– Пап, там за гаражами какой-то бомж обосновался! – Мишка влетел в кухню, едва не сбив со стола чашку с недопитым кофе. – Представляешь, целое логово устроил!
Сергей поморщился, отставляя чашку подальше от края. Вечно сын носится как угорелый...
– Что значит логово? – он потёр переносицу, пытаясь сосредоточиться. День выдался не из лёгких, а тут ещё это.
– Ну, натаскал картона, тряпок всяких... Костёр жжёт! А вдруг пожар устроит? – Мишка возбуждённо размахивал руками. – Надо его прогнать!
"И правда, – подумал Сергей, – мало ли что может случиться. Гараж только отремонтировал, а тут..."
– Ладно, – он тяжело поднялся из-за стола. – Пойдём посмотрим, что там за поселенец объявился.
Весенние сумерки уже окутывали двор синеватой дымкой. Где-то вдалеке лаяли собаки, а из открытых окон доносились обрывки телевизионных новостей и звяканье посуды – обычный вечер в спальном районе. Сергей с сыном свернули за угол гаражного комплекса, туда, где начинался небольшой пустырь.
И точно – между гаражом и чахлыми кустами виднелось что-то вроде шалаша из картона и старых одеял. Рядом тлели угли небольшого костра, а в воздухе висел запах палёной пластмассы.
– Вон он! – шёпотом воскликнул Мишка, дёргая отца за рукав.
У костра сидела сгорбленная фигура в грязном пальто. Человек медленно помешивал что-то в закопчённой консервной банке, подвешенной над углями.
– Эй! – Мишка выступил вперёд, расправив плечи. – А ну вали отсюда! Это частная территория!
Бродяга вздрогнул, поднял голову. В сумраке его лицо казалось тёмным пятном, но что-то в его движениях показалось Сергею смутно знакомым. Впрочем, эта мысль промелькнула и исчезла – сейчас было не до того.
– Здесь нельзя, – уже спокойнее произнёс Сергей. – Уходите. И костёр затушите.
– Да куда я пойду-то? – глухо отозвался бездомный. – Темно уже. Переночую и уйду утром...
– Щас пойдёшь! – Мишка схватил палку и шагнул к костру. – А то я тебе!..
– Миш, – одёрнул его Сергей, – не надо так.
Но сын уже входил в раж:
– Чё, бомжара, совсем оборзел? А ну вали отсюда! Думаешь, можно везде свою вонючую берлогу устраивать?
Бродяга медленно поднялся, пошатнувшись. Он был высоким, выше Сергея, но очень худым. Молча подобрал свой узел и, прихрамывая, побрёл прочь, в сторону пустыря. Даже не обернулся.
– Во! – торжествующе воскликнул Мишка. – Так их надо! А то расплодились, крысы помойные...
Сергей смотрел вслед уходящей фигуре и чувствовал, как внутри ворочается что-то неприятное. Вроде всё правильно сделали – мало ли что может учудить бездомный у гаражей. Но этот сгорбленный силуэт... Что-то настойчиво царапало память.
Дома он долго не мог уснуть. Ворочался, прислушиваясь к тихому дыханию жены. За окном шумел ночной город, а в голове крутились обрывки воспоминаний.
Вот он, маленький, бежит по двору старого дома. Впереди – высокий мальчишка, его брат Матвей. "Подожди меня! Матвей, ну подожди!"
... Серёжка, младший, был любимчиком. Все это знали. Мама украдкой совала ему конфеты, папа чаще брал на рыбалку. А Матвей... Матвей просто был рядом. Всегда уступал, всегда отходил в сторону.
"Ничего, – говорил он, улыбаясь. – Ты же маленький".
Сергей резко сел в постели. Господи, когда он в последний раз вспоминал о брате? Год назад? Два? Пять?.. Память услужливо подкинула ещё одну картинку: отец протягивает им одинаковые медальоны. Простые металлические кружочки на тонких цепочках.
"Носите, – говорит он серьёзно. – И помните: вы одной крови. Что бы ни случилось – вы братья".
Матвей тогда сразу надел свой. А Сергей... Кажется, медальон до сих пор лежит где-то в старой шкатулке. Или выбросил при переезде? Он уже не помнил.
Жена пошевелилась, что-то пробормотала во сне. Сергей осторожно лёг обратно, но сон не шёл. Перед глазами всплывали картины прошлого – яркие, как будто это было вчера...
... Девяностые ударили по всем, но Матвею досталось особенно. Завод, где он работал, закрылся. Потом – случайные заработки, неудачные попытки начать своё дело. Выпивка – сначала по выходным, потом чаще. Сергей к тому времени уже крепко стоял на ногах: собственная фирма, квартира в хорошем районе. Помочь? Конечно, предлагал. Пару раз даже деньги давал – по-братски, без расписок. Матвей брал, пытался что-то наладить, но...
