Молодой композитор обратился к Гектору Берлиозу с просьбой дать оценку его сочинениям. Берлиоз, просмотрев их, сказал:
— К сожалению, вы не обладаете даже минимальными музыкальными способностями. Я не хочу вводить вас в заблуждение, чтобы вы могли, пока не поздно, избрать другую профессию.
Когда огорченный юноша уже был на улице, в окне вдруг показался Берлиоз и закричал:
— Молодой человек! Если говорить по чести, то знаете, когда я был в вашем возрасте, мой профессор сказал мне то же, что и я вам!
l l l
После одного из концертов к Берлиозу подбежал маленький человечек и вцепился в левый рукав его фрака:
— Маэстро, я большой поклонник вашего таланта... Прошу вашего позволения прикоснуться к руке, написавшей «Ромео и Джульетту»!
— Сударь, — сказал Берлиоз, — держитесь лучше за другой рукав: я пишу всегда правой рукой.
l l l
Много раз знаменитая английская певица Аделаида Патти просила у Берлиоза автограф. Почему-то он отказывал ей в этом. Однажды она вновь обратилась к Берлиозу:
— Маэстро, прошу вас, напишите несколько строк в мой альбом. В награду за это предлагаю вам один из двух моих подарков: либо я вам спою, либо подарю превосходный паштет из печени, который мне сегодня прислали из Тулузы.
Берлиоз взял в руки альбом и написал всего два латинских слова.
— Что это значит? — спросила певица.
— Это означает: «Приносите паштет», — улыбнулся Берлиоз.
l l l
Своего младшего брата Иоганна немецкий композитор Людвиг ван Бетховен недолюбливал. Будучи аптекарем, Иоганн скопил солидный капиталец, купил имение и очень этим кичился... На новый, 1823 год он прислал старшему брату свою визитную карточку, на которой размашисто подписался: «Иоганн ван Бетховен. Землевладелец». На обороте этой карточки композитор написал: «Людвиг ван Бетховен. Мозговладелец».
l l l
Как-то Гете, занимавший высокий правительственный пост, прогуливался в обществе Бетховена в парке. Встречные кланялись им с выражением подчеркнутой любезности и подобострастия. В конце концов, раздраженный поэт сказал своему другу:
— Как мне надоели все эти бесконечные поклоны!
— Ваше превосходительство, не сердитесь, — с олимпийским спокойствием заметил Людвиг ван Бетховен. — Может быть, они и мне чуточку кланяются.
l l l
Когда композитор Вебер закончил оперу «Волшебный стрелок», он показал партитуру Бетховену, мнением которого очень дорожил. Бетховен ознакомился с произведением и вернул его вместе с письмом, в котором советовал Веберу больше опер не сочинять. Вебер, который надеялся на слова одобрения, почувствовал себя задетым такой оценкой. При встрече с Бетховеном он спросил, действительно ли музыка настолько слаба.
— Ничего подобного, — ответил Бетховен, — совсем наоборот. Я считаю эту музыку совершенной и полагаю, что лучшей уже сочинить невозможно.
Один немецкий композитор, поклонник Бетховена, закончив последнюю страницу своего переложения «Фиделио» для фортепьяно, сделал в конце партитуры приписку: «Окончил с Божьей помощью».
Рукопись попала к Бетховену, который сделал кое-какие исправления и вернул ее. Просматривая пометки, сделанные Бетховеном, автор переложения увидел рядом со своей припиской следующее замечание: «Смертный, надейся на собственные силы».
l l l
Как-то, когда к Бетховену в очередной раз пришел бездарный и самовлюбленный композитор, он, внимательно просмотрев сочинения гостя, мрачно усмехнулся:
— Да, молодой человек, вам придется еще много написать, прежде чем вы поймете, что вам не следует писать.
l l l
Со своими друзьями Бетховен часто встречался в пивнушке «У лебедя». Как-то он не пришел на встречу. Через несколько дней он появился, и друзья спросили:
— Что с вами? Вы были больны?
— Я — нет, — ответил Бетховен. — Но у меня только одна пара сапог. А с ними действительно случилась беда.
l l l
Когда до премьеры оперы французского композитора Жоржа Бизе «Искатели жемчуга» осталось две недели, либреттисты никак не могли решить, как же закончить это произведение. Никак не получался впечатляющий финал. Положение неожиданно спас директор театра, который в раздражении воскликнул:
— Да пусть они все сгорят!
Сказанная директором фраза подсказала либреттистам идею — пожар! Так в либретто возник пожар, воспользовавшись которым, Лейла и Надир бегут. А Бизе на эту директорскую подсказку написал прекрасную музыку.
l l l
Композитор Александр Порфирьевич Бородин был очень рассеянным человеком. Как-то он пригласил к себе на вечер гостей. Они исполняли его произведения, ужинали, беседовали. Вдруг Бородин встал, надел пальто и стал прощаться.
— Куда это вы, Александр Порфирьевич?
— Будьте здоровы, некогда, уже время быть дома. У меня завтра лекция...
Раздался смех, и только тогда хозяин понял, что он у себя дома.
Однажды Бородин со своим другом Щиглевым возвращался домой с вечера, на котором они играли и пели. Было темно, фонари еле-еле мерцали. Вдруг Щиглева поразил какой-то непонятный шум, и шаги Бородина, шедшего впереди, затихли. Но тут же он услыхал у себя под ногами звуки флейты. Оказалось, что Бородин упал в подвал лавки и, испугавшись за свою флейту, которую уронил, мгновенно поднял ее и начал пробовать, цела ли она.
l l l
Несколько месяцев немецкий композитор Иоганнес Брамс лечился на одном из немецких курортов: проходил врачебный осмотр, пил минеральную воду. Когда курс лечения был закончен, врач, в последний раз осмотрев больного, спросил:
— Всем ли вы довольны? Может быть, чего-нибудь не хватает?
— Благодарю вас, — учтиво ответил Брамс, — у меня все налицо. Все болезни, которые привез с собой, я увожу обратно.
l l l
Брамс был в гостях. В его честь хозяйка дома испекла пирог, в котором нотными знаками из теста записала музыкальный этюд Брамса. Композитор, обращаясь к гостеприимной хозяйке дома и отрезав кусок пирога, шутливо заметил:
— Вы не только меня играете, но и печете.
l l l
Известно, что Брамс был человеком очень замкнутым. С годами он становился все более нелюдимым, избегал появляться в общественных местах, если это не было вызвано необходимостью. Такая нелюдимость приводила подчас к курьезным последствиям.
Однажды организаторы большого светского приема решили сделать композитору приятное и предложили ему вычеркнуть из списка приглашенных всех, кого ему неугодно видеть. Брамс подумал и вычеркнул свое имя.
l l l
Брамс высоко ценил талант Иоганна Штрауса. Однажды жена короля вальсов попросила его написать несколько строк в ее семейном альбоме. Брамс взял перо и набросал первые такты вальса Штрауса «На прекрасном голубом Дунае». Ниже он сделал приписку: «К сожалению, музыка не моя. Иоганн Брамс».
l l l
Брамс аккомпанировал виолончелисту и нарочно играл слишком громко, чтобы заглушить его плохую игру. Виолончелист остался недоволен.
— Вы так громко играли, что я сам себя не слышал, — сказал он.
— Счастливец! — ответил композитор.
l l l
Австрийский композитор Антон Брукнер посвятил свою жизнь музыке. Из мальчика-певца он стал профессором Венской консерватории, удостоился звания почетного доктора. В личной жизни успехи замкнутого, нелюдимого музыканта были скромнее. Когда уже в пятидесятилетнем возрасте его спросили, почему он не женат, композитор ответил:
— Где же взять время? Ведь сначала я должен сочинить Четвертую симфонию.
l l l
Молодой композитор показал свое сочинение немецкому дирижеру Хансу фон Бюлову. Он попросил дать самую откровенную оценку его сочинению. Закрыв последнюю страницу партитуры, Бюлов вздохнул:
— Какая жалость, я до конца надеялся, что мы останемся добрыми друзьями!
Из коллекции Юрия ПОГОРЕЛЬСКОГО
