В 1930-40-е годы имя исследователя Арктики, контр-адмирала Ивана Дмитриевича Папанина (1894-1986) звучало с гордостью. Дважды Герой Советского Союза, первопроходец и отважный полярник, привыкший к ледяным ветрам и бескрайним пустыням льдов, стал символом мужества и упорства. Прошло время, и Иван Дмитриевич решил, что заслужил немного домашнего уюта.
Ну, чтобы не просто дом, а место, которое могло бы стать его тихой гаванью после всех бурь и штормов, пройденных в жизни.
Начал он с малого - получил участок под дачу. Что ж, в этом не было ничего необычного: государство наградило его, предоставив возможность построить себе домик. Но домик получился… не совсем обычный. Сначала простой проект превратился в массивное строение. Зачем экономить? Ведь он всё-таки заслуженный человек! Комнаты становились всё больше, потолки выше, а отделка всё роскошнее. Заказывать пришлось даже мрамор. Причём не какой-нибудь, а настоящий, заграничный: итальянский - для гостиной, греческий - для кабинета.
И вышел не дом, а настоящий дворец. Высокие своды, колонны, перила лестниц, сияющие под светом массивных люстр, сверкающие полы, словно гладь замёрзшего озера. А ещё он выкопал пруд, немаленький, где могло поместиться целое семейство лебедей, которых он лично привёз туда, чтобы те плавали под окнами, как в сказке. Одним словом, если кто-то случайно оказался бы рядом, то вряд ли подумал, что это дача полярника. Скорее, дворец какого-нибудь князя или иностранного дипломата.
Спустя некоторое время в Иване Дмитриевиче проснулось желание поделиться своей гордостью. Гости, а среди них были известные деятели страны, не могли скрыть восхищения. В каждом углу этого дома чувствовалась щедрость и размах, непривычные для тех, кто привык к аскетическим советским стандартам.
Но, как говорится, аппетит приходит во время еды, и однажды Папанину пришло в голову: а что если показать свою дачу самому Иосифу Виссарионовичу? Разве не приятно будет вождю увидеть, как заботятся о людях, верно служивших Родине? Сталин предложение принял.
И вот, наступил тот день, когда машина вождя народов притормозила у ворот дачи. Иван Дмитриевич встретил гостя у самого входа. Показывал, рассказывал, распахивал двери комнат с гордостью. Сталин слушал, хмурил брови, кивал. Затем был обед. Папанин постарался угодить, устроив для вождя настоящий банкет.
Когда всё подходило к концу, Иван Дмитриевич, наконец, решился на то, что заранее планировал: подал Сталину специальную книгу для отзывов. Он пододвинул её ближе и произнёс:
- Иосиф Виссарионович, если Вам не трудно, оставьте, пожалуйста, свой отзыв о визите. На память...
Сталин молча взял ручку, листал страницы, на которых уже красовались благодарственные слова высоких чиновников. Потом задумался, нахмурился ещё сильнее и начал писать. Отдал книгу, встал, попрощался и уехал.
Оставшись один, Иван Дмитриевич с удовольствием развернул книгу. Он был уверен, что там найдёт что-то вроде "хорошо устроился, товарищ Папанин, молодец!" Но прочёл короткую, как ледяной удар в лицо, фразу:
"Т. Власику. Хороший детский сад. И. Сталин."
Папанин обомлел. Сердце его застучало так, будто он вновь оказался в Арктике, где каждая секунда могла решить, спасётся он или замёрз. Что делать? Значение этих слов было ясно. Это не похвала, это приговор. Он понимал: будет скандал. Лихорадочно собирал мысли, искал выход. Решил лично просить объяснений у Сталина. Пришёл в Кремль, добился аудиенции.
- Иосиф Виссарионович, - начал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. - Может, вы как-то… передумаете насчёт вашего отзыва?
Сталин посмотрел на него холодно и сказал:
- Понимаете, товарищ Папанин, такие вопросы не решаются лично. Надо обсудить.
Обсудили. На Политбюро. Сталин выступил спокойно, но твёрдо:
- Товарищи, мы все знаем заслуги Папанина. Никто не умаляет его подвига. Но вот беда: он решил, что этого недостаточно. Решил, что, кроме государственной дачи, ему нужно построить дворец. И чтобы всё было заграничное: и мрамор, и убранство. А знаете ли вы, что в этом "дворце" спокойно можно разместить детский сад, которых у нас в стране не хватает? Что же мы скажем рабочему классу? Может, скажем, что у нас есть неприкасаемые? Или что революция была напрасной?
Политбюро вынесло решение быстро и единогласно. Дача, построенная с таким тщанием, отошла государству. Иван Дмитриевич остался без своего дворца. Он всё понял. Поздно, но понял.
А Сталин? Сталин больше не вспоминал об этом эпизоде. Ему, наверное, и вспоминать было незачем. Такие истории лишь подтверждали, что в его стране все равны. Однако некоторым приходилось отдельно усваивать жизненные уроки.
СПАСИБО ЗА ПРОЧТЕНИЕ, ТОВАРИЩ!
Прошу оценить публикацию лайком и комментарием, а также поделиться прочитанным в соц.сетях! Буду признателен, если Вы изучите другой материал канала "Зеленая книга".
Не забывайте о моём личном Телеграмме, где ещё больше интересных историй и живого общения. Присоединяйтесь 👇