"Да брось ты с ним возиться, – говорила жена. – Только нервы себе трепать. Сам виноват – никто не заставлял его пить".
И Сергей... отступил. Просто перестал звонить, перестал интересоваться. Забыл. Выбросил из головы, как ненужную вещь. А потом надо было разбираться с родительской квартирой, и он специально тянул с документами, надеясь, что брат объявится сам. Не объявился.
Сергей закрыл глаза, но незваные мысли продолжали лезть в голову. Тот бродяга у гаражей... Нет, не может быть. Бред какой-то. Матвей не мог... Или мог?
Он уснул только под утро, измученный воспоминаниями и смутным чувством вины.
Утро началось с крика.
– Пап! ПАП! Там Димку избили! Вся рожа в крови!
Младший, Димка, ревел в голос, размазывая по лицу слёзы пополам с кровью из разбитого носа. Старший, Мишка, тяжело дышал, прислонившись к стене. Под глазом наливался знатный фингал.
– Что случилось? – Сергей метался между сыновьями, не зная, кого хватать первым.
– Да эти... с Северного... – Мишка с трудом переводил дух. – Привязались к Димону. Типа, он на их территории... А я как раз из магазина шёл...
История оказалась банальной: местная шпана решила "проучить" забредшего на их район пацана. Не повезло им только в одном – нарвались на младшего брата Мишки Лебедева. А Мишка за брата глотку порвёт.
"Прямо как мы с Матвеем когда-то", – непрошеная мысль кольнула сердце.
... Им тогда было тринадцать и десять. На Матвея налетели трое старшеклассников – что-то им не понравилось в том, как он на них посмотрел. А Серёжка, мелкий совсем, с портфелем наперевес, как саранча – прыг на спину главному! Тот его, конечно, стряхнул, но тут уже и Матвей очухался. Вдвоём они этих амбалов так отделали...
Дома влетело обоим – за драку, за порванные куртки. Но они не жалели. Потому что – братья. Потому что – одной крови.
– Пап, – Димка шмыгнул распухшим носом, – а ты в детстве дрался?
– Было дело, – Сергей осторожно промокнул ватой ссадину на щеке сына. – Мы с дядей Матвеем...
И осёкся. Когда он в последний раз рассказывал детям о брате? Они же, наверное, и не помнят его совсем...
– С каким дядей? – заинтересовался Мишка, прикладывая к глазу замороженную курицу.
– С моим старшим братом, – Сергей сглотнул комок в горле. – Вашим дядей.
– А где он сейчас?
Хороший вопрос. Где сейчас Матвей? Жив ли вообще?
– Я... не знаю, – честно признался Сергей. – Мы давно не общались.
– Почему? – Димка смотрел с детской прямотой. – Вы поругались?
– Нет, просто... – Сергей запнулся. Как объяснить детям то, чего сам не понимаешь? – Просто жизнь так сложилась.
Вечером, когда дети улеглись, он достал старый фотоальбом. Вот они с Матвеем – мелкие совсем, у бабушки в деревне. Вот – классе в пятом, оба в пионерских галстуках. А здесь – выпускной Матвея, он стоит такой серьёзный, в костюме...
Последняя их совместная фотография была сделана на свадьбе Сергея. Матвей уже начал пить, но держался – ради брата. Даже тост говорил... Что-то про семью, про то, как гордится младшим братишкой.
А потом... Потом начался его медленный спуск по наклонной. Всё глубже, всё дальше – в ту бездну, откуда редко возвращаются. Сергей пытался помочь – правда пытался! Но каждый раз всё заканчивалось одинаково: Матвей срывался, пропадал, снова появлялся – уже более потрёпанный, более потерянный.
В последний раз они виделись... Когда же? Кажется, лет восемь назад. Матвей пришёл просить денег – небритый, в потёртой куртке, но ещё державший марку. Говорил что-то про бизнес, про перспективы... Сергей дал тогда пятнадцать тысяч. И больше брата не видел.
А потом умерли родители. Один за другим, с разницей в полгода. На похоронах отца Матвея не было – никто не смог его найти. Мать ждала его до последнего...
Сергей захлопнул альбом. В висках стучало. Он вдруг с пронзительной ясностью понял: должен найти брата. Прямо сейчас, немедленно! Пусть даже...
Он помотал головой, отгоняя непрошеную мысль о бродяге у гаражей. Нет, нет. Матвей не мог... Не должен был...
Следующие несколько дней превратились в бесконечную череду звонков и встреч. Сергей поднял старые связи, нашёл общих знакомых, даже съездил в родной район – вдруг кто помнит, видел?
– А, Матвей который? – покачал головой старый дворник. – Был тут, болтался... Года три назад последний раз видел. А потом всё, пропал куда-то.
