Глава 10: Общество Мечей Центральных Равнин (Часть 2)
Горы Хаоюнь, окутанные густым туманом, были домом для Общества Мечей Центральных Равнин, почитаемого мастерами меча со всей страны. Хотя гора была не особенно высокой, она славилась не высотой, а, как гласит пословица, бессмертными, которые там обитают. Именно здесь находился знаменитый зал Шаньфэн с дворами, выложенными синим кирпичом и покрытыми тёмной черепицей.
Тёмная черепица зала Шаньфэн была выкована из ножен сломанных мечей, каждый из которых хранил историю, достойную песен и слёз. Когда две конные повозки медленно подъехали к входу в зал, их встретили две фигуры: одна в пурпурном одеянии с мечом за спиной, другая в сером, безоружная. Юй Фужэнь первым вышел из повозки и, сложив руки в приветствии, произнёс:
— Мастер Шао, Герой Мэн.
Человек в пурпурном был Шао Яньпином, а в сером — Мэн Цинлэй, известный как «Господин Мэн». Шао Яньпин с любопытством смотрел на повозку. Ранее, у обрыва Циншань, во дворце Билуо, он был перехитрён Ваньюй Юэданом и Тан Лицы, и не знал, что Тан Лицы был заменён на Би Ляньи. На этот раз он твёрдо решил как следует рассмотреть таинственного Мастера Тана.
Когда повозка слегка закачалась, сердце Шао Яньпина ёкнуло от любопытства. Присутствие истинного мастера не потревожило бы даже падающий лист, так почему же повозка качнулась? Пока он размышлял об этом, из повозки вышла фигура, облачённая в светло-серое. Его обувь была вышита изящными узорами, напоминающими облака. Эти утончённые туфли резко контрастировали с простотой остального наряда. Волосы, блестящие и серебристые, сияли на солнце. Когда человек повернулся, его черты напоминали лицо, сошедшее с картины, — истинное воплощение утончённого джентльмена, редкого явления в эти беспокойные времена.
Шао Яньпин оценивающе смотрел на незнакомца, внутренне восхищаясь. Серебряные волосы сами по себе были редкостью, но не только это его удивило… Шрам на левой брови мужчины явно был нанесён мечом. И хотя сам меч он никогда не видел, его слава была несомненна. Шрам с изящными изогнутыми линиями, напоминающими лепестки цветка сливы, был явно нанесён мечом «Юмэй», знаменитым клинком Мастера Юмэя.
Мастер Юмэй был легендарной фигурой тридцатилетней давности, известной своим холодным нравом и способностью побеждать зло одним ударом. Его появления в мире боевых искусств были редки, но впечатляющи, поскольку он спас нескольких уважаемых старейшин. На конференции Общества Мечей Центральных Равнин три десятилетия назад он победил всех противников одним ударом, став лучшим воином своего времени. Однако время шло, и он давно исчез из мира боевых искусств. Сегодня его имя помнили лишь немногие. Вид шрама от меча «Юмэй» на левой брови Тан Лицы восхитил Шао Яньпина — это подтвердило, что перед ним действительно уникальный человек, человек эпохи.
Когда Тан Лицы вышел из повозки, трое других пассажиров последовали за ним, выходя медленно; один из них держал на руках младенца.
— Мастер Тан, — тепло поприветствовал его Мэн Цинлэй. — Давненько не виделись. Как вы поживаете?
Он однажды встретил Тан Лицы в доме отца императрицы в столице и остался под приятным впечатлением. Он также узнал, что ребёнка на руках держал Чи Юнь.
Глаза Тан Лицы на мгновение блеснули, когда он взглянул на Мэн Цинлэя.
— Всё хорошо, спасибо, — сказал он с лёгкой улыбкой.
Он шёл спокойно, не проявляя никакой внутренней энергии, из-за чего Шао Яньпин и Мэн Цинлэй не могли оценить его боевые способности. Он слегка кивнул в сторону Шао Яньпина.
— Герой Шао, я с нетерпением ждал встречи с вами.
