В детстве я думала, что девчонки уже рождаются с дырявыми ушами, чтобы носить украшения. И только когда бабуля подарила мне на 5 лет золотые серьги, я обнаружила, что их некуда вставлять.
Мама повела меня в Дом быта. Там на втором этаже был единственный на весь военный городок притон для местных красавиц, где легально давили прыщи, красили волосы и пилили ногти всем желающим. В очереди за сережками перед нами сидела девочка с отстриженной под корень чёлкой. Пока я любовалась её смелой причёской, вынесли специальный пистолетик. Парализованная от счастья жертва красоты растерянно улыбнулась. После «выстрела», в ухе девочки заблестела серьга, сама она завыла в чье-то платье. А я сразу ушла.
Уши мне в итоге прокалывала мама. С помощью кляпа и цыганской иглы. Именно тогда я поняла, что близкие люди могут делать больно не хуже пистолетика. После первой дырки я задумалась, уж не приёмная ли я.
Сидя у зеркала в слезах с дырявым ухом, я размышляла вслух, можно ли вернуть в магазин лишнюю серёжку? Мама сказала, что нельзя, и что второе ухо колоть уже не больно. И вот я снова шепчу детскую молитву «У собачки боли», а на меня из Зазеркалья смотрит зареванная девочка в бабушкиных серьгах. Красивая! Но не до конца. В тот же день я отстригла под корень чёлку.
Всем, кто в детском саду замечал перемены и спрашивал, что со мной случилось, я отвечала, что такой родилась. Если разобраться, так оно и было.
© Алёна Кривошеева
Всё веселье в telegram-канале автора