– Говорят, помер он, – равнодушно бросила бывшая соседка. – У нас тут слух ходил...
– Помер?! – у Сергея внутри всё оборвалось. – Когда? Где похоронен?
– Да кто ж его знает? Слух он и есть слух...
Домой Сергей вернулся разбитый, с тяжёлым сердцем. Может, и правда... Сколько их, бездомных, умирает каждый год? Никем не опознанных, никем не оплаканных...
А на следующий день позвонил Мишка:
– Пап, тут это... В общем, там у гаражей... – он говорил рвано, спотыкаясь. – Короче, там бомжа какого-то избили. Насмерть, кажется...
Сергей не помнил, как добежал до гаражей. В ушах стучало, перед глазами плыло. Только бы не... Господи, только бы не...
Вокруг уже собралась небольшая толпа. Кто-то вызвал скорую, кто-то – полицию. На земле, скрючившись, лежал человек в грязной одежде. Кровь на лице, разбитая губа...
– Дышит вроде, – сказал кто-то. – Но слабо...
Сергей рванулся вперёд, упал на колени рядом с избитым. Трясущимися руками попытался нащупать пульс... Есть! Слабый, но есть.
– Матвей, – позвал он хрипло. – Матвей, это ты?
Человек не отвечал. Из толпы доносились обрывки разговоров:
– ... местные пацаны развлекались... – ... да он сам виноват, нечего тут... – ... говорят, к детям приставал... – ... да врёте вы всё...
"Заткнитесь, – мысленно взвыл Сергей. – Заткнитесь все!"
Вдалеке послышался вой сирены. Наконец-то! Сергей осторожно взял безвольную руку бродяги. И замер: на грязном запястье что-то блеснуло...
Медальон. Старый, потемневший от времени. Такой же, как тот, что отец дал им в детстве.
– Господи, – выдохнул Сергей. – Матвей...
Брат слабо застонал, приоткрыл заплывший глаз:
– Се... Серёжа?
А потом приехала скорая, и завертелось: носилки, капельницы, бесконечные вопросы. Сергей ездил по больницам, требовал лучших врачей, платил, договаривался... Матвея отмыли, подлечили, даже зубы восстановили. Он лежал в чистой палате – исхудавший, с седой щетиной на впалых щеках – и смотрел в окно.
– Зачем? – спросил он однажды. – Зачем ты всё это?..
Сергей достал из кармана второй медальон.
– Помнишь, что отец говорил? – он протянул брату потускневший кружок. – Мы одной крови. Что бы ни случилось.
Матвей молчал, глядя на медальон. По небритой щеке скатилась одинокая слеза.
– Я не стою этого, – прошептал он наконец. – Я во всём сам виноват...
– Заткнись, – Сергей сжал его руку. – Просто... заткнись, слышишь?
Они молчали долго. За окном шумел город, в коридоре гремели капельницы, где-то надрывно плакал ребёнок.
– Знаешь, – сказал вдруг Матвей, – я ведь тогда, у гаражей... я тебя сразу узнал. Но думал – зачем тебе такой брат? Только позор один...
– Дурак ты, – просто ответил Сергей. – Мы же...
– ... одной крови, – закончил Матвей. И впервые за долгие годы улыбнулся.
Прошло полгода. Матвей жил у брата, постепенно приходя в себя. Бросил пить – тяжело, со срывами, но бросил. Начал потихоньку работать – сначала в Серёжиной фирме, потом нашёл что-то своё.
Мишка поначалу дичился дяди, но потом привык. Даже гордиться начал – ещё бы, такая история в семье! Димка и вовсе прилип к Матвею, таскался за ним хвостиком, выпытывал про детство отца.
А вечерами братья часто сидели на балконе, курили (Сергей втайне от жены) и говорили. Обо всём – и ни о чём конкретно. Просто... разговаривали.
Матвей медленно учился заново жить. Сергей – заново быть братом. У обоих получалось не всегда гладко, но они старались.
Потому что, как бы ни повернулась жизнь, они были и оставались братьями.
Одной крови.
А медальоны – старые, потускневшие от времени – теперь висели у обоих на груди. Просто чтобы помнить.
Всегда помнить.
– Пап, а расскажи ещё про вас с дядей Матвеем! – Димка подсел к отцу, горящими глазами глядя на медальон.
Сергей улыбнулся, взъерошил сыну волосы. За стеной слышался голос брата – он помогал Мишке с математикой. Обычный вечер. Обычная жизнь.
Только теперь – правильная. Настоящая.
– Ну, слушай, – он притянул сына поближе. – Был у нас с дядей Матвеем один случай...
За окном догорал закат, окрашивая облака в золотой. Где-то вдалеке лаяли собаки, шумел вечерний город. Жизнь продолжалась.
И это была хорошая жизнь.
Интересный рассказ: