Мы продолжаем наш цикл статей о самом громком уголовном деле 19-ого века – деле Сухово-Кобылина. Блестящий дворянин, светский лев, представитель древней и богатой фамилии обвинен в убийстве своей любовницы, с которой прожил без малого 8 лет. В тюрьме он пишет пьесу, которая производит настоящий фурор и до сих пор входит в репертуары ведущих российских театров.
В предыдущих статьях мы разбирали, как было построено следствие по этому делу и к каким результатам оно прошло, однако даже при самом невнимательном взгляде на него нельзя не заметить, что в деле чего-то не хватает. А именно – показаний еще одной его громкой участницы – второй возлюбленной обвиненного барина. Эта светская львица и звезда московского общества смогла умело уйти от следствия. В этой статье расскажем, как ей это удалось и при чем тут упомянутый в заголовке Александр Дюма.
Московская рыжая львица
Важной участницей дела Сухово-Кобылина, о которой правда в тексте следствия нет ни слова, была известная московская дама Надежда Нарышкина. Единственная дочь богатого барона Кнорринга родилась в 1825-ом году и большую часть детства провела вдалеке от столиц. Когда же ее представили свету, она ярко засияла на небосклоне светских красавиц. У нее не было отбоя от поклонников, что удивительно, так как, по воспоминаниям современников, большой красотой Надежда совсем не отличалась. Ее описывали как небольшого роста, рыжую, сухую и бледную даму с неправильными чертами лица, но она «пленяла какою-то своеобразною грацией, остроумной болтовней, тою самоуверенностью и даже отвагой, которая свойственна так называемым „львицам“».
Выйдя в 21 год за Александра Нарышкина, она быстро разочаровалась в браке и, родив через год дочь, решительно вернулась к светским развлечениям: завела салон, где «принимала… лежа на кушетке и выставляя изящно обутую ножку», крутила романы и зачастую использовала в качестве посыльного своих любовных телеграмм собственного мужа.
Отношения с Сухово-Кобылиным, участие в громком деле и побег от следствия
В 1850-ом году в поле ее зрения появился известный донжуан и блестящий холостой красавец Александр Васильевич Сухово-Кобылин. Представитель древней фамилии, столбовой дворянин и большой любимец женщин не мог не привлечь ее внимания. Нарышкина влюбилась и решительно пошла в наступление, причем так явно, что вскоре отношения между ними были известны всей Москве. У Сухово-Кобылина между тем уже несколько лет была любовница – та самая Луиза Симон-Деманш, которую совсем скоро найдут зверски убитой посреди пустынного Ходынского поля. Связь эта была долгая и уже успевшая утомить Кобылина, так что он не раз изменял Луизе, но та все прощала, ведь, даже увлекшись, он все равно потом возвращался к ней.
Но теперь все изменилось. Нарышкина забрасывала Кобылина письмами, ревновала, угрожала. Вполне возможно, что именно ее поведение он опишет потом в своей «Свадьбе Кречинского»: «…ведь на коленях перед ним по часу стоит, бывало, ей-ей, и богатая, руки целует, как раба какая». Луиза меж тем тоже с ума сходила от ревности. И ведь было от чего сходить! Известен случай, когда Нарышкина во время бала, на котором был и Кобылин, увидела одиноко стоящую на темной улице и заглядывающую в окна Луизу. Притворившись, что ей душно, Надежда подозвала к окну ничего не подозревающего Кобылина, отодвинула портьеру, чтобы было лучше видно с улицы, и на глазах несчастной француженки целовала и обнимала ее (и своего) возлюбленного.
Возвратившись домой, Луиза «ужасно плакала, рвала на себе ленты и приказала приготовить платье, чтобы уехать совсем» - рассказывала на допросе ее служанка. Когда пришел Кобылин они долго и громко ругались по-французски, но барин уговорил ее остаться.
А через несколько дней тело Луизы Симон-Деманш найдут выброшенным в канаву на Ходынском поле, тогдашнем московском пригороде. Главным подозреваемым тут же стал Сухово-Кобылин, но из-за слухов о его связи с Нарышкиной и безумной ревности Луизы, подозрение быстро пало и на Надежду. Обыватели и любители сплетен так пересказывали дело: Луиза пришла в дом Кобылина и, застав там соперницу, пыталась на нее напасть, но Александр Васильевич стал защищать Нарышкину и ударил Луизу тяжелым подсвечником. Впрочем, была и другая версия, согласно которой сама Нарышкина решила избавиться от навязчивой конкурентки и наняла для этого ее же слуг. Знавший об этой истории Лев Толстой тогда писал своей тетке:
«Некто Кобылин содержал юную госпожу Симон, которой дал в услужение двух мужчин и одну горничную. Этот Кобылин был раньше в связи с госпожой Нарышкиной, рождённой Кнорринг, женщиной из лучшего московского общества и очень на виду. Кобылин продолжал с ней переписываться, несмотря на связь с госпожой Симон. И вот в одно прекрасное утро госпожу Симон находят убитой, верные улики показывают, что убийца — её собственные люди. Это куда ни шло, но при аресте Кобылина полиция нашла письма Нарышкиной с упрёками, что он её бросил, и с угрозами по адресу госпожи Симон»
Обстановка накалялась, но ни Александр Васильевич, ни Надежда пока не чуют угрозы: один не вникая в суть дела, сидит в своем кабинете и пишет о тяжком чувстве одиночества и тоски, другая знает, что защищена от возможного допроса и ареста своим положением – для любых следственных действий с дворянами необходима санкция местных властей. Но ситуация быстро меняется: слухи о причастности Нарышкиной к убийству становятся все громче, и московский генерал-губернатор Закревский выдает разрешение на допрос. Но допрашивать уже некого – Надежда Нарышкина успевает уехать из России во Францию, где будет строить новую, совсем другую жизнь для себя … и своего ребенка.
Да, Нарышкина беременна и, вероятнее всего, от Сухово-Кобылина, которого она радует этой новостью за несколько дней до отъезда. Александр Васильевич подавлен: одна любимая женщина убита, вторая уезжает навсегда и забирает с собой их еще не родившегося ребенка. 1 января 1851-ого года он напишет в дневнике: «Отъезд NN. Я живу наверху. Приезд дяди — идём наверх. Его равнодушие при известии. Дело-злодеяние, повальный обыск. Я один! NN уехала…»
Новая жизнь
Во Франции Надежда Нарышкина рожает дочь, которую называет (по иронии судьбы) Луизой. В Париже она держит салон и близко общается с другими светскими дамами, скрывающимися за границей от своих наскучивших мужей. Одна из них, графиня Нессельроде, как раз попросила Надежду, сменившую за рубежом имя на благозвучное французское Надин, сообщить одному своему ухажеру о разрыве их связи. Ухажером был Александр Дюма, который в будущем войдет в историю литературы как Дюма-сын.
Так состоялось знакомство будущих супругов. Александр писал, что «больше всего <любит> в ней то, что она целиком и полностью женщина, от кончиков ногтей до глубины души… Это существо физически очень обольстительное — она пленяет меня изяществом линий и совершенством форм. Всё нравится в ней: её душистая кожа, тигриные когти, длинные рыжеватые волосы и глаза цвета морской волны…»
Но на пути к счастью возлюбленных было несколько проблем, и самая главная из них – невозможность юридически оформить отношения, пожениться. Во-первых, Нарышкина все еще формально замужем и даже вынуждена раз в год возвращаться в Россию, чтобы получить разрешение на пребывание за границей. Для этого ей приходится прибегать к манипуляциям и предоставлять справки о необходимости лечения больных легких.
Во-вторых, у Надежды есть дочь от первого брака, законная Нарышкина, и в иных обстоятельствах она могла бы рассчитывать на блестящую партию, но экстравагантное поведение матери отталкивает от нее всех кавалеров. Из-за этого Нарышкина с дочерями вынуждена жить отдельно от Дюма, чтобы соблюдать внешние приличия. Осложнялось положение тем, что будущий писатель все же навещал Надежду и в 1860-ом году та забеременела. Их дочь, Мари-Александрин-Анриетта или, как ее звали дома, Колетта, была записана как дочь неизвестной рантьерки, а об отце сведений вообще не было. Официально признать и удочерить ее родители смогли только после смерти Нарышкина и заключения брака.
Третьей проблемой было и то, что официальный муж Надин, отец ее старшей дочери, был совершенно недоволен проживанием девочки рядом с распутной матерью и ее новым ухажером. Надин даже боялась, что муж может выкрасть дочь, и спала с ней в одной комнате.
В 1864 году судьба словно улыбнулась Надин и Александру Дюма – Нарышкин умер. Надежда теперь вдова и может спокойно снова выйти замуж, что и было сделано в феврале 1865-ого года. Но счастья это не принесло. Дюма все больше реализовывался как писатель, что привлекало к нему толпу поклонниц, к каждой из которых Надин страстно ревновала его. Тот же был недоволен тем, что жена не может продолжить род Дюма наследником – у Надин и Александра родилась еще одна дочь, остальные беременности кончались выкидышами. Все это плохо сказывалось на психическом состоянии супругов, приводило к постоянным ссорам и конфликтам. Наконец в 1891-ом году супруги разъехались, так и не разорвав отношения официально. А еще через 4 года Надин Дюма умерла в возрасте 69 лет.
Судьба наследниц
Но как сложилась жизнь ее дочерей? И почему в заголовке статьи мы сказали, что Дюма воспитывал чужую дочь, рожденную от русского писателя?
Старшая дочь Нарышкиной Ольга вышла замуж за маркиза де Фалетана, которого биограф описывал как «охотника за приданым», постепенно проживавшего наследство Нарышкина
Вторая дочь Надежды – Луиза, отцом которой был Сухово-Кобылин и которая еще во чреве эмигрировала во Францию, прожила довольно долгую жизнь. Все детство она, несмотря на желание отца поселить ее у себя, провела в семье матери, в доме Александра Дюма, где содержалась на правах воспитанницы. Сухово-Кобылин не мог с ней видеться. Достигнув совершеннолетия, Луиза вышла замуж за младшего брата маркиза де Фалетана, которому Кобылин передал в управление все свои имения и заводы. Единственный ребенок Луизы, девочка, умерла во младенчестве, а еще через несколько лет умер и сам маркиз. Луиза Сухово-Кобылина дожила до 1930-ых годов.
Третья дочь – Коллет, родившаяся незаконно и после удочеренная и Нарышкиной, и Дюма, была дважды замужем и имела двух сыновей от первого брака. Четвертая дочь Надин - Жанина – вышла замуж за французского офицера и умерла в 1943-ем году.
Итак, мы рассказали вам судьбу второй участницы дела Сухово-Кобылина – его возлюбленной Надежды Нарышкиной. Ее имя так и не появилось в тексте следствия, потому как она вовремя и очень удачно уехала за границу, где родила от Кобылина дочь и вышла замуж за Александра Дюма-сына.
Не знаю, как вам, а мне ее поступок кажется весьма говорящим – вероятно, Надежда Нарышкина все же знала что-то об обстоятельствах убийства Луизы Симон-Деманш, а, может быть, и сама его организовала. Этого мы уже, увы, не узнаем. Но кто же был признан виновником официально? И как сложилась жизнь Александра Сухово-Кобылина после задержания, допросов и арестов? Не эта ли страшная история помогла ему стать тем, кем мы знаем его сейчас – русским драматургом, без пьес которого не обходится ни один театральный сезон?