Российская театральная сцена немыслима без произведений Чехова и Островского. Порой кажется, что они – главные драматурги в российской истории. Однако задолго до первого и в одно время со вторым в российском театре сияла другая звезда и сияла так, что порой затмевала все прочие. И этой звездой был Александр Васильевич Сухово-Кобылин, автор «Свадьбы Кречинского», «Дела» и «Смерти Тарелкина». Первая его пьеса была бешено популярна всю вторую половину 19-ого века, но не принесла автору ни копейки! Как же так получилось, при чем тут махинации театрального директора и как этот подлог повлиял на дальнейшую жизнь писателя – расскажем в этой статье.
«Свадьба Кречинского» появилась на свет в странных и сложных обстоятельствах. Богатый барин, блестящий красавец и наследник известной фамилии совершенно не собирался становиться писателем. А еще он не собирался … садиться в тюрьму. Но внезапная и таинственная смерть его многолетней любовницы переворачивает жизнь Сухово-Кобылина с ног на голову. Его подозревают в намеренном убийстве, в доме проходит обыск, а его самого помещают под арест. Расследование, длившееся несколько лет и так и не пришедшее ни к какому результату, разрушило жизнь некогда популярного светского льва, завидного жениха и знаменитого гордеца. Но подарило ему и новую жизнь – жизнь известного на всю страну драматурга. Свою первую пьесу Сухово-Кобылин напишет в тюрьме, под арестом, будет добиваться ее разрешения уговорами и угрозами, ссориться с актерами, негодовать из-за статей критиков – и в результате все-таки получит заслуженную славу. Но не деньги! Как же так?
Премьерный показ «Свадьбы Кречинского» в Малом театре в Москве прошел с большим ажиотажем – были выкуплены все места, причем по небывало высоким ценам. И каждое из представлений ожидал такой же аншлаг, что приятно удивило не только автора, но и директора Императорских театров Александра Михайловича Гедеонова. Он предвкушал большие доходы от пьесы, но согласно поданному автором заранее заявлению треть от всех доходов с пьесы принадлежит ему, автору. И это Гедеонова совсем не радовало. В чей карман потекут такие большие деньги? Неизвестного автора, выскочки, и без того богатого барина, вздумавшего развлечь себя сочинением драм, да к тому же еще и возможного убийцы…
Нет, директор Императорских театров наметил этим доходам совсем другой карман – собственный. Одно дело брать с актеров взятки за получение ими хороших ролей, и другое – сорвать сразу куш. Дело было рисковое, но Александр Михайлович пошел на этот риск.
Перед самой премьерой он собственноручно сжег заявление, поданное Кобылиным, и составил новое постановление о том, что пьеса передана автором в контору театров на условиях бенефисной оплаты. Поясним, что это такое.
Поспектакльная оплата давала автору право на получение трети от кассовых сборов со всех постановок пьесы в течение 20 лет. Бенефисная же оплата предполагала, что автору один раз выплачивается гонорар за первую постановку, а после пьеса переходит в собственность Императорских театров.
Разумеется, без заявления автора написанное директором постановление силы не имело. Но был один ход – императорские театры находятся в ведении министра двора и если он подпишет это постановление, дороги назад уже не будет. Да, министра пришлось бы обмануть, ввести в заблуждение, что грозило скандалом и потерей должности, но могло и прокатить. На это и была надежда Гедеонова.
Министр двора граф Адлерберг был хорошо знаком с Сухово-Кобылиным, а потому не удивился, что тот, будучи единственным наследником огромного состояния, фактически отказывается от главной финансовой выгоды писателя – постоянного авторского гонорара. Вдобавок директор Гедеонов уверял, что согласие Кобылина на бенефисную оплату у него есть, а так как премьера уже скоро, нужно спешить и срочно подписать бумагу. Фальшивое постановление было подписано.
Когда же Александр Васильевич Сухово-Кобылин узнал о мошенничестве Гедеонова, он пришел в ярость. Примерно в такую же, когда его обманул обер-прокурор, пообещав за крупную сумму взятки закрыть громкое дело об убийстве, а вместо этого пославший в столицу едва ли не обвинительный приговор. Об этой истории и о том, чем закончилось дело Сухово-Кобылина мы писали в отдельной статье. Но вот как отреагировал Александр Васильевич на этот раз:
«Протиснувшись сквозь толпу актеров, он ворвался в этот просторный и роскошно обставленный кабинет, сделал несколько шагов к столу и с размаха метнул свою трость с позолоченным набалдашником в голубую китайскую вазу, красовавшуюся за плечом Александра Михайловича…»
«Драма снежной ночи», В. Отрошенко
На вопрос о том, как же ему удалось получить подпись министра двора и тем самым втянуть его в это грязное дело, Гедеонов спокойно и с улыбкой, честно ответил, что налгал ему, а сейчас все равно уже ничего не сделаешь.
«Еще как сделаешь!» - подумал Кобылин и, крепко ухватив Гедеонова за шиворот, не отпуская и держа почти на весу, выволок на улицу, затолкал в свою карету и… повез к министру двора, где, все так же крепко сжимая его воротник, заставил признаться в своем мошенничестве. Но униженный директор был прав: сделать уже ничего было нельзя. Министр двора не мог признаться, что сам поставил подпись на подложном документе, не разобравшись, но обещал наказать Гедеонова.
Через два года он лишится своей влиятельной и доходной должности, на которой просидел 11 лет. Но в историю его поступок все же войдет – как самая крупная махинация в истории Императорских театров. За двадцать лет «Свадьба Кречинского» принесла 1,5 миллиона рублей кассового сбора. Автору причиталась треть. Получается, Гедеонов обманул Кобылина на полмиллиона рублей – таких доходов не давали барину все его предприятия и имения.
У этой истории грустный финал: под конец жизни некогда богатый барин и выдающийся драматург разорился. И дело не в его неумных тратах – наоборот, он пытался экономически развивать свои поместья, строил новые заводы и покупал для них дорогое оборудование. В 1899 году в его родовом имении Кобылинке произошел страшный пожар, уничтоживший библиотеку, рукописи и часть строений. Не дождался Сухово-Кобылин и почестей от государства – единственную медаль он получил за восстановление на территории своего имения лесных массивов, а за свои пьесы, которые нравились членам императорской семьи и собирали полные залы, вместо денег он получил лишь высочайшее спасибо.
«Все мои ходатайства о гонорарах оставались тщетными, - говорил Кобылин журналистам. – Пиэсса моя была собственностью театров и свободно ставилась на сценах обеих столиц»
Это жестокое мошенничество, приведшее к невозможности получать доход от своих произведений, было лишь одной из напастей в жизни Сухово-Кобылина, но оно повлияло на всю его последующую жизнь. А о том, с каким еще трудностями пришлось столкнуться некогда известному, а сейчас почти забытому писателю, читайте в заключительной статье нашего цикла совсем скоро.