Глава 11: В тишине ночи (Часть 1-2)
После того как банкет завершился, Шао Яньпин отвёл Тан Лицы в уединённую комнату для частной беседы. Чи Юнь, изначально намеревавшийся присоединиться, был вежливо, но твёрдо приглашён удалиться, что заставило его сердито уйти к себе в комнату и уснуть. После обмена любезностями ветераны боевых искусств начали постепенно расходиться: одни отправились ловить рыбу при лунном свете на западном склоне горы, другие уединились в своих комнатах, чтобы заниматься практиками или медитацией, каждый следуя своим привычкам.
В комнате лампа горела с идеальной яркостью — свет был ни слишком ярким, ни слишком тусклым. Войдя, Тан Лицы увидел женщину в зелёном платье, сидящую за лампой. Её руки искусно управляли иглой и ниткой, вышивая на праздничной накидке изображение младенца. Когда Тан Лицы вошёл, она подняла взгляд и мягко улыбнулась.
Он считал что его трудно удивить, но неожиданно был поражён.
— Мисс А Шуй…
Шао Яньпин усмехнулся:
— Похоже, вы уже знакомы. Мисс А Шуй, я знаю, что ваш путь сюда был нелёгким. Не торопитесь, а я пока удалюсь.
Он закрыл за собой дверь, его улыбка отражала развлечение от мысли, что Тан Лицы, молодой и привлекательный, возможно, впишет новую романтическую главу этой ночью.
А Шуй аккуратно убрала свой мешочек для вышивания обратно в платье и поднялась, приветствуя его:
— Мастер Тан.
Тан Лицы потянулся к сандаловому стулу рядом с собой, чтобы опереться, и когда он сел, его движения сопровождались мягким кашлем. Сделав несколько стабилизирующих вдохов, он спросил:
— Как вы оказались здесь…?
А Шуй потянулась, чтобы помочь, и присела перед ним:
— Вы ранены?
— Ничего серьёзного, — ответил Тан Лицы с лёгкой улыбкой. — У вас, должно быть, веская причина, чтобы осмелиться прийти сюда.
Его лицо, хотя и бледное, отмеченное усталостью и болью вечера, сохраняло румянец от выпитого вина. При свете лампы это придавало ему неожиданно очаровательный вид.
— Павильон Фэнлю сейчас находится совсем недалеко от горы Хаоюнь, в лесу Бифэн, — объяснила А Шуй, вынимая платок из своего платья и протягивая его Тану Лицы. — Сегодня вечером он повёл меня в Зал Ваньфэн выпить, а когда напился, исчез.
Её глаза встретились с лицом Тана Лицы, пока она добавляла:
— Так я и оказалась здесь.
— Вы пришли… чтобы увидеть Фэнфэна или меня? — мягко спросил Тан Лицы, его вопрос отклонил тему, которую затронула А Шуй. В его дыхании всё ещё ощущался слабый запах алкоголя, придающий комнате с тусклым светом лампы опьяняющую атмосферу.
Она тихо вздохнула:
— Я… очень хотела увидеть Фэнфэна, но также пришла, чтобы увидеть вас.
Её глаза не смотрели на Тан Лицы, вместо этого она изучала свои собственные пальцы, бледные и изящные в свете лампы.
— Я слышала… — она замялась, её голос дрогнул, — что вы последнее время были нездоровы.
— Я… никогда не был здоров, — тихо ответил Тан Лицы. — С момента рождения и до этого дня я никогда не был в порядке. Но какое это имеет значение?
Её ошеломила его прямота, и она подняла на него удивлённый взгляд:
— Вы… в плохом настроении?
Взгляд Тан Лицы плавно поднялся вверх, его ресницы затрепетали, пока он молча смотрел на неё. Затем он расплылся в безудержной улыбке:
— Я никогда не был склонен к хорошему настроению, разве вы не заметили?
Она выдержала его взгляд, не нарушив тишины, её поведение было спокойным и уравновешенным. На её лице не было ни удивления, ни страха; напротив, её глаза сверкали сосредоточенностью, свидетельствующей о её стойком и проницательном духе — возможно, это и было её самым ценным сокровищем, помогавшим ей преодолевать тернистые пути жизни.
Тан Лицы больше ничего не сказал. Вместо этого он медленно протянул руку, нежно провёл по её лбу и скользнул ладонью вниз, закрыв ей глаза.
— Если ты продолжишь так смотреть на меня, я выколю тебе глаза… Не открывай их.
Она закрыла глаза и осталась молчать.
Тёплые пальцы Тана Лицы медленно отстранились от её щеки, словно мягко поднимающаяся сеть. И хотя сети больше не было, она всё ещё чувствовала себя пойманной в неё.
В этот момент Тан Лицы мягко заговорил:
— Я никогда не был по-настоящему счастлив… В детстве я жаждал свободы, но её не было. Позже я оставил родителей ради абсолютной свободы, и эта свобода едва не уничтожила меня. Я хотел друзей… но никто не хотел и не осмеливался стать моим другом. Когда я понял, что они избегали меня, потому что моя свобода их пугала, мне это показалось иронично смешным. Я отказался от этой смехотворной свободы, чтобы вернуть родителей и друзей. Но разве то, что обретаешь вновь после утраты, действительно становится твоим? Словно сон… Я часто сомневаюсь, искренни ли те чувства, которые я вновь обрёл. Если всё, чем я дорожу, — ложь, то что тогда истина? У меня никогда не было многого, и я не хочу терять ничего… — его голос стал мягким и глубоким, пока он продолжал: — Я решил ничего не терять, но уже пережил утраты. Что мне делать?
Она долго молчала, пока её губы слегка не приоткрылись. Внезапно его тёплая рука снова накрыла её рот.
— Не говори, — сказал он.
То, что потеряно, утрачено безвозвратно. Ты можешь научиться выносить это и принимать, возможно, найдя что-то новое, чтобы заполнить пустоту и почтить память о том, что было потеряно. Или ты можешь отрицать и избегать, убеждая себя, что никогда ничего не терял. А может, ты сдаёшься безумию, освобождая себя от бремени утраты. Какие ещё есть варианты? С его рукой всё ещё на её губах, она медленно открыла глаза и посмотрела ему в лицо.
Его глаза были закрыты, между ресницами дрожала блестящая слеза.
Да… после утраты… можно всё ещё плакать…
Комната оставалась тихой долгое время. Наконец, Тан Лицы медленно убрал руку.
— Прости, я просто немного… — Он опустил лоб на тыльную сторону своей руки. — Немного растерян…
А Шуй слегка улыбнулась:
— Я не до конца поняла, о чём вы говорили раньше, Мастер Тан, но это не важно. — Она мягко коснулась тыльной стороны его другой руки. — Мастер Тан, вы занимаете важное положение, влияющее на весь мир боевых искусств. Грозная задача уничтожения Павильона Фэнлю и искоренения Дьявольской Пилюли Девяти Сердец требует всех ваших сил. Вы должны остро осознавать тяжесть этой ноши. Жизни и будущее многих таких скромных женщин, как я, зависят от ваших действий… — Она тихо вздохнула. — Как и многие, я обременена бесчисленными тревогами и заботами. Однако сейчас нашим приоритетом должно быть уничтожение Павильона Фэнлю и Дьявольской Пилюли Девяти Сердец.
— Мм… — Тан Лицы закрыл глаза на мгновение, затем открыл их с мягкой улыбкой. — Можете ли вы поделиться, что вас беспокоит? — Его прежнее беспокойство, казалось, исчезло, его манера теперь была спокойной и уравновешенной.
— Я… — начала она тихо. — Я… — Она замолчала, не закончив, и поднялась с сдержанной улыбкой. — Мне пора уходить.
Тан Лицы встал, чтобы проводить её. Его проницательные глаза уже с первого взгляда заметили её секрет, запечатлённый на вышитой накидке. Скорее всего, она носила ребёнка Лю Яня. Эта молодая женщина, не владеющая боевыми искусствами, часто становившаяся жертвой похищений и нападений, теперь имела двух детей от разных отцов. Одного она оставила на попечение незнакомцев, а будущее второго оставалось неопределённым… Несмотря на то, что она оказалась в ловушке зловещего культа, была вынуждена служить и жила среди подозрений и опасностей, она решила не заканчивать свою жизнь, несмотря на такие тяжёлые обстоятельства.
Она вышла, удаляясь вдаль. Шао Яньпин тщательно устроил её уход. Один из мечников сопроводил её в близлежащий оживлённый город, отвёл её в чайный домик, чтобы попить чаю и посмотреть представление, а затем незаметно удалился. Павильон Фэнлю в конечном итоге найдёт её, решив, что она случайно оказалась там после того, как Лю Янь оставил её.
Тан Лицы прислонился к двери, его рука прижата к груди.
Она обладала естественной привлекательностью, её элегантность была утончённой и глубоко укоренившейся, делая её неотразимой для любого мужчины. Однако это был её тонкий шарм, который делал её наиболее пленительной…
Вдруг из-за двери раздалось резкое «жужжание». Клинок меча пронзил дверь, направляясь прямо к спине Тана Лицы.
С резким звоном что-то вылетело из тени, столкнулось с мечом и слегка изменило его траекторию. Лезвие блеснуло на мгновение, прежде чем исчезнуть в темноте.
— Отличный меч, — раздался холодный голос из конца коридора. — Если бы только…
Тан Лицы продолжал прислоняться к двери, его выражение оставалось неизменным:
— Если бы только он был так же хорош, как ты.
В коридоре фигура плавно перемахнула через перила.
— Если бы он не боялся раскрыть свою личность и ударил ещё раз десять или восемь, возможно, я бы не смог остановить один-два удара. — Этот ничем не примечательный с виду человек был никто иной, как Шэнь Ланхун. Ранее он внезапно покинул банкет, но теперь оказался здесь, словно всё это время скрывался в тени.
Уголки губ Тана Лицы изогнулись в хитрой полуулыбке.
— Если он действительно намерен убить меня, провал в этот раз его не остановит. Будет следующий раз, и ещё один… — Тан Лицы закашлялся дважды, прежде чем медленно отойти от дверной рамы. — Ха-ха, ты спас мне жизнь. Позволь мне угостить тебя выпивкой.
Выражение лица Шэнь Ланхуна смягчилось в едва заметной улыбке.
— Спасти тебе жизнь стало так просто? Если бы я не вмешался, убил бы ты его?
Брови Тана Лицы изогнулись, а его смех приобрёл дикое звучание.
— Ха-ха-ха… Разве человек, лишённый боевых искусств и истощённый, действительно способен кого-то убить?
Шэнь Ланхун не присоединился к смеху, его голос оставался спокойным, но серьёзным:
— Я всегда думал, что без своих боевых искусств ты станешь ещё более беспощадным, чем с ними.
Тан Лицы повернулся, его смех эхом разносился позади:
— Ха-ха, ха-ха-ха-ха… Давай выпьем за это.
Чи Юнь называл его «белохвостым лисом». Глядя на удаляющийся силуэт, Шэнь Ланхун увидел в нём человека, сочетающего в себе как неземное очарование, так и дикую раскованность, изящество грации и беспощадную интенсивность. Его губы изогнулись в лёгкой усмешке — белохвостый лис, в самом деле.
Тан Лицы шёл вперёд, проходя через несколько дверей, и вошёл в здание. Шэнь Ланхун на мгновение задержался, окидывая взглядом окружение: труба, бочка с водой и сарай для дров — всё указывало на то, что это должна быть кухня. Тан Лицы вошёл в недавно убранное помещение, теперь пустое и тихое, с наступлением ночи слуги уже разошлись. Он направился прямо к разделочной доске и взял в руки поварской нож, всё ещё покрытый каплями воды. Его бледные пальцы ласково провели по обуху ножа, а затем, с внезапной улыбкой, он повернулся и спросил:
— Что бы ты хотел поесть?
— Жареную горькую тыкву с яйцами, — спокойно ответил Шэнь Ланхун.
С резким «чпок» нож Тан Лицы с силой опустился на разделочную доску.
— Жареная горькая тыква с яйцами и перец, жареный с зелёным перцем.
Вскоре на кухонном столе в Зале Шаньфэнга стояли два дымящихся блюда: одна тарелка жареной горькой тыквы с яйцами и другая с красным и зелёным перцем. Шэнь Ланхун окинул взглядом две большие чаши на столе.
— Не знал, что ты пьёшь из чаш.
— Какая разница, из чаши или из кубка, если можно пить? — ответил Тан Лицы, отпивая с хитрым блеском в глазах. — Так же, как и то, глотать или прихлёбывать: вино всё равно украденное, верно?
Шэнь Ланхун громко рассмеялся:
— Это твоя идея?
Тан Лицы запрокинул голову и одним глотком осушил чашу вина, затем сказал беспечно:
— Вино украл я, не ты.
Шэнь Ланхун взял кусочек горькой тыквы, тщательно пережёвывая, и с удивлением отметил:
— Эти яйца с горькой тыквой действительно хорошо приготовлены.
Тан Лицы поднёс к рту полоску перца, но тут же закашлялся от его едкого аромата.
Шэнь Ланхун посмотрел на Тана Лицы с любопытством:
— Ты не переносишь острую еду?
— Я хорошо держу вино, но специи меня побеждают, — кивнул Тан Лицы с кривой улыбкой.
— Тогда зачем ты приготовил перец?
Тан Лицы снова улыбнулся:
— Для удовольствия.
Шэнь Ланхун откусил кусочек перца, наслаждаясь его вкусом:
— Вкусно, у тебя определённо талант! — Он положил палочки для еды и сделал глоток вина, сменив тему: — Этот человек сменил меч; как ты его узнал?
— Его фамилия Юй, — начал Тан Лицы. — Исключительный мечник, не широко известный, но высоко ценимый в Обществе Мечей, всегда с известным мечом… — Он замолчал на мгновение, его улыбка стала чуть шире. — Хотя я не уверен, оставил ли Юй Цифэн сыновей, глупо полагать, что его смерть остановит других от мести.
Шэнь Ланхун с жадностью откусил ещё кусок острого блюда:
— Значит, ношение меча «Цин Ло» было способом доказать, что он не тот, кто пытался тебя убить?
— Это, безусловно, одна из причин, по которой он мог бы носить «Цин Ло», — ответил Тан Лицы, его улыбка стала шире. — Но Юй Фужэнь — не просто последователь. Его принципы твёрды, а взгляды проницательны. Он далеко не обычный человек; я высоко его ценю.
Шэнь Ланхун сделал большой глоток вина:
— Он ударил, промахнулся и отступил — его решимость и уверенность в миссии очевидны.
Тан Лицы слегка постучал палочками по чаше с вином, задумчиво произнёс:
— Искусный убийца.
Шэнь Ланхун едва заметно улыбнулся:
— Выпьем за это!
Тан Лицы поднял свою чашу:
— Выпьем!
После этого они с Шэнь Ланхуном выпили пол кувшина вина на кухне зала Шаньфэн. Когда рассвет начал подкрадываться, повар, шатаясь, вошёл в беспорядочную кухню, чтобы приготовить завтрак. Оба мужчины переглянулись с улыбкой; Шэнь Ланхун поддержал Тана Лицы за локоть, и они быстро покинули место.
Повар, оглядывая хаос и заметно опустевший винный кувшин, был ошеломлён. Заикаясь, он воскликнул:
— Это… это… Мастер Шао, мастер Шао!.. — После чего выскочил наружу и закричал на бегу: — Кто-то украл вино! Кто-то украл вино! — Подобное было неслыханным для членов Общества Мечей Центральных Равнин, известного своим строгим соблюдением правил. Зайти на кухню ночью, да ещё и утащить вино — настоящий скандал.
Смеясь во весь голос, Шэнь Ланхун и Тан Лицы вернулись в свою комнату. Чи Юнь уже проснулся, а Фэнфэн, который до этого сидел за столом и всхлипывал, при виде Тана Лицы залился смехом. Махая маленькими ручками, он радостно лепетал:
— Уу… уу… — Тан Лицы подхватил его на руки. От него пахло вином, но Фэнфэн крепко обхватил его, кусая зубами край одежды.
— Что случилось? — спросил Тан Лицы с улыбкой. — Что он сделал, чтобы тебя рассердить?
Чи Юнь уставился на него:
— Ты всё ещё лечишься, а уже пьёшь?
— Если нельзя пить, то в чём смысл жизни? — задумчиво ответил Тан Лицы.
— Ты живёшь только ради того, чтобы пить? — возмутился Чи Юнь.
— Питье, наслаждение мясом, фруктами и овощами — вот истинные удовольствия жизни, — улыбнулся Тан Лицы.
Лицо Чи Юня побледнело от раздражения:
— Шао Янпин ищет тебя. Прошлой ночью весь клан Хо, Школа Тридцати Шести Кулаков, был уничтожен теми женщинами в белом из Павильона Фэнлю.
Тан Лицы повернулся на каблуках:
— Я пойду, как только умоюсь и переоденусь.
В главном зале Шао Янпин, Цзян Вэньбо, Пу Куйшэн, Шангуань Фэй и другие собрались вокруг окровавленного тела, выражения их лиц были полны гнева.
— Клан Хо, Школа Тридцати Шести Кулаков, высоко ценился в мире боевых искусств. Увы, их потомки оказались посредственны, — громко заявил Шангуань Фэй. — Павильон Фэнлю вырезал их безо всякой причины. Мы должны немедленно найти логово Павильона Фэнлю и уничтожить его до основания. Это единственное решение.
— Даже если вы сможете найти логово Павильона Фэнлю, неужели вы думаете, что ваши жалкие стрелы, которые не попадут даже в крысу, будут достаточно эффективны, чтобы его уничтожить? — холодно заметил худощавый старик среди группы. — Слепо действовать, не зная врага, — верный путь к поражению.
Шангуань Фэй закипел от ярости, но говоривший был не кто иной, как Дун Хуби, известный как «Смиренный Клинок», самый почтенный и опытный старейшина Общества Мечей Центральных Равнин — явно не тот, с кем можно позволить себе конфликт. Проглотив гнев, Шангуань Фэй промолчал.
Шао Янпин, стараясь разрядить напряжение, рассмеялся и сказал:
— Ха-ха, действительно, борьба с Павильоном Фэнлю должна быть делом тщательного планирования. Оба высказанных мнения очень справедливы.
— На самом деле, найти логово Павильона Фэнлю не так уж сложно, — раздался спокойный голос от входа. Все обернулись и увидели, как Тан Лицы медленно входит в зал. На нём был халат нежного цвета корня лотоса, а его лицо выглядело значительно лучше, чем накануне.
Глаза Шао Янпина, всегда острые, мгновенно заметили новые туфли на ногах Тана Лицы, что вызвало у него любопытство. Несмотря на простоту остальной одежды, туфли были непомерно роскошными и стоили в десять раз дороже. Какова же была причина такого несоответствия?
— Мастер Тан, у вас есть хитрый план?
— Не совсем хитрый, — ответил Тан Лицы с лёгкой улыбкой. — Скорее, прямолинейный.
— Мы готовы выслушать, — сказал Цзян Вэньбо.
Тан Лицы подошёл к столу в центре зала, ловким движением щёлкнул пальцами, и в его ладони оказался небольшой предмет. Несмотря на остроту взглядов собравшихся, никто не уловил его движения. Он затем использовал предмет, чтобы поставить точку на столе.
— Это гора Хаоюнь.
Цзян Вэньбо быстро понял, что Тан Лицы использует небольшой кусок туши, мягкий и гладкий, который идеально подходил для письма на отполированной поверхности стола. Испытав лёгкое смущение от того, что упустил этот момент, он внутренне восхитился исключительной быстротой движений Тана Лицы — редкий талант для человека, победившего лидера Павильона Фэнлю.
Тан Лицы продолжил объяснять:
— Секты, уничтоженные в последнее время, включают клан Хо, уничтоженный прошлой ночью, крепость семьи Цинь и виллу Шуанцяо. Среди погибших мастеров были «Меч Бесконечного Голубого» Шан Юньци и «Олень Под Ураганом» Симен Бэнь. — Он указал на восток от горы Хаоюнь: — Клан Хо был здесь, — затем отметил ещё одно место на юге: — А здесь была крепость семьи Цинь, и здесь — вилла Шуанцяо… Шан Юньци жил в гряде Юньюань, всего в пятидесяти ли от горы Хаоюнь. Хотя Симен Бэнь жил намного дальше, он путешествовал с севера и умер всего в десяти ли от горы Хаоюнь. Умри он на полчаса позже — он бы достиг горы Хаоюнь.
— Вы хотите сказать, что массовые убийства Павильона Фэнлю — это не случайные акты насилия, а целенаправленные атаки на гору Хаоюнь? — холодно спросил Чэн Юньпао. — На чём основано это утверждение?
— Основание в том, что все затронутые фракции или герои находились в пределах ста ли от горы Хаоюнь — расстояния, которое мастер боевых искусств может преодолеть за один день и одну ночь, — мягко объяснил Тан Лицы.
— И что означает этот день и ночь? — продолжил Чэн Юньпао.
— Этот день и ночь… — продолжил Тан Лицы, — это ровно то время, которое Павильону Фэнлю нужно, чтобы уничтожить зал Шаньфэн. Чтобы завоевать гору Хаоюнь, сначала нужно отрезать её линии поддержки — устранить подкрепления. Когда Павильон Фэнлю начнёт атаку, гора Хаоюнь окажется изолированной и беззащитной в этот решающий день и ночь. Если силы Павильона Фэнлю столь мощны, как опасаются, и зал Шаньфэн падёт, судьба мира боевых искусств будет решена.
Собравшиеся обменялись тревожными взглядами, чувствуя, как по их спинам пробежал холод.
— Значит, Павильон Фэнлю тщательно замышляет против нашего Общества Мечей, — сказал Цзян Вэньбо.
Шангуань Фэй холодно рассмеялся:
— Я отказываюсь верить, что у Павильона Фэнлю достаточно сил, чтобы действительно бросить вызов нашему Обществу Мечей!
— Однако, если Павильон Фэнлю действительно сосредоточен только на нашем Обществе Мечей, это может сыграть на руку третьей стороне, — заметил Шао Янпин.
Тан Лицы тепло улыбнулся:
— Павильон Фэнлю не рискнёт атаковать гору Хаоюнь без ясной стратегии, чтобы отвести внимание Дворца Билуо. Если они решатся на атаку, они наверняка подготовились к тому, чтобы справиться с Дворцом Билуо. Иначе, если они ослабнут после нападения, Дворец Билуо, вероятно, нанесёт ответный удар. Павильон Фэнлю не поставит себя в такое уязвимое положение.
— Отклонить внимание Дворца Билуо куда сложнее, чем просто сказать, — возразил Чэн Юньпао.
Тан Лицы затем очертил круг вокруг многочисленных точек на столе:
— Многое будет зависеть от следующего хода Ваньюй Юэданя в этой игре — выберет ли он уклонение или конфронтацию.
— Уклонение или конфронтация? — ровно спросил Чэн Юньпао. — Что вы имеете в виду?
Глаза Тана Лицы едва заметно блеснули, когда он потянулся за чайной чашкой на столе — чашкой, которая принадлежала Шао Янпину, но он взял её так, словно это было не важно.
— Уклонение… означало бы, что Дворец Билуо стремится к независимому господству. В таком случае Ваньюй Юэдань, скорее всего, захочет сначала устранить Общество Мечей, а затем Павильон Фэнлю… Он мог бы заключить соглашение с Павильоном Фэнлю, молчаливо разрешая их атаку на гору Хаоюнь, и просто ждать исхода этой битвы.
Шао Янпин кивнул:
— Но если Ваньюй Юэдань выберет такую стратегию, она несёт в себе риски.
— Любая ставка несёт риски, — заметил Тан Лицы с лёгкой улыбкой. — Для того чтобы Ваньюй Юэдань выбрал этот путь, он должен быть уверен в двух вещах: во-первых, что Павильон Фэнлю действительно одолеет Центральное Общество Мечей; во-вторых, что Дворец Билуо достаточно силён, чтобы уничтожить Павильон Фэнлю после этого.
Присутствующие задумались, кивая в знак понимания. Если Центральное Общество Мечей выйдет победителем, поддержка Павильона Фэнлю со стороны Дворца Билуо автоматически сделает его врагом Общества Мечей, усложнив стремление Ваньюй Юэданя к господству.
— А что если он решит не уклоняться? — спросил Шао Янпин, внимательно слушая Тан Лицы и всё больше восхищаясь этим человеком. — Разве это не вынудит его напрямую столкнуться с Павильоном Фэнлю? Ваньюй Юэдань славится стремлением к идеальным победам; наверняка он колеблется жертвовать чем-то.
Тан Лицы поднял чай, затем мягко поставил его обратно:
— Если он решит не уклоняться, он должен будет довериться тому, что существует негласное соглашение между ним и Обществом Мечей… Соглашение, которого сейчас нет.
Его взгляд мельком остановился на лице Шао Янпина, вызвав у того лёгкое замешательство. Как стратег Общества Мечей, он упустил этот важный аспект.
— Значит, мастер Тан, вы хотите сказать… если Общество Мечей сможет продемонстрировать Ваньюй Юэданю, что мы понимаем ключевые элементы этой стратегии и готовы к сотрудничеству, то, возможно…
Тан Лицы одарил его лёгкой улыбкой:
— Возможно… что?
— Возможно, он сдержит Павильон Фэнлю на какое-то время.
Одним движением руки Тан Лицы стёр стратегические метки, которые он нарисовал на столе.
— Если бы я был Ваньюй Юэданем, я бы точно не стал жертвовать столь многим ради какого-то «возможно».
У Шао Янпина перехватило дыхание:
— Тогда…
Стирая рисунок, Тан Лицы обернулся и посмотрел в окно:
— Если Общество Мечей не возьмёт инициативу на себя и не сорвёт стратегию Павильона Фэнлю «друзья вдали, враги близко», я бы ни за что не согласился жертвовать чем-то, чтобы ослабить Павильон Фэнлю.
Наступила задумчивая тишина. Чэн Юньпао медленно выдохнул:
— Как мы можем сорвать их стратегию?
Тан Лицы сразу не ответил, его взгляд оставался устремлённым вдаль, на горизонт, а на губах играла едва заметная улыбка.
— Чтобы связать Павильон Фэнлю, нам нужно, чтобы Дворец Билуо отложил свои действия. Общество Мечей должно захватить инициативу и добиться решающей победы — это единственный путь. — Он сделал паузу, так и не оборачиваясь к Чэн Юньпао. — Сорвать их стратегию не должно быть трудной задачей для Общества Мечей. Как только их запасные планы будут раскрыты, любой стратег естественно изменит подход, а этого несложно добиться.
Пу Куйшэн, внимательно слушавший обсуждение, неожиданно заговорил:
— Если Обществу Мечей удастся сорвать их следующую атаку, Павильон Фэнлю поймёт, что их планы раскрыты. Тогда им придётся ускорить свои действия или изменить стратегию.
Тан Лицы кивнул в знак согласия:
— Недалеко от горы Хаоюнь есть ещё две секты боевых искусств. Общество Мечей могло бы направить разведчиков, чтобы оценить обстановку.
— Хм, неплохо, паренёк, — заметил Шангуань Фэй, оценивающе разглядывая Тана Лицы. — Ты вроде не из тех, кто идёт по шаблону, но глупцом тебя явно не назовёшь. Однако, если я правильно помню, ты говорил, что найти базу Павильона Фэнлю не составит труда. Вот если ты угадаешь их убежище с первого раза, я действительно впечатлюсь.
Тан Лицы медленно взял чайную чашку Шангуаня Фэя, слегка приподнял крышку и заглянул внутрь:
— Учитывая, что Павильон Фэнлю планирует уничтожить Шанфэн Холл за сутки, их база должна находиться очень близко к горе Хаоюнь…
Присутствующие ощутили лёгкое напряжение, и Цзян Вэньбо воскликнул:
— Настолько близко?
— Рядом с горой Хаоюнь, где находятся озёра и ручьи, пригодные для питья? — спросил Тан Лицы, аккуратно ставя чашку обратно.
— Таких мест девять: долина Юньсянь, гора Яньхуэй, берег реки Шуанци, колодец Вэйлун, терраса Дяньсин, гора Пошань, гора Юаньшань, лес Бифэн и водопад Сянци, — перечислил Шао Янпин.
— Это должен быть лес Бифэн, — с лёгкой улыбкой заключил Тан Лицы.
Присутствующие переглянулись, и Шангуань Фэй воскликнул:
— Откуда такая уверенность, что это лес Бифэн?
Тан Лицы улыбнулся ему:
— Как вы сказали, уважаемый, это всего лишь догадка.
Шао Янпин добавил:
— Действительно, в последнее время вокруг леса Бифэн замечали подозрительных людей. Их немного, но их боевые навыки чрезвычайно высоки. Недавно уважаемый племянник Юй Фужэнь выследил одного из них до края леса, но затем потерял след. Я уже занимаюсь этим делом.
Пу Куйшэн громко фыркнул:
— Я бы лично хотел побывать в лесу Бифэн.
— Нам ещё предстоит тщательно расследовать это дело. Сегодня ночью… — Шао Янпин на мгновение посмотрел на Тана Лицы, обдумывая распределение задач, прежде чем решить уточнить: — Мастер Тан, какие у вас планы на сегодня?
Тан Лицы положил на стол тушечный брусок, который держал, и слегка улыбнулся:
— Мастер Шао, ваше мастерство в командовании войсками намного превосходит моё. Сегодня ночью я готов следовать вашим указаниям в разведывательной миссии.
Шао Янпин был немного удивлён похвалой:
— Ну… на сегодня достаточно будет, если этим делом займутся уважаемый племянник Юй и мастер Цзян. Нет необходимости мобилизовать всех.
Тан Лицы кивнул:
— Молодой господин Юй исключительно искусен и наблюдателен, действительно отличный выбор. — Он сделал паузу, затем добавил: — Я всё ещё восстанавливаюсь после ранений, поэтому вернусь в свои покои, чтобы отдохнуть. Если потребуется что-то обсудить, пожалуйста, не стесняйтесь навестить меня там.
Чэн Юньпао хладнокровно наблюдал за происходящим, его губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но в итоге он промолчал. Шао Янпин, погружённый в свои мысли, лишь широко улыбнулся Тан Лицы. Остальные пожелали ему хорошо отдохнуть, и Тан Лицы медленно удалился, его шаги были спокойными и уверенными.
— Этот брусок плотной туши, должно быть, стоит немало, — заметил Шао Янпин, глядя на оставленную Тан Лицы тушь. Затем он вздохнул: — Этот человек действительно не жалеет средств.
— Сколько бы у него ни было денег, это его дело, — прокомментировал Пу Куйшэн. — Но чем богаче они, тем больше от них хлопот.
Шангуань Фэй, однако, придерживался иного мнения:
— Мне этот парень по душе, гораздо больше, чем все эти «Белые Волосы» или «Небесные Глаза». Он умен, хитер, но при этом не забывает уважения к старшим.
Шао Янпин рассмеялся громко:
— Ха! Его способ проявлять уважение таков, что снаружи он льстит вам, но в то же время вы чувствуете, что на самом деле он не особо вас почитает. Это странное ощущение.
Чэн Юньпао, обычно невозмутимый, слегка усмехнулся, и это заставило Шао Янпина удивиться про себя: увидеть, как этот человек улыбается, всё равно что найти ворону, откладывающую яйца в муравейнике.
— Мне нужно поговорить с племянником Юем о приготовлениях на сегодня, — сказал Цзян Вэньбо, слегка поклонившись в знак извинения. — Я откланяюсь.
Остальные остались в зале, продолжая обсуждать различные сложные вопросы.