— Что вы, я давно ждал возможности встретиться с вами, Мастер Тан, — ответил Шао Яньпин с улыбкой, сопровождаемой глубоким вздохом. — Всё Общество Мечей с нетерпением ждало вашего прибытия. Только вчера Павильон Фэнлю уничтожил Секту Чанфэн. Мы прибыли слишком поздно: хотя нам удалось спасти многих раненых, предотвратить падение секты мы не смогли. Мы до сих пор не знаем, что стало причиной нападения Павильона Фэнлю. Мастер Тан, с вашей знаменитой мудростью, возможно, вы могли бы помочь нам разгадать эту загадку.
— Тогда могу ли я быть приглашён на чашку чая? — с мягкой улыбкой спросил Тан Лицы, элегантно вытянув рукав. — И заодно, возможно, вы покажете мне, как выглядит знаменитый зал Шаньфэн?
— Ха-ха, с удовольствием, мастер Тан, — ответил Шао Яньпин, приглашая его следовать за собой.
Шаньфэнский зал, расположенный в регионе, окутанном густым туманом, был наполнен белой дымкой, постоянно струящейся через его двери и окна, что придавало месту почти неземное очарование. Однако высокая влажность делала воздух тяжёлым и удушающим. Внутри зал был богато украшен: капли воды медленно стекали с экзотических цветов и растений, чьи яркие цвета выделялись на фоне безупречных интерьеров. Войдя в гостевой зал, они увидели разношёрстную группу людей, рассеянных по комнате. Каждый из них был уникален по внешности и манере поведения: одни холодно уставились на вошедших, другие поднялись, чтобы поприветствовать их. Среди них особенно выделялся человек в чёрной одежде с чёрным мечом — это был Чэн Юньпао, известный как «Меч Горького Мороза».
Тан Лицы оглядел комнату, отметив, что внимание большинства присутствующих было сосредоточено не на нём, а на Шэнь Ланхуне, стоящем позади него с бесстрастным выражением лица. Шэнь Ланхун, как наёмный убийца из Башни Жу Лу, воспринимался миром боевых искусств как кровавый изгой. Тан Лицы вошёл в зал. Он положил руки за спину и слегка повернулся, приняв позу, которая одновременно выражала высокомерие и утончённость. Несмотря на это, его голос был мягким и уважительным, когда он сказал:
— Я всегда восхищался добродетелями и боевыми искусствами уважаемых старейшин, присутствующих здесь. Для меня большая честь встретиться с вами сегодня.
Его манера была изысканной и тактичной: он излучал авторитет, сопровождаемый скромной и спокойной речью, которая совсем не казалась напыщенной. Все, кто его слышал, были ошеломлены, но не оскорблены, чувствуя себя тонко польщёнными, ведь похвала от Тан Лицы значила куда больше, чем лесть от любого другого.
— Теперь, когда вы присоединились к Обществу Мечей, что вы собираетесь делать? — спросил Чэн Юньпао, намеренно выделяя каждое слово.
— Я намерен раскрыть истинного вдохновителя Павильона Фэнлю, их схемы нападений, их новые опорные точки и… местонахождение Лю Яня, — ответил Тан Лицы, его губы слегка изогнулись в улыбке. — Хотя Лю Ян, кажется, является лидером Павильона Фэнлю, я подозреваю, что есть ещё один, скрытый вдохновитель. Более того, другая фракция Павильона Фэнлю — слуги в красном — ещё не появилась. Эти тайны должны быть разгаданы как можно скорее. Чтобы устранить угрозу Павильона Фэнлю, нам определённо понадобится коллективная мощь Общества Мечей.
— Ха-ха, Обществу Мечей, несомненно, также понадобится сила мастера Тана, — отозвался Шао Яньпин, не отрывая взгляда от шрама над левой бровью Тан Лицы. Он указал на человека, стоящего рядом с Чэн Юньпао, представляя его:
— Это «Восточная Вершина Моря Облаков»…
— Восточная Вершина Моря Облаков, мастер Цзян, — вставил Тан Лицы с улыбкой, прежде чем переключить внимание на следующего человека. — А это «Божественная Девятикратная Стрела» Шангуань Фэй.
Цзян Вэньбо и Шангуань Фэй были на мгновение ошеломлены; уйдя из общественной жизни много лет назад, они удивились, как Тан Лицы мог их узнать. Тан Лицы изящно поприветствовал каждого присутствующего в комнате, время от времени делая похвальные замечания, которые свидетельствовали о его глубоком понимании их жизней, далеко выходящем за рамки простой лести.
— Банкет уже накрыт в зале, — объявил Шао Яньпин со смехом. — Раз уж вы прибыли издалека, это похоже на встречу старых друзей. Давайте сначала насладимся трапезой, прежде чем продолжить разговоры. Пожалуйста, прошу всех следовать за мной.
Тан Лицы мягко улыбнулся и приветственным жестом пригласил всех подняться. Присутствующие с радостью подчинились, двинувшись вместе к банкету.
Чи Юнь холодно наблюдал за происходящим с края зала, пока Мэн Цинлэй с громким смехом не схватил его за руку. Он позвал горничную Шаньфэнского зала, чтобы та присмотрела за Фэнфэном, прежде чем все отправились в Зал Люфан. Между тем, Шэнь Ланхун незаметно сменил позицию и исчез как раз в тот момент, когда Шао Яньпин собирался поприветствовать его. Юй Фужэнь, застигнутый врасплох внезапным исчезновением Шэнь Ланхуна, с удивлённым выражением лица направился за Мэн Цинлэем на пиршество.
За пиршественным столом Чи Юнь ел с явной энергией, мастерски орудуя палочками и излучая дерзкое равнодушие к окружающим. Шао Яньпин, всегда внимательный хозяин, с готовностью наполнял чаши всех присутствующих. Несмотря на то, что он был моложе многих из старейшин, включая Чэн Юньпао, который был старше его на целое десятилетие, Чи Юнь не проявлял ни капли почтительности. Его дерзкий нрав был хорошо известен, и никого это не удивило. Тем более что всеобщее внимание было сосредоточено на Тан Лицы.
Тан Лицы элегантно, с неторопливой грацией поднимал еду палочками, держа их в левой руке. Его изысканные манеры резко контрастировали с более грубой манерой поведения большинства мастеров боевых искусств. Сидя рядом с ним, наблюдательный Шао Яньпин заметил дюжину едва заметных шрамов от укусов змей на левой руке Тана, что вызвало у него живейший интерес. Откуда у него могли появиться шрамы от укусов ядовитых змей?
— Могу ли я спросить, шрамы на руках мастера Тана — это укусы серебряных кольчатых змей? — вдруг поинтересовался бородатый старейшина напротив него. — И было ли у этих змей тринадцать колец, что делает их одними из самых ядовитых?
Чи Юнь фыркнул, услышав этот вопрос. Тан Лицы слегка улыбнулся, поднял правую руку и закатал рукав. Все увидели, что обе его руки покрыты множеством шрамов, при этом правая рука была повреждена ещё сильнее. В зале наступила ошеломляющая тишина, которую нарушил голос Цзян Вэньбо:
— Что это такое?
— Несмотря на то, что его укусили многочисленные серебряные кольчатые змеи, раны мастера Тана не почернели. Это доказывает, что его тело уже устойчиво к их яду, — прокомментировал бородатый старейшина. — Но то, что змеи собрались в одном месте, крайне необычно. Очевидно, что это не было случайностью.
Тан Лицы внимательно посмотрел на шрамы на своих руках, а затем, после короткой паузы, начал:
— В главной крепости Павильона Фэнлю находится ровно сто тридцать три ловушки… — И он начал подробно описывать структуру, планировку и механизмы Сада Пяолинмэй. Все присутствующие слушали внимательно, извлекая из его слов свои выводы.
Чи Юнь хмуро наблюдал. Тан Лицы говорил спокойно, его манеры были безупречны; трудно было поверить, что всего день назад он находился на грани безумия. Учитывая ужасы, пережитые ими в Долине Бодхи, мог ли он так быстро избавиться от их тени и вернуться к своему обычному состоянию?
Чи Юнь, который хорошо знал Тан Лицы, был уверен: этот беловолосый лис не из тех, кто легко забывает свои тяжёлые переживания, — он был из тех, кто не отпускает их вовсе.
Тот день в Долине Бодхи…
Семнадцатая могила, гробница Фан Чжоу.
Белая глина, запечатывающая могилу, оказалась такой же неразрушимой, как утверждали легенды. Обожжённый и истекающий кровью, Тан Лицы был сильно ослаблен и лишён своих способностей. Несмотря на помощь Шэнь Ланхуна и удары меча Чи Юня, им потребовался час с лишним, чтобы пробить печать гробницы Фан Чжоу.
Внутри отверстия лежал гроб, но это был не ледяной саркофаг. Это был тонкий деревянный ящик с треснувшими и облезлыми досками.
Когда солнечный свет проник в могилу, из неё донёсся странный запах. Глаза Тана Лицы были пристально устремлены на гроб, который имел рваную трещину, словно его силой вскрыли, позволяя свету проникнуть внутрь.
Все поняли: в гробу действительно было тело.
Человек с растрёпанными волосами… грудь разорвана, сердце вырвано… Без сомнения, это был Фан Чжоу.
Тан Лицы попытался подняться на ноги, но тут же рухнул с громким стуком у входа в вскрытую гробницу. Пока Шэнь Ланхун и Чи Юнь осматривали тело внутри, по их спинам пробежал холод. С криком, от которого стыла кровь, Тан Лицы схватился за надгробие и начал яростно трясти его, раз за разом ударяясь головой. Кровь брызнула на камень. Чи Юнь поспешно оттащил его назад, тяжело дыша от шока.
Внутри гробницы…
Тело Фан Чжоу было жестоко изуродовано: голова, руки и ноги отделены от туловища, а само тело изрублено на десятки частей.
Диковинные насекомые сновали по разлагающемуся трупу, источающему отвратительный запах. Именно за это ли Тан Лицы боролся, подвергая себя ядам, укусам змей, ожогам и потере сил? Всё это — ради друга, жизнь которого он надеялся вернуть любой ценой? Или это было тщетной попыткой исправить непоправимое?
Этот вопрос был всего лишь шуткой.
Но ради этой жестокой шутки Тан Лицы пожертвовал практически всем.
— Ха… ха-ха-ха… — Тан Лицы рухнул на землю, опираясь на одну руку, его серебристые волосы рассыпались по грязи. Непонятно было, плачет он или смеётся. После долгой паузы он произнёс слова, которые Чи Юнь запомнил навсегда:
— Я уверен, что это не А Янь… Он… он точно не знал…
Слова Чи Юня всегда были резки, но то, что он сказал тогда, было особенно жестоким. Он помнил, как сказал:
— Если не он, то кто ещё мог так изуродовать его? Он знал, что ты придёшь искать, поэтому специально превратил этого человека в фарш, чтобы увидеть тебя в таком состоянии.
Не менее жестоки были слова Шэнь Ланхуна. Он сказал:
— Оставь это. Заблуждение по поводу такого врага только напрасно подвергнет твою жизнь опасности. И, как мне кажется, Тан Лицы, твоя жизнь стоит гораздо больше, чем жизнь Лю Яня.
Между тем Тан Лицы продолжал бормотать:
— Я уверен, А Янь не мог этого сделать. Он точно не знал, он просто не мог… Он бы не использовал такой гроб для Фан Чжоу, он не стал бы так с ним поступать, нет, нет, нет… Тут должен быть кто-то другой… кто-то, кто хочет навредить ему, навредить мне. Я уверен, он этого не делал, он просто не знал… Он не мог бы так поступить со мной, он просто не мог…
Таков был день в Долине Бодхи. Хотя он мог забыть многие детали из своей памяти — он никогда не придавал им большого значения, — он навсегда запомнит выражение лица Тана Лицы в тот день.
Насколько сильными могут быть человеческие чувства? Жизни одних людей подобны спокойным прудам, которые редко нарушаются чем-либо. Другие нежны сердцем, легко плачут по множеству причин. А третьи похожи на огонь и лёд — полностью отстранённые в своём равнодушии, безжалостно холодные в презрении и столь страстные в своей преданности, что их пыл способен полностью их поглотить.
Его пыл рождён глубоким чувством утраты, из-за того, что он имел так мало, — поэтому он цеплялся за всё, что у него было, никогда не отпуская.
Когда-то он сказал:
— У меня почти нет друзей.
А на вопрос: «Значит, Шэнь и я не считаемся твоими друзьями?» — он ответил:
— Никто из вас… по-настоящему не понимает, что я думаю.
Так что же для Тан Лицы значит «друг»? За пиршественным столом, полностью погружённый в еду, Чи Юнь признал, что никогда не понимал, о чём думает Тан Лицы. Но этот недостаток понимания никогда не мешал ему считать беловолосого лиса своим другом. Для Чи Юня друзья — это те, с кем можно разделить выпивку, пиршество и бой.
Когда пиршество продолжалось, Тан Лицы завершил описание ловушек Павильона Фэнлю, сознательно избегая упоминаний о смертельной игле Чжун Чуньцзи и ужасной истории о теле Фан Чжоу.
Цзян Вэньбо заметил:
— Кто-то из Павильона Фэнлю, должно быть, овладел механическими секретами По Чэн Гуай Кэ. Или, возможно, сам По Чэн Гуай Кэ находится среди них. Однако я встречал его трижды двадцать лет назад, и он не производил впечатления злодея. Его отсутствие в мире боевых искусств на протяжении многих лет наводит на мысль, что он либо заключён в плен, либо, что хуже, мёртв.
Бородатый старейшина, известный как «Мудрец Змей» Пу Куйшэн, добавил:
— Умение внедрить взрывчатку в серебряную кольчатую змею, а также мастерство в области ядов действительно впечатляют. Только те, кто преуспел в медицине и ядах, такие как «Чёрный Нефритовый Король», «Лекарь Золотой Луны» или «Колдунья Жёлтого Проса», могли бы достичь таких высот.
Тан Лицы поднял бокал с лёгкой улыбкой, произнеся:
— Глубина ваших знаний поистине просвещает меня.
Его хитрое льстивое замечание вызвало довольные улыбки у Цзян Вэньбо и Пу Куйшэна. Увидев, как Тан Лицы пьёт, оба предостерегли:
— Мастер Тан, с вашими ранениями лучше пить поменьше.
Пу Куйшэн незаметно щёлкнул пальцами, посылая быстрый порыв воздуха в сторону запястья Тана Лицы. Тан Лицы изящно двинул ладонью, легко отразив жест Пу Куйшэна, оставив старейшину в недоумении. После этого Тан Лицы допил бокал до дна, аккуратно поставил его и одарил окружающих лёгкой улыбкой.
Шао Яньпин безмолвно восхищался искусностью, с которой Тан Лицы выполнил плавный взмах запястьем, изящно избегая порыва воздуха Пу Куйшэна. Однако он по-прежнему не использовал внутреннюю энергию, что затрудняло оценку его истинного уровня боевых искусств.
— Великолепное мастерство! — воскликнули несколько гостей за столом. Этот небольшой показательный момент мгновенно расположил Тана Лицы к остальным за столом, и разговор стал более оживлённым и свободным.
Чи Юнь пил вино с отстранённым удовольствием, наблюдая, как беловолосый лис обвораживает окружающих своей харизмой — искусство, в котором тот преуспел. Для Чи Юня казалось, что никто не мог ускользнуть от власти Тана Лицы, если тот решил завоевать их расположение, словно ни один человек не мог избежать хватки мифической Уцзишань. В уголке глаза Чи Юнь заметил, как Ю Фужэнь молча слушает и потягивает свой напиток, казалось, полностью отстранённый от смеха и похвалы вокруг, погружённый в собственные мысли.
Когда Ю Фужэнь не улыбался, его лицо казалось Чи Юню странно знакомым, вызывая вспышку любопытства. Однако с его печально известной плохой памятью Чи Юнь никак не мог вспомнить, на кого тот похож.
К служанке подошла девушка и тихо что-то прошептала Шао Яньпину на ухо. Он сдержанно махнул рукой, отпуская её, и обратился к Тану Лицы:
— Сегодня вечером у нас будет почётная гостья из Общества Мечей. Она хотела бы поговорить с вами, мастер Тан. Будете ли вы столь любезны встретиться с ней?
— Если она гостья Общества Мечей, было бы невежливо отказать, — ответил Тан Лицы с лёгкой улыбкой.
Шао Яньпин усмехнулся и обратился к присутствующим:
— Личность нашей сегодняшней гостьи довольно деликатна, поэтому я не могу разглашать её имя.
Гости понимающе кивнули, продолжая наслаждаться праздником. Возобновлённая уверенность в их стратегии против Павильона Фэнлю придала им бодрости, и они с энтузиазмом погрузились в обсуждение тонкостей предстоящих тактик.