— Ты только посмотри на эти локоны! — восхищённо протянула Наташка, накручивая на палец светлый завиток Веркиных волос. — Прямо как у куклы! И главное, даже укладывать не надо — само ложится. Везёт же некоторым...
Люба, сидевшая на подоконнике с недочитанной книжкой, дёрнулась, как от удара. Сердце противно ёкнуло и забилось чаще. Она исподлобья глянула на младшую сестру-восьмиклассницу, которая, раскрасневшись от удовольствия, жмурилась, пока подружка восторгалась её природными кудрями.
"Да что она в них нашла? Обычные волосы. Мои, может, и прямые, зато густые и блестящие", — Люба машинально провела рукой по своим чёрным прядям, падающим до лопаток. Но червячок зависти уже начал грызть душу.
Раньше она никогда не сравнивала себя с сестрой. Да и зачем? Они же родные, любимые, свои до последней веснушки. С самого детства — не разлей вода. Вера, младше на два года, всегда была её лучшей подружкой, защитницей и главной союзницей во всех проказах.
Помнится, когда Люба в первом классе разбила любимую мамину вазу, пятилетняя Верка, не задумываясь, взяла вину на себя. Мол, играла и нечаянно задела. Получила от мамы нагоняй, но даже не пикнула. А вечером они вместе хихикали под одеялом, уплетая припрятанные с ужина конфеты.
Или тот случай в пятом классе, когда старшеклассники прицепились к Любе после уроков. Верка, хоть и была всего в третьем классе, налетела на них разъярённой фурией, царапалась и кусалась, пока те не отстали. Потом, конечно, обе огребли от родителей за драку, но это только сблизило их ещё больше.
Люба тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Сейчас, в десятом классе, всё виделось иначе. Будто пелена с глаз спала после этих Наташкиных слов. И впрямь, разве не заметно, что Верка... красивее? Эти её золотистые кудри, точёный носик, длинные ресницы...
"А я? Что во мне особенного?" — Люба придирчиво оглядела своё отражение в оконном стекле. Прямые тёмные волосы, правильные, но какие-то невыразительные черты лица. Обычная. Серая мышка рядом с сестрой-красавицей.
— Люб, ты чего там застыла? — окликнула её Вера. — Иди к нам! Мы с Наташкой собираемся косички друг другу заплетать. Тебе тоже сделаем!
— Не хочу, — буркнула Люба, спрыгивая с подоконника. — У меня... уроки. К ЕГЭ готовиться надо.
Она торопливо выскочила из комнаты, хлопнув дверью громче, чем собиралась. За спиной послышался недоумённый возглас сестры, но Люба уже не слушала. В груди бушевала обида — незнакомое, жгучее чувство, от которого хотелось то ли плакать, то ли крушить всё вокруг.
С того дня что-то надломилось в их отношениях. Нет, внешне почти ничего не изменилось. Они по-прежнему жили в одной комнате, делили шкаф с одеждой, вместе завтракали по утрам. Но Люба начала замечать — или придумывать? — тысячи мелочей, которые прежде проходили мимо её внимания.
Вот маме привезли с работы конфеты, и она первым делом позвала Веру. "Конечно, любимой доченьке!" — мысленно фыркнула Люба, хотя прекрасно знала, что Вера просто проходила мимо кухни в тот момент.
Или новое платье, купленное Вере на день рождения, — явно дороже того, что подарили Любе три месяца назад. "Ну ещё бы, ей же надо соответствовать своей красоте!" — язвительно думала старшая сестра, забыв, что сама отказалась от похожего платья, выбрав вместо него модные джинсы.
Даже отец, казалось, больше улыбался младшей дочери, чаще хвалил её оценки и успехи в школе. "А как же иначе? Она же у нас отличница, папина гордость!" — Люба старательно не вспоминала, что сама в последнее время забросила учёбу, предпочитая проводить время в своей новой компании, где сплетни и обсуждение чужих недостатков считались хорошим тоном.
Люба с тоской смотрела на приближающиеся выпускные экзамены. Пока Вера корпела над учебниками в восьмом классе, она сама всё чаще пропускала уроки, слонялась с новыми друзьями по торговому центру. Мысль о том, что через два года сестрёнка, возможно, сдаст ЕГЭ лучше неё, заранее отравляла существование.
Вера поначалу не понимала, что происходит со старшей сестрой. Пыталась по-прежнему делиться секретами, звала гулять, предлагала вместе делать уроки. Но Люба всё чаще отмалчивалась или огрызалась в ответ, находя злое удовольствие в том, как меркнет улыбка на лице сестры, как недоуменно хмурятся её точёные брови.
— Люб, ты чего такая колючая стала? — спросила как-то Вера, присев на край сестринской кровати. — Может, случилось что? Расскажи, а?
— Ой, да отстань ты! — взорвалась Люба. — Вечно лезешь, когда не просят! Думаешь, раз ты у нас такая распрекрасная, то можешь всех жизни учить?
Вера отшатнулась, будто её ударили: — Какая... распрекрасная? Ты о чём вообще?
— Будто сама не знаешь! — Люба резко села, сбросив руку сестры со своего плеча. — Все только о тебе и твоей красоте и говорят! Вера то, Вера сё... Тошнит уже!
— Люба... — растерянно пробормотала восьмиклассница. — Да что ты такое...
— Иди уже к себе! — Люба отвернулась к стене. — У тебя же там уроки непроверенные. Нельзя же допустить, чтобы наша умница-красавица хоть в чём-то оказалась хуже других!
Вера постояла ещё несколько секунд, а потом молча вышла из комнаты. А Люба долго лежала без сна, чувствуя, как по щекам катятся злые слёзы. Где-то в глубине души она понимала, что ведёт себя глупо и несправедливо. Но остановиться уже не могла — зависть и обида пустили слишком глубокие корни.
Выпускной год пролетел как в тумане. Люба почти не готовилась к экзаменам, считая, что всё равно ничего не получится. Результаты ЕГЭ оказались предсказуемо низкими. О поступлении в приличный вуз можно было даже не мечтать.
— Ничего, доченька, — утешала мама, гладя её по голове. — Подготовишься и поступишь в следующем году. А пока можешь поработать, опыта набраться...
— Да-да, конечно, — криво усмехнулась Люба. — А через два года Верочка школу закончит с золотой медалью, и будет чем гордиться!
— При чём тут Вера? — нахмурилась мама. — Мы сейчас о тебе говорим. И перестань, пожалуйста, всё время сравнивать себя с сестрой. Вы разные, и это прекрасно!
Но Люба уже не слушала. Устроившись продавцом в супермаркет, она с горечью наблюдала, как младшая сестра блестяще учится в девятом, потом в десятом классе. Каждая пятёрка Веры, каждая похвала учителей отзывались в душе старшей сестры болезненным уколом.
Прошло два года. Люба так и работала в супермаркете, лишь изредка подменяя старшего кассира. А Вера готовилась к выпускным экзаменам, мечтая о юридическом факультете.
— Представляешь, Люб, я прошла пробный ЕГЭ на 98 баллов! — влетела как-то Вера в комнату, размахивая результатами. — Учитель говорит, что с такими баллами я точно на бюджет пройду!
— И что теперь? — поморщилась Люба, раскладывая на кровати новую форменную блузку. — Медаль тебе на шею повесить?
— Да нет, просто... — Вера осеклась, её восторг моментально угас. — Я думала, ты порадуешься за меня.
— О да, как же не порадоваться за нашу умницу-красавицу! — язвительно протянула Люба. — Теперь-то все точно будут знать, кто в семье Степановых самая успешная!
Вера молча смотрела на сестру, и в её голубых глазах стояли слёзы. Сколько раз за эти два года она пыталась достучаться до Любы, понять, почему та так изменилась.
— Знаешь что, — тихо сказала Вера, — я ведь правда хотела как лучше. Может... может, ты тоже захочешь снова попробовать поступить? Я могла бы помочь с подготовкой...
— Чтобы ты снова была лучше меня? — горько усмехнулась Люба. — Нет уж, спасибо. Мне и так неплохо.
Но это было ложью. На самом деле ей было очень плохо. Особенно когда Вера, как и ожидалось, окончила школу с золотой медалью и поступила на бюджет юридического факультета престижного вуза.
— Может, тебе тоже куда-нибудь поступить? — осторожно предложила как-то мама. — На заочное, например. Или на курсы какие-нибудь...
— И кто будет платить? — огрызнулась Люба. — У Верочки-то бюджет, а мне придётся за всё самой платить. А на мою зарплату много не научишься!
— Так мы поможем, — растерялась мама. — Мы с папой...
— Ну конечно! — вспыхнула Люба. — Только вы вечно Верке помогаете! Ей и шмотки дорогие, и техника новая...
— Люба! — мама повысила голос. — Прекрати немедленно! Мы всегда относились к вам одинаково. И тебе тоже покупали всё необходимое. Просто ты в последнее время... — она осеклась, но Люба уже завелась.
— Что я? Договаривай! Я неудачница, да? Позор семьи? Не то что Верочка — красавица, отличница, будущий юрист!
Время шло. Пока Вера с блеском осваивала премудрости юриспруденции и уверенно шагала по коридорам престижной фирмы, Люба считала чужие покупки за кассой супермаркета. Восемь часов на ногах, бесконечное "здравствуйте-до-свидания", монотонный писк сканера. Вечерами она приходила домой совершенно без сил, и каждый новый рассказ сестры об успехах на работе отдавался глухой болью где-то под ребрами. "Представляешь, мне предложили должность младшего юриста!" — сияла Вера за семейным ужином, а Люба молча комкала салфетку под столом, чувствуя, как зависть медленно, но верно разъедает душу, словно кислота.
Несмотря на растущую пропасть между ними, Вера не оставляла попыток наладить отношения. Делилась своей стипендией, предлагала помощь с поиском лучшей работы. Но Люба с остервенением отвергала любую поддержку, видя в ней лишь очередное доказательство своей неполноценности.
Так продолжалось, пока однажды их старший брат Влад не приехал из Питера. И не один, а с другом — Гришей...
Гриша появился в их жизни неожиданно, как майская гроза. Влад привёз друга на мамин день рождения — высокого, подтянутого парня с внимательным взглядом карих глаз и едва заметной сединой на висках.
— Знакомьтесь, это Григорий Александрович, — с улыбкой представил Влад. — Мой партнёр по бизнесу и лучший друг.
— Просто Гриша, — мягко поправил тот, пожимая руку отцу. — Очень приятно познакомиться с семьёй Влада, он столько о вас рассказывал.
Люба замерла, когда его ладонь коснулась её пальцев. Что-то было в этом прикосновении... что-то особенное. А потом она увидела, как изменился его взгляд, когда он повернулся к Вере.
Сестра стояла в дверях кухни — в простом голубом платье, с рассыпавшимися по плечам кудрями. И Гриша... он буквально застыл, глядя на неё. А Вера... Вера покраснела под его взглядом и опустила глаза.
"Нет, — пронеслось в голове у Любы. — Нет-нет-нет. Только не снова..."
Но всё случилось именно так, как она боялась. За праздничным столом Гриша то и дело поглядывал на Веру, ловил каждое её слово. А она... она словно расцветала под его взглядом, становилась ещё красивее.
— Я слышал, вы юрист? — спросил Гриша, когда все вышли на веранду пить чай. — В какой области специализируетесь?
— Корпоративное право, — ответила Вера. — Сейчас заканчиваю стажировку в "Право и Партнёры".
— О, знаю эту компанию, — оживился Гриша. — У них очень сильная практика по сделкам. Вы с Андреем Викторовичем работаете?
Они погрузились в разговор о каких-то юридических тонкостях, а Люба сидела рядом, стискивая чашку побелевшими пальцами. Ей нечего было добавить к их беседе. Она даже не понимала половины терминов, которые они использовали.
"Опять, — стучало в висках. — Опять она лучше, успешнее, интереснее..."
Когда через неделю Гриша позвонил и пригласил Веру на свидание, Люба не выдержала. Дождавшись, пока сестра уйдёт на работу, она набрала его номер.
Телефон дрожал в её вспотевших ладонях. Три гудка, четыре... На пятом в трубке раздался его голос.
— Алло? — Гриша... — она запнулась, облизнула пересохшие губы. — Прости за неожиданный звонок. Мне нужно с тобой поговорить. Это касается Веры.
Короткая пауза. Она почти видела, как он хмурится на том конце провода.
— Что-нибудь серьёзное? — в его низком голосе мелькнули встревоженные нотки.
— Нет, просто... — Люба сделала глубокий вдох. — Я её сестра, и я должна тебя предупредить. Она не та, за кого себя выдаёт.
— О чём ты?
— Понимаешь... у неё уже был роман с женатым партнёром из её фирмы. Она говорила, что это просто работа, стажировка... А на самом деле... — Люба выдержала драматическую паузу. — В общем, она привыкла получать всё, что хочет, понимаешь? И мужчин выбирает... определённого типа. Успешных. Обеспеченных.
Она почти физически ощущала, как её слова падают ядовитыми каплями. Кап-кап-кап... Разъедают образ идеальной Веры.
— Но... это как-то не вяжется с тем, что я о ней знаю, — неуверенно произнёс Гриша.
— Конечно! — горько усмехнулась Люба. — Она умеет произвести впечатление. Всегда умела...
Они проговорили почти час. Люба осторожно, шаг за шагом рисовала портрет совсем другой Веры — расчётливой, хитрой, привыкшей добиваться своего любой ценой. Приправляла реальные факты выдуманными деталями, перевирала события, додумывала несуществующие истории.
А потом... потом она заплакала. Совершенно искренне — от боли, от зависти, от отчаяния.
— Прости, — всхлипнула она. — Просто... я не могу больше молчать. Ты такой хороший, и я не хочу, чтобы она...
— Тише, тише, — его голос стал мягким, успокаивающим. — Не плачь. Хочешь... может, встретимся? Поговорим?
Они встретились в кафе. Люба надела своё лучшее платье, уложила волосы, накрасилась. Гриша был непривычно задумчив, хмурился. А она говорила, говорила, говорила... И с каждым словом яд её лжи проникал всё глубже.
Когда Вера уехала на месяц в командировку в Москву, Люба сделала свой ход. Она знала, что Гриша уже сомневается — её намёки и "случайные" откровения сделали своё дело. А тут ещё и эта внезапная поездка...
— Командировка? — деланно удивилась она при очередной встрече. — Ну да, конечно... Только странно, что в той самой Москве сейчас и тот самый партнёр из её фирмы...
Она видела, как что-то надломилось в его глазах. А потом... потом был вечер, и вино, и её слёзы о неразделённой любви, и его желание утешить, помочь, защитить...
Через три недели после возвращения Веры Люба объявила о своей беременности. Она специально выбрала момент, когда вся семья собралась за ужином. Вера сидела бледная, растерянная — она уже знала о том, что случилось между сестрой и Гришей, но всё ещё не могла поверить в это предательство.
— Мы с Гришей решили пожениться, — сообщила Люба, демонстративно поглаживая живот. — Ребёнку нужен отец.
Вера молча встала из-за стола и вышла. Больше она не произнесла ни слова ни с сестрой, ни с Гришей. Даже когда через полгода выяснилось, что Гриша не может быть отцом ребёнка — генетическая экспертиза не оставила сомнений.
Она не пришла на их развод. Не ответила на десятки звонков и сообщений Гриши с извинениями и признаниями в любви. Не открыла дверь, когда Люба пришла просить прощения, рыдая и умоляя дать ей шанс всё исправить.
Вера просто... ушла из их жизни. Сменила работу, переехала в другой район. Говорят, она по-прежнему успешна и красива. Только больше не носит распущенными свои золотистые кудри и не улыбается так солнечно, как раньше.
А Люба... Люба растит сына одна, работает всё в том же супермаркете и иногда, глядя в зеркало, пытается найти в своём отражении следы той прежней девочки, которая когда-то так трогательно заботилась о младшей сестрёнке.
Но той девочки больше нет. Как нет и прежней Веры. Есть только горький привкус предательства, эхо разбитых сердец и старая народная мудрость о том, что на чужом несчастье своего счастья не построишь.
Уважаемые читатели, а Вы смогли бы простить предательство родного человека?
Интересный рассказ: