектакль. Где что? Где туман? Где свет? Где конь?
Каково это - увидеть свою работу на сцене Мариинского театра?
Аня. А ты когда-нибудь видел свои работы на сцене?
Николай. Да, да, видел.
Аня. То есть это всегда происходит?
Николай. Нет, не всегда. Как правило, знаете, мы работяги. Иногда, да, иногда вот на культовые какие-то вещи, вот как «Дочь фараона» мы ходили на репетиции, смотрели, восторгались.
Настя. Какое это ощущение, когда ты видишь свою работу на сцене? Хочется крикнуть: «Смотрите, это я нарисовал! Это я нарисовал!».
Николай. Особенно первые разы, да, есть такое. Сейчас как-то спокойно. Сейчас я вот был недоволен своими какими-то моментами там. Знаете, есть ответственность, вот так скажем, марка театра, да, и все люди понимают эту ответственность и стараются все делать идеально или близко к этому.
А последний раз, да, я был расстроен чуть-чуть. Но это со сцены непонятно, не видно. То есть, когда ты помнишь этот месяц, на этот эскиз смотрел, ты знаешь, как его задумывали. А когда на сцене, там вообще, вообще на сцене главные актеры.
Аня. Вот вы, я так понимаю, выпустили последнюю большую работу — это балет «Дочь фараона?».
Николай. Да.
Аня. Есть интересные истории с этой постановки по твоей работе. Что-то там проливали или еще что-то?
Николай. Я хочу сказать, что именно с визуальной точки зрения, это, наверное, величайшая постановка за последнее время. Потому что вот, как вы ранее говорили, компьютерные технологии, да. А этот спектакль, он был полностью отрисован в мельчайших деталях, чем вызвал сразу мгновенное восхищение всего театра.
Настя. Сильно поменялась работа художника-декоратора, если сравнивать с работой театральных художников в XIX веке, в XX веке?
Николай. Мне кажется, нет. Не сильно. Меня до сих пор, правда, интересует вопрос, как они со светом решали. Свечи, что ли, жгли? Ну, там залы, то есть у нас они, исторические залы, они почти там 360 градусов окна вокруг. То есть свет падает почти все время. Поменялись краски, появились химические, но это не сильно тоже меняет суть дела, на самом деле. Это почти та же гуаш, что у них была, просто там на животных клеях каких-нибудь. Кисти, ну, тоже синтетика, вот до этого был конский волос. Ну, то есть, да, технология шагнула вперед, а, точнее, вот материалы шагнули вперед, а технология не сильно поменялась.
Теперь можете блеснуть перед знакомыми, что идете в Мариинский театр, чтобы увидеть вживую декорации, которые нарисовал Николай Лаухин.
Другие выпуски нашего подкаста слушайте тут
и до встречи в «Бельэтаже».