(Художественная повесть, основанная, однако, на реальных событиях)
Прежде всего, обозначу главных действующих лиц и исполнителей:
Церетели Зураб Константинович – Академик архитектуры, Автор Главного Монумента.
Любомудров Валентин Борисович – Главный Конструктор.
Виноградский Александр (Октябрь) Платонович – Главный Расчётчик.
Александров (с ударением на О) Виктор Петрович – Бригадир монтажников-высотников.
Кабанчик Исаак Наумович – Консультант по аэродинамике.
Логинов Михаил Александрович – профессор из ЦАГИ.
Беленький Семён Семёнович – программист из ЦАГИ.
Юрий Пантелеймонович – инженер-механик из «института по конструкциям».
Может, после вспомню ещё кого-нибудь…
Однако, как нетрудно догадаться, все персонажи здесь (кроме З.К. Церетели) вымышлены, а все аналогии и ассоциации случайны. Зураба Константиновича, разумеется, ни забыть, ни спутать с кем-либо ещё невозможно. Но в окружении его фигуры всё зыбко и ненадёжно. Память уже не раз подводила меня при попытках в детальных подробностях вспомнить ключевые моменты вроде бы не столь давней истории появления в Москве такого известного ныне культурного объекта, каким является Главный Монумент памятника Победы на Поклонной горе.
Главный Монумент я лично для себя считал и считаю самым главным инженерным объектом в жизни. Более десяти лет моей трудовой биографии оказались отданы тому, чтобы ввести это инженерное сооружение в эксплуатацию в положенный срок, а затем в течение нескольких лет обеспечить его достойное существование в городском пейзаже, а также в повседневной суетной жизни москвичей и гостей столицы.
История эта началась несколько десятилетий назад, в те замечательные времена, когда наша бывшая страна, СССР, под руководством «дорогого и многоуважаемого» Леонида Ильича Брежнева активно строила и развивала социализм, при этом незаметно отодвинув идею коммунизма куда-то далеко, к линии горизонта. То время потом назовут «периодом застоя», но вот почему-то вспоминаем мы теперь об этом времени с нескрываемой ностальгией. Тогда все мы (люди моего поколения) были молоды и даже счастливы. Какие-то видные специалисты и чиновники разрабатывали концепцию мемориального комплекса для Поклонной горы. А я ходил в школу, овладевал знаниями, и, разумеется, даже представить не мог, что когда-то в далёком будущем, в совсем иной стране, буду заниматься каким-то монументом на Поклонной горе. Да я и оказался-то впервые на этой Поклонке только лишь в начале апреля 1995 года, менее, чем за месяц до официального открытия мемориального комплекса, посвящённого Победе нашего народа в Великой Отечественной войне. Как же это произошло?
Долгое время я проработал в одном «институте по конструкциям», сначала – инженером, а потом – научным сотрудником. Когда случился неприятный поворот в истории нашей бывшей страны (СССР), а потом этой страны и вовсе не стало, жизнь каждого гражданина сильно изменилась. Жить на ту зарплату, что платили за работу в «институте по конструкциям», стало невозможно. Сотрудники оттуда побежали, пытаясь, как тогда говорили, «заняться бизнесом». Мой непосредственный начальник, Валерий Григорьевич, тоже стал «бизнесменом». Но поскольку он был специалистом по металлическим конструкциям (как и все мы), то и «бизнес» придумал, связанный с проектированием и изготовлением каких-то конструкций из металла. И позвал нас к себе, работать частным образом. В том числе меня и ещё одну сотрудницу, Екатерину. Сначала дела у «фирмы» шли вроде бы неплохо. Но потом вдруг выяснилось, что не за те мы, оказывается, взялись за конструкции. Надо было, видимо, браться совсем за другие. И начальник наш, генеральный директор «фирмы», вместе с главным бухгалтером (он по основной профессии был врач-гинеколог) куда-то сгинули. И «фирмы» не стало. Разбежались мы кто куда и стали выживать поодиночке. Совсем неважные настали времена (как-нибудь об этом тоже расскажу).
Прошло что-то около года, когда вдруг позвонила мне эта самая Екатерина и предложила идти работать в «Гормост». Это была очень приличная организация, занимавшаяся в городе Москве эксплуатацией мостов, тоннелей, путепроводов, эстакад, причалов, фонтанов, подземных пешеходных переходов и много чего ещё. Оказывается, Екатерина уже «по-знакомству» попала работать в этот самый «Гормост», а теперь решила мне тоже помочь с трудоустройством. Она мне так описала моё возможное будущее: «Ты примешь в эксплуатацию, и дальше будешь руководить удивительным объектом – монументом на Поклонной горе. Это – уникальное инженерное сооружение, очень интересное, таких ещё не знала наука и техника. Напишешь про этот объект диссертацию, защитишься, станешь великим человеком…».
Объяснялось, на самом деле, всё очень просто (я потом уже узнал). «Гормосту» московские власти распорядились поручить эксплуатацию такого действительно уникального инженерного объекта, как новый (тогда) монумент на Поклонной горе. Таких объектов в хозяйстве у «Гормоста» ещё не было, не было и специалистов, которые достаточно хорошо знали бы особенности эксплуатации высотных металлических памятников. А про Екатерину в кадрах знали, что специализация у неё «металлические конструкции» (несмотря на то, что она вроде как простой офисный сотрудник). Вызвали Екатерину к руководству и сказали «будешь теперь руководить монументом». То есть, руководить электриками, слесарями и т.п. А если не хочешь – то вот тебе две недели сроку, если никого другого не найдёшь на эту должность, то так и знай: будешь-таки руководить. Ну, она и нашла меня. И говорила по телефону очень убедительно.
Дело было в начале апреля 1995 года. Я приехал на станцию метро «Смоленская», Екатерина меня встретила и привела в небольшой старинный домик (его давно уже снесли, там теперь всё стало неузнаваемо). У входных дверей висели две таблички: «Гелефлинт» и «Гормост». «Гормост» как раз и был мне нужен, а про то, что такое «Гелефлинт» уже тогда не знал вообще никто. От него оставалась только одна красивая табличка, а от той «фирмы», где я официально работал до того, как попал в «Гормост», даже и таблички уже не осталось. Вот так всё быстро менялось вокруг, в эпоху «первоначального капитализма» в России, и в Москве, в частности.
Я быстренько расписался в нескольких местах («вот здесь, и ещё вот здесь»), после чего милейший Николай Николаевич, мой новый непосредственный начальник, на своей персональной «Волге» отвёз меня на Поклонную гору, где и высадил возле какого-то производственного здания, сказав напоследок, что я должен подойти на второй этаж, к начальнику участка.
Уже меньше месяца оставалось до 9 мая 1995 года, до 50-летия Победы в Великой Отечественной войне. Все кругом бегали, каждый со своими проблемами, нужно было во что бы то ни стало успеть все обязательные работы завершить к сроку. Секретарша на втором этаже сказала мне, что «начальник участка на «горѐ», пускает фонтаны». Я представил себе начальника как какого-то огромного кита, гордо выпускающего фонтаны. И отправился на «гору», к монументу. Нет, теперь уже так: к Монументу. Монументов-то разных вокруг много, но конкретно вот этот – самый Главный Монумент нашей Победы, поэтому пишется с большой буквы.
Начальник участка оказался невысокого роста и размера, совсем непохожим на кита. Он сделал некоторые распоряжения относительно меня. Его напрягало множество вопросов и проблем, которые требовалось решать одновременно и, по возможности, быстро. Главной проблемой на тот момент у него был предстоящий пробный пуск фонтанного комплекса. Его порадовал факт моего появления. Во-первых, одной проблемой у него теперь становилось меньше. Главный монумент выделялся в отдельный объект эксплуатации, и этим сложным и непонятным объектом отныне должен руководить не он, а я. А во-вторых, он сразу же выяснил, что моя должность называется «руководитель группы эксплуатации Главного монумента». То есть, я оказался не «начальником», как он, а «руководителем», а значит, существом более низкого ранга в служебной иерархии. Правда, ему пришлось выделить (передать) в мою группу одного своего слесаря и одного электрика (для начала). Но это было приемлемой потерей, стόящей того, что вместе с этими людьми уходит непонятный для эксплуатации объект.
Объект мне действительно достался очень непростой. На первый взгляд, это была просто очень высокая специальная башня, вся состоящая из самых разнообразных металлических конструкций. Я за долгие годы работы в «институте по конструкциям» привык иметь дело с непростыми стальными конструкциями, непростого предназначения. Но такого в моей практике ещё не случалось. Циклопических размеров стела в основе своей имела силовой каркас из особой стали, выплавленной по спецзаказу. К этому каркасу крепилось большое количество прямоугольных рам, сваренных также из стальных строительных профилей, квадратных толстостенных труб. К этим рамам во множестве присоединялись тяжёлые декоративные панели из художественной бронзы, отлитые по эскизам Церетели на его же собственной фабрике. Торцевые щели между бронзовыми панелями закрыты коробами из нержавеющей стали, обёрнутыми медными листами. Короба закреплены к силовому каркасу скобами из нержавеющей стали на титановых болтах. Вы спросите: почему так сложно, почему так много самых разных металлов и сплавов? Вероятно, по принципу: А вам что же, жалко денег на Самый Главный Военный Монумент Страны??? Всё должно быть самое лучшее! И неважно, что для того, чтобы в стыках не образовывались так называемые «гальванические пары», чтобы не коррозировали эти конструкции, пришлось к титановым болтам и гайкам добавить ещё и изолирующие фторопластовые шайбы. Что, конечно же, несколько ухудшило надёжность крепления, но несильно.
Но это ещё не всё. Вблизи вершины гигантского памятника красуется скульптурная группа из богини победы Ники с золотым лавровым венком в руке и двух амурчиков с фанфарами. Амурчики, как полагается, с крыльями. Богиня Ника – тоже. Конструкции у богини и амурчиков тоже металлические и тоже многослойные. Сверху – медные листы, скроенные и сваренные «по фигуре», под ними – стальные полосы и стальной каркас, который крепится на мощную стальную балку сложной формы, коробчатого сечения. Суммарная масса скульптурной группы – 25 тонн.
Но и это ещё не всё! По замыслу Зураба Константиновича, монумент должен олицетворять собой винтовку, зарытую в землю. Так, что торчит только дуло и примкнутый к нему трёхгранный «русский» штык. Вот этот самый штык и есть, собственно, Монумент. Посмотрите как-нибудь в музее, или в интернете, как выглядит такой штык. А теперь увеличьте его в 300 раз, чтобы в длину он был 141,8 метра, и поставьте вертикально. Здорово, правда? Почему именно такая длина? Потому что Великая Отечественная война длилась 1418 дней и ночей. Если принять длину из расчёта 1 день = 1 сантиметр, то такой памятник никого не впечатлит. А если из расчёта 1 день = 1 метр, то такое точно никто не сможет построить, ни к 9 мая 1995 года, ни вообще в ближайшем столетии. Значит, пусть на каждый день войны приходится 1 дециметр высоты памятника. Вот так и получилось 141,8 метра.
Ещё раз сравним штык и Монумент. Штык – это деталь, выполненная из качественной инструментальной стали, сечение у штыка сплошное, жёсткость на изгиб – ого-го, всем бы нам такую жёсткость, в трудную минуту. Монумент – это конструкция, в основе которой – несущая стальная ферма. В основании Монумента – стальная толстостенная цилиндрическая оболочка внешним диаметром 3,8 метра. Разделим длину консоли 141,8 м на размер поперечного сечения возле заделки в фундамент 3,8 м. И получим так называемое «относительное удлинение» = 37,3. А, как известно, если относительное удлинение у металлической конструкции больше 20 – жди беды. Это мне лично Исаак Наумович Кабанчик рассказывал, консультант Зураба Константиновича по аэродинамике. Вы видели когда-нибудь, как на ветру качается камыш? Это потому, что у него то самое «относительное удлинение» очень большое. А собственная жёсткость маленькая. Вот и Монумент оказался «генетически» подвержен резонансным колебаниям под воздействием ветра. И этих самых «резонансов» у него наблюдался целый «букет»: сразу на трёх резонансных частотах хотелось моей подопечной стеле колебаться на ветру, в зависимости от того, откуда и с какой скоростью этот ветер на неё подует. Самые неприятные, самые большие колебания эта рукотворная «тростиночка» выполняла при скорости ветра от 6 до 9 метров в секунду. Как вы понимаете, такой ветер может дуть хоть каждый день. Надо только создать неблагоприятные условия обтекания сооружения ветровым потоком.
Начало апреля 1995 года. Монтажники работают, устанавливают бронзовые панели на стальной каркас, снизу – вверх. Создают, таким образом, те самые неблагоприятные условия обтекания. Была башня решётчатая, ветром продуваемая. А становится – сплошная, ветром не продуваемая, а «плохо обтекаемая». И такой и останется на весь срок службы, на 100 лет, как минимум.
И тут как раз подул тот самый, «резонансный» ветерок. Металлическая «тростиночка» высотой 141,8 метра стала раскачиваться с хорошим таким размахом, по полтора метра на сторону возле вершины. Монтажники, видя такое дело, быстренько оттуда спустились, работы прекратили. Бригадир их, Виктор Петрович, всё Зурабу Константиновичу доложил. Стали думать, как тут быть, как достойно и относительно безопасно с таким строптивым сооружением встретить праздник Победы. Ветер стих, но и работы тоже стихли. А время-то идёт, поджимает время.
Вообще-то, у Главного Монумента на Поклонной горе официально числятся целых четыре автора. Они все перечислены на специальной табличке (естественно, бронзовой), прикреплённой к подпорной стенке около служебного входа в технические помещения, непосредственно под стелой. Вот эти авторы: З.К. Церетели, Л.В. Вавакин, В.М. Будаев и Ю.М. Лужков. Леонид Васильевич Вавакин (1932–2019) в 1995 году занимал должность главного архитектора Москвы. Владимир Михайлович Будаев в 1995 году являлся главным архитектором Комитета по архитектуре и градостроительству города Москвы. Ну, а Юрий Михайлович Лужков, как известно, в те годы был мэром Москвы. То есть, скульптор, два архитектора и чиновник высокого ранга. Конечно, им простительно ничего не знать об аэродинамике строительных конструкций.
У Зураба Константиновича Церетели был специальный инженер, Отари Георгиевич. Он постоянно ходил за нашим знаменитым скульптором с линейкой и блокнотом. Как только приходит Зурабу Константиновичу какая-нибудь новая идея очередного гигантского памятника – он сразу же делает рисунки в блокноте. И тут же Отари Георгиевич прилежно прикладывает к этим рисункам линейку, записывает получившиеся размеры и пропорции. И вскоре уже из под лёгкой руки Отари Георгиевича появляется документация стадии ЭП (эскизный проект), которая вскоре официально утверждается на уровне города Москвы. В пояснительной записке к эскизному проекту тоже ни слова не сказано про аэродинамику. Но этим эскизным проектом должны далее руководствоваться серьёзные люди, которым поручено создавать рабочий проект Монумента (РП). Эти инженеры-конструкторы знают и про аэродинамику, и много ещё чего знают.
Надо сказать, что о подобной ситуации с резонансными колебаниями заранее предупреждал главный конструктор Монумента, Валентин Борисович Любомудров. Он даже докладную записку тогда написал куда-то «наверх», как говорится, в вышестоящие инстанции. Потому что был у Валентина Борисовича главный расчётчик Александр Платонович Виноградский, который когда-то придумал конструкцию специального механизма для подавления резонансных колебаний у высоких металлических башен. И ещё у Валентина Борисовича была идея: внедрить это изобретение на вот этом самом Монументе. Может быть, поэтому Валентин Борисович не стал даже пытаться отговорить Зураба Константиновича от такого опрометчивого технического решения, а вместо этого «протолкнул» в отчёте о проектно-изыскательских работах (ПИР) идею механического гасителя колебаний и добился финансирования разработки, изготовления, монтажа и наладки всех необходимых механизмов. На момент реального происшествия с резонансными колебаниями конструкции гасителя уже были изготовлены, но ещё оставались на заводе-изготовителе.
На очередном совещании было принято решение ускорить доставку и монтаж гасителя. Но пока, на всякий случай, вдруг не успеют смонтировать и наладить гаситель к 9 мая, дело-то новое, непроверенное, разработали, как говорится, «план Б». По этому плану предлагалось раскрепить Монумент тремя стальными тросами, под 120 градусов в плане, от вершины Монумента до больших «поленниц» из железобетонных фундаментных блоков. Фундаментные блоки предлагалось «задрапировать» фанерными листами, раскрашенными под крупную каменную кладку, а тросы украсить флажками в цветах российского флага. И, в случае неудачи с запуском в эксплуатацию гасителя колебаний, таким образом встретить праздник 9-го мая. Гаситель довольно быстро привезли и смонтировали, но пока ещё не настроили. Таким я и увидел впервые Монумент на Поклонной горе: огромный металлический «штык», пока без скульптурной группы. Ника и амурчики находятся во временном «ангаре», сооружённом на площади рядом со «штыком». Тут же, ещё ближе – огромный монтажный башенно-стреловой кран. На высоте 116 метров над землёй из «штыка» торчат балки, к которым подвешен странный большой цилиндрический предмет, окрашенный светло-серой грунтовкой – гаситель колебаний, как потом я узнал. Чуть выше этого предмета из граней «штыка» в три стороны растянуты стальные тросы, которые заведены за «поленницы», сложенные из фундаментных блоков по краям центральной площади архитектурного комплекса. Флажки пока не развешаны, но уже лежат в подсобном помещении под памятником. Там же сложены раскрашенные «под каменную кладку» толстые фанерные листы. Монтажников на «штыке» нет – все ждут настройки механизма гасителя: заработает или ничего не получится? Вот вам критический момент – момент максимальной неизвестности дальнейшей судьбы, как Монумента, так и многочисленных специалистов разного профиля и разных организаций, причастных к его возведению. Вот в этот момент у Монумента появляюсь я. Согласитесь, тут можно понять чувство облегчения у начальника участка, «пускающего фонтаны».
Главный Монумент стоит на некотором холмике, возвышающемся посреди центральной площади мемориального комплекса Победы, перед широким фасадом музея Великой Отечественной войны. Внутри этого холмика, покрытого газонной травкой, расположен целый технический этаж – служебные помещения, необходимые для эксплуатации Монумента. В самую просторную комнату поставили большой стол, стулья. Там заседал «совет», на котором обсуждалась настройка механизма гасителя колебаний, от этого зависела дальнейшая судьба Монумента и всех нас. Невольно приходило на ум сравнение. Совсем неподалёку отсюда расположен музей-панорама «Бородинская битва», за которым находится музейная изба, где осенью 1812 года происходил «военный совет в Филях». Картина художника А. Кившенко с одноименным названием находится в музее-панораме. Наш «совет» заседал не в избе начала 19-го века, а под монументом конца века 20-го. И не было никого, кто мог бы это событие запечатлеть (всем было не до этого). Поэтому, если кто хочет попытаться представить себе, как выглядел наш «совет» – можно отчасти это сделать, взглянув на старинную картину.
Мне тоже тогда было некогда, нужно было срочно организовывать работу будущей группы эксплуатации Главного Монумента, беседовать с людьми, подбирать достойные кандидатуры на должности инженеров, слесарей, электриков. Нужно было организовывать режим доступа на новый инженерный объект, вводимый в эксплуатацию. Но этот совет остался в моей памяти. Больше всего мне запомнился главный расчётчик Виноградский. Это был уже совсем немолодой мужчина в когда-то хорошем, но сильно поношенном сером костюме, то и дело куривший какие-то жуткие папиросы. В доказательство своих предложений он тут же, за столом, на случайном листе бумаги, старинной перьевой ручкой не только нарисовал эскиз конструкции механизма гасителя колебаний, но и по памяти написал большую формулу зависимости рабочей частоты колебаний гасителя от масс и размеров элементов, составляющих этот гаситель.
Некоторое время спустя, уже после 9-го мая, мы с ним ехали по Москве в одной машине. Проезжая мимо какого-то дома в центральной части города, Виноградский указал на этот дом и добавил, что когда-то этим домом владел ещё его дед. Видимо, сложная судьба сложилась в первые послереволюционные годы у семьи Виноградских. Родители при рождении назвали его Октябрём, а уже потом, в зрелом возрасте он поменял имя на Александр, и нам его уже при первой встрече представили как Александра Платоновича. А.П. Виноградский был прирождённым конструктором-расчётчиком. Где бы он ни трудился, всюду начальство использовало его способность в трудной ситуации находить верное техническое решение, придумывать новую, оптимальную конструкцию.
Как мне рассказывал один мой знакомый, когда-то давно, он, тогда ещё молодой специалист, работал в одной научно-технической организации. Вышел он как-то в курилку со своими молодыми коллегами. И вдруг входит туда же Виноградский. Они знали, кто он такой, уважали его за его заслуги. Александр Платонович закурил, потом хмуро посмотрел по сторонам – и взгляд его задержался на одном из молодых коллег моего знакомого. Виноградский внезапно спросил его: «Молодой человек, а Вы любите думать?». Коллега стал долго и путано рассказывать о том, как он любит думать, как ему это помогает в работе… Ну как же, сам Виноградский его об этом спрашивает! Когда Александр Платонович докурил папироску, молодой коллега тоже закончил свою «речь». На несколько секунд в курилке повисла тишина. А потом Виноградский сказал куда-то в пространство «А я – нет!», вдавил окурок в пепельницу – и вышел.
Его всю жизнь использовали, как своеобразную «палочку-выручалочку». В трудные моменты начальство всегда донимало просьбами: ну, найди какое-нибудь решение, придумай новую конструкцию, у тебя же это всегда получается! И всегда у него получалось «думать», и что-то полезное придумывать, вот только способности получать моральное удовлетворение от этого творческого процесса он уже давно лишился.
Последний раз я виделся с Александром Платоновичем много лет назад. Я тогда случайно узнал, что запасной шток для того механизма гасителя колебаний, который был установлен у нас на Монументе, какими-то судьбами оказался в его маленьком рабочем кабинете. Этот шток, довольно тяжёлая, килограммов 15, металлическая продолговатая деталь, стоял у него в углу, возле стола. Старенький Александр Платонович переживал, что этот предмет как-нибудь на него упадёт. Мне на Монументе, честно говоря, эта деталь тоже была не очень-то нужна, но я воспользоваться таким случаем, как поводом повидаться с уважаемым человеком. Мы немного посидели, вспомнили былое. А потом я завернул этот шток в газету, взвалил запасную деталь на плечо – и вышел. Хотя бы этим помог самому Виноградскому. Ведь его формула для настройки механизма гасителя колебаний нам тогда, в конце апреля 1995 года, очень помогла.
Мы тогда действительно смогли так «подстроить» этот наш гаситель, что его собственная частота практически совпала с резонансной частотой Монумента. И теперь, когда над Поклонной горой в Москве принимается дуть «резонансный» ветер и Монументу нестерпимо хочется раскачиваться, автоматически начинает свою «работу» механизм гасителя. Он колеблется с той же частотой, что и Монумент, только делает это более «охотно». И для того, чтобы колебаться самому, гаситель отбирает энергию колебаний у Монумента, забирает её себе. И старательно раскачивается. Все суммарные 10 тонн его подвижных массивных грузов приходят в движение. Одновременно в движение вступают специальные пневматические устройства, которые с усилием перепускают воздух из одного объёма в другой, расходуя на эту перекачку всю ту энергию, которую гаситель «похитил» у Монумента. Гаситель, таким образом, во время своей работы просто потихоньку грет воздух вокруг себя, превращая механическую энергию колебаний в тепловую, в строгом соответствии с законами физики. И при этом слышно, как во время этой своей работы гаситель размеренно «дышит» перекачиваемым воздухом, дышит, будто живое существо. Каждый «вдох» (или «выдох») гасителя всегда длится ровно пять с половиной секунд. Но услышать его дыхание можно, если только находишься в эти моменты рядом с гасителем, на маленькой стальной площадке, на высоте 110 метров над брусчаткой площади, где возвышается Монумент.
С тех пор уже много лет гаситель работает регулярно. Регулярно происходит «похищение» энергии резонансных колебаний у строптивого Монумента. Регулярно гаситель «дышит» и превращает опасную энергию колебаний в тепло. И так будет происходить все те 100 лет нормативного срока службы, который назначен Монументу его конструкторами, в соответствии с проектом. И Монумент, и его гаситель обязательно безотказно прослужат назначенный срок, потому, что на этом объекте работают специальные люди, которые два раза в год, весной и осенью, проверяют и подтягивают у гасителя гайки и болты, а также меняют смазку, с летней на зимнюю, или наоборот, с зимней на летнюю. Механизм, всё-таки. А механизм надо правильно обслуживать. А во все остальные времена года эти специальные люди при помощи не менее специальной аппаратуры дистанционно контролируют «здоровье» Монумента и его гасителя. А о том, как на Монументе появилась вся эта аппаратура, я немного погодя тоже вам расскажу.
Продолжение